ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ГЛАВА ПЕРВАЯ (2)

Кози встал, сделал шаг назад. Снял очки, сунул их в карман.

– Прошу мня простить, – сказал он. – Судя по всему, в наших отношениях психологическая несовместимость.

– В наших отношениях… психологическая несовместимость…-передразнила она его снова. – Где это ты научился так выражаться, а?

– До свидания, Гретхен, – сказал он. Кози стоял, плотно сжав губы, вытянувшись перед ней. – Позволь мне переодеться. Где мои рубашка, пиджак? Я больше здесь не останусь ни минуты.

Он пошел в ванную комнату. Гретхен слышала, как он там ходит. Она допила кофе из своей чашки. Кофе уже остыл, а не растворившийся и скопившийся на дне сахар делал его неприятно приторным. Она, обхватив голову ладонями, положила локти на стол между разбросанными в беспорядке учебниками и книгами. Ей вдруг стало стыдно за свое поведение. Я веду себя так безобразно из-за письма Рудольфа, убеждала она себя. Нет, а может, из-за свитера Колина? Но в любом случае Кози тут ни при чем. Бедный молодой человек с изысканным оксфордским акцентом!

Кози вернулся в мятых, еще мокрых рубашке и пиджаке. Она стояла у стола, ожидая его. Без очков он красив. У него красивая голова с короткой стрижкой, широкий лоб, тяжелые веки, четко очерченный нос, полные чувственные губы, маленькие, прилегающие к голове уши. Похож на вырубленную из черного камня статую без единого изъяна, хотя внешний вид все же жалкий, побитый.

– Я покидаю тебя, моя дорогая, сию минуту, – сказал Кози.

– Я довезу тебя, – тихо предложила Гретхен.

– Нет, я доберусь пешком, благодарю тебя.

– Но ведь ливень не прекратился.

– Мы, израильтяне, – мрачно сказал он, – никогда не обращаем внимания на дождь.

Гретхен попыталась засмеяться, но почувствовала, что не последует ответной реакции на юмор.

Кози, повернувшись, пошел к двери. Она схватила его за рукав:

– Кози, прошу тебя, не уходи вот так!

Он остановился, повернулся к ней.

– Прошу тебя, – повторила Гретхен. И, взяв его руками за талию, поцеловала в щеку.

Подняв руки, он обхватил своими ладонями ее голову и нежно, мягко поцеловал. Потом еще раз, но уже не так нежно. Его руки скользнули вниз по ее телу. «Почему бы и нет? – мелькнула у нее шальная мысль. – Почему бы и нет?» И она сильнее прижалась к нему.

Он отстранился и, легко подталкивая ее, попытался направиться в спальню, но она резко опустилась на кушетку. Только не в той кровати, в которой они с Колином любили друг друга.

Он стоял над ней.

– Раздевайся! – коротко бросила она. – Выключи свет!

Кози подошел к стене, щелкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту. Она раздевалась, слыша, как он стаскивает с себя одежду. Она вся дрожала, когда он приблизился к ней. Как ей хотелось в эту минуту крикнуть: «Нет, нет, я совершила ошибку, прошу тебя, иди домой!» – но ей было стыдно, и она не смогла произнести этих слов.

Она была не готова к половому акту, там, внизу, у нее было сухо. Он сразу, без промедления, вошел в нее, причинив ей острую боль. Она застонала, но не от удовольствия. Ей казалось, что его член разрывает внутренности на части. Кози все делал зло, грубо, с мощным напором, а она неподвижно лежала под ним, пытаясь преодолеть боль, стараясь не вскрикивать от боли.

Кози быстро, молча кончил, встал, и она слышала, как он на ощупь бредет к выключателю. Соскочив с кушетки, Гретхен бегом кинулась в ванную комнату. Захлопнула дверь и заперлась там. Быстро несколько раз плеснула себе холодной водой на лицо, посмотрела на свое отражение в зеркале над раковиной. Вытерла размазанные следы помады вокруг рта. Ей хотелось сейчас принять горячий душ, но ведь он услышит шум падающей воды. Набросив на себя халатик, она ждала в ванной комнате, надеясь, что он уйдет, и тогда она выйдет. Она ждала долго. Но когда наконец вышла, он с безразличным видом, одетый, стоял посередине комнаты. Она попыталась улыбнуться. Но улыбки не получилось.

– Больше никогда не пытайся делать это с кем бы то ни было, моя дорогая, – ровным тоном сказал он. – И, само собой разумеется, со мной. Я не желаю, чтобы меня терпели. Я не желаю, чтобы со мной обращались снисходительно. Я не хочу быть частью чьей-то программы расовой интеграции.

Гретхен стояла, низко опустив голову, молча, словно лишилась дара речи.

– Когда ты получишь свою ученую степень, – продолжал он все тем же ровным, злобным, неблагожелательным тоном, – тогда и разыгрывай себе роль добренькой леди перед бедными ублюдками в благотворительных клиниках, роль красивой, богатой белой леди, провоцирующей этих маленьких ниггеров, этих маленьких черномазеньких, демонстрирующей им, в какой щедрой, в какой чудесной стране они живут и какими любвеобильными, какими по-христиански образованными могут быть красивые белые леди, особенно если у них нет мужей. Но меня здесь уже не будет. Я вернусь в Африку и стану молить Бога, чтобы все эти маленькие благодарные ниггеры, все эти маленькие благодарные мексиканцы наконец сообразили бы что к чему и перерезали глотки всем этим благородным образованным белым леди. – С этими словами он вышел. До нее донесся слабый шум закрываемой входной двери.

Гретхен убрала письменный стол, за которым они работали. Сложила стопкой книги на краю стола, отнесла чашки с блюдцами на кухню, положила их в раковину. Нет, она уже стара для учебников, подумала Гретхен. С трудом передвигаясь от боли в низу живота, подошла к двери и заперла ее на ключ.

Ну, Арнольд Симмс в своем халате темно-бордового цвета, подумала она, выключая свет, можешь успокоиться. Я сполна рассчиталась с тобой за все.

Утром она не пошла на две лекции. Позвонила на студию Сэму Кори, спросила, не мог бы он приехать к ней. Есть разговор.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.