Глава 20 (1)
[1] [2] [3] [4]Пересказав ему свой разговор с доктором Зинфанделем, она добавила:
– Если Роджер с каждым днем все больше теряет под собой почву, здравый смысл требует каких-то перемен. Но когда я говорю с врачами, мне кажется, что я упираюсь в каменную стену. Они делают вид, что слушают, но на самом деле остаются глухими. У тебя есть на этот счет какие-либо соображения?
Щека у Оливера нервно дернулась, а с губ сорвался нечленораздельный звук.
– Значит, так… – протянул он после продолжительной паузы, – мне не хочется тебя волновать, но…
– Что но?
– Это всего лишь догадка… – Он снова замолчал.
– Продолжай, Оливер, – нетерпеливо сказала Шейла. – Не топчись вокруг да около.
– Они перекладывают ответственность друг на друга.
– Кто перекладывает? Какую ответственность? – Шейла с трудом удерживалась, чтобы не перейти на крик.
– Все, Шейла. Я говорю о врачах. Мне сказали об этом совершенно конфиденциально.
– Ради всего святого, перестань говорить загадками, Оливер!
– Ну хорошо. Ты знаешь красивую блондинку-сестру по имени Пенни?
– Да.
– Я пару раз с ней обедал, – залившись краской, сказал Оливер. – Она очень интеллигентная и привле…
– Обойдемся без описаний, – жестко оборвала его Шейла. – Ближе к делу.
– Помнишь, как Роджер написал, чтобы ты обратилась к адвокату?
– Естественно.
– Так вот, кто-то, прежде чем передать записку тебе, ее прочитал. Видимо, это был один из врачей. Он рассказал о ее содержании другим, и они решили, что ты и Роджер решили подать в суд на Рогарта и больницу, обвинив их в преступной халатности. Иск, как они считают, может быть на несколько миллионов долларов.
– Роджер ни за что не стал бы выдвигать обвинения. Каждый раз, читая в газетах об одном из подобных исков,он твердит, что сутяжничество губит многое в Америке.
– Ты это знаешь, – кивнул Оливер. – Я это знаю. Но они-то не знают. Если верить Пенни, то медики обезумели от страха. Она мне еще кое-что сказала…
– Что именно?
Оливер обвел взглядом зал и, убедившись, что вокруг нет лишних ушей, прошептал:
– Когда его привезли после операции в реанимацию, один из дежурных врачей якобы сказал: «Рогарт опять напортачил».
– О Боже, – сказала Шейла, тут же перейдя на обвинительный тон: – Разве не твой брат утверждал, что он – один из лучших в стране?
– Прошу меня простить, – ответил Оливер. – Если брат и ошибся, то это было искреннее заблуждение. Он об этом слышал. Может, Рогарт когда-то был великим, а может, и нет. – Он пожал плечами и продолжил: – Репутация. Есть писатели, к которым Роджер не приблизился бы на расстояние вытянутой руки, несмотря на то что они лет двадцать получали восторженные отзывы на свои книги. Что же касается медиков, то это весьма замкнутая и тесная общность людей. Не в их, мягко говоря, привычках подставлять друг друга. Пенни мне еще кое-что сказала. На первой странице присланного в отделение реанимации протокола операции стояли три буквы. Не знаю, стоит ли говорить тебе это, Шейла…
– Что за три буквы? – спросила она не терпящим возражения тоном.
– Аббревиатура «БСЗ», – ответил Оливер.
– И что это должно означать? – нахмурившись, спросила Шейла.
– Пенни сказала, что это значит: «Берегите свои задницы». – Оливер вздохнул, словно с его плеч свалился огромный груз. – Они знали, что совершена большая ошибка, и давали указание всем сомкнуть ряды с целью ее сокрыть.
Шейла смежила веки и прикрыла глаза ладонями. Когда она опустила руки, ее лицо было похоже на каменную маску.
– Свиньи, – вздохнула она. – Циничные свиньи.
– Ты ведь об этом никому не скажешь? Правда? – спросил Оливер тревожно. – Если они догадаются о Пенни, то вышибут девочку с работы через минуту.
– Не волнуйся о Пенни. Я найду способ с этим делом разобраться. Уже завтра Роджер будет перевезен из этого проклятого места. Почему ты мне раньше ничего не сообщил?
– Какая от этого могла быть польза? Пока они просто страшно напуганы. Разве помогло бы Роджеру, если бы они вдобавок пришли в ярость?
– Оливер, сегодня я уже не в силах вернуться в эту мерзкую лечебницу. Я не знаю, как поступать и что говорить. Пригласи меня в ресторан, где здоровые люди наслаждаются вкусной едой и не плетут при этом заговоры. Я хочу, чтобы ты заказал мне пару порций чего-нибудь крепкого плюс бутылку хорошего вина. Конечно, если ты не отправляешься на свидание с этой самой Пенни.
– Мы случайно встретились в лифте, – снова залившись краской и немного заикаясь, произнес Оливер. – У нее как раз кончилась смена, наступало время ужина и…
– Не надо искать оправданий, – улыбнулась Шейла. – То, что Роджер в больнице, вовсе не означает, что другой мужчина не имеет права разок-другой взглянуть на хорошенькую мордашку. Поднимись сейчас наверх и, если Роджер не спит – а это маловероятно, – скажи ему, что по твоему настоянию я решила один вечер отдохнуть и что ты меня забираешь с собой. Он поймет. Здесь за углом есть бар. Я буду ждать тебя там. Надеюсь, ты не будешь шокирован, если к твоему приходу я окажусь на взводе.
Когда доктор Зинфандель в шесть часов утра совершал свой обычный обход, Шейла уже была рядом с мужем. Она с мрачным видом сидела в стоящем у окна кресле. Зинфандель, напротив, был весел и оживлен. Таким доктор бывал всегда во время утренних обходов. Он снял прикрепленный к спинке кровати листок со сделанными дежурной сестрой записями, прикоснулся к пальцам ног Деймона, которые уже не были черными, и спросил, как себя чувствует больной.
Деймон ненавидел человека, появление которого на рассвете возвещало о наступлении еще одного полного боли дня.
– Вшиво, – ответил он.
Зинфандель улыбнулся, словно проявление боевого духа пациента говорило о том, что он находится на пути к выздоровлению.
– Ваши пальцы по-прежнему как лед, – произнес врач таким тоном, словно именно Деймон обманул его доверие.
– Иногда они мерзнут, – сказал Деймон, – а иногда, как сейчас, например, горят огнем.
– Возможно, это подагра дает о себе знать, – заметил Зинфандель.
[1] [2] [3] [4]