ГЛАВА ДЕВЯТАЯ (2)
[1] [2] [3] [4]Теперь Томас уже не приносил с собой ланч на работу. Вот уже три дня подряд он, отправляясь на работу, оставлял бумажный пакет с бутербродами и фруктами, которые готовила ему Клотильда, на кухонном столе. Клотильда тоже молчала. Через три дня она все поняла, и больше он не видел своих привычных сэндвичей. Приходилось обедать в вагоне-ресторане, чуть дальше по шоссе. Правда, теперь он мог позволить себе такую роскошь – дядя Гарольд увеличил его недельное жалованье на десятку. Негодяй!
– Если кто-то будет меня спрашивать, я – в демонстрационном зале, – сказал дядя, обращаясь к Томасу.
Томас не отрывал взгляда от шоссе, лениво жуя стебелек. Дядя Гарольд, вздохнув, сел в машину и укатил.
Из гаража до Тома доносился визг станка. Это работал Коэн. Тот видел одну из его драк в воскресенье на озере и теперь был с ним подчеркнуто вежлив, и когда Томас сачковал, не работал, то Коэн молча, ничего не говоря, сам принимался за его, Томаса, работу. Сейчас Томас думал о том, как бы заставить Коэна смазать этот автомобиль и закончить все к двум часам. Такая идея ему понравилась.
К одной из колонок подъехала миссис Дорнфельд на своем «форде» образца 1940 года. Томас медленно встал со стула, подошел к ее машине – для чего торопиться?
– Хелло, Томми! – поздоровалась с ним миссис Дорнфельд.
– Привет! – любезно ответил Том.
Пухленькая блондинка, лет тридцати, с детскими невинными голубыми глазками. Ее муж работал кассиром в банке, – весьма удобное для нее обстоятельство, так как она всегда точно знала, где он находится.
– Полный, Томми, пожалуйста!
Томас, заполнив бак, повесил на крюк пистолет, завернул крышку и стал протирать ветошью ветровое стекло.
– Томми, не хочешь ли ты нанести мне сегодня визит, не доставишь ли мне такое удовольствие? – кокетливо спросила миссис Дорнфельд. Она всегда говорила – «визит». У нее вообще была странная манера изъясняться. Она при этом моргала, дергала губами и руками.
– Может, я освобожусь часам к двум, – сказал Томас. Он знал, что мистер Дорнфельд сидит на своем месте в зарешеченной клетке с часу тридцати.
– Обещаю, твой визит будет приятным и продолжительным, – игриво соблазняла его миссис Дорнфельд.
– Ну, если только освобожусь, – Томас не знал пока, будет ли у него соответствующее настроение после ланча.
Она протянула ему пятидолларовую бумажку, а когда он отсчитывал сдачу, сжала его руку. После каждого из его «визитов» к ней она незаметно вкладывала ему в руку десятидолларовую банкноту. По-видимому, мистер Дорнфельд не баловал ее деньгами.
Когда Том возвращался к себе после очередного «визита» к миссис Дорнфельд, воротник его рубашки всегда был измазан губной помадой. Он нарочно не отмывал ее, чтобы Клотильда, стирая его одежду, увидела все собственными глазами. Но она никогда не говорила ему ни слова по поводу губной помады. На следующий день рубашка, отлично выстиранная, аккуратно отглаженная, как обычно, лежала на его кровати.
Никакие его ухищрения, однако, не помогали. Ни миссис Дорнфельд, ни миссис Берриман, ни близнецы-сестренки, ни другие девушки. Все они – свиньи. Все! Ни одна из них не смогла вернуть ему Клотильду. Он был уверен, что ей все известно о его любовных похождениях, ведь в таком маленьком городке ничего не скроешь, и он очень надеялся, что тем самым заставляет ее страдать. По крайней мере, хотя бы так же, как страдал он. Но если ей и в самом деле было больно от этого, вида она все равно не подавала.
– Два часа – самое удачное время, – сказала миссис Дорнфельд.
Одной такой ее кокетливой фразы было достаточно, чтобы отбить любое желание.
Миссис Дорнфельд завела мотор и быстро отъехала от заправочной. Он вернулся на свое место, снова сел на треснувший стул, уперся затылком в стену. Из гаража вышел, вытирая о тряпку руки, Коэн.
– В твоем возрасте, – сказал тот, глядя вслед удалявшемуся «форду», – я был уверен, что у меня не встанет на замужнюю женщину.
– Встает, не волнуйся! – ответил Томас.
– Понятно, – протянул тот. Он, в сущности, неплохой парень, этот Коэн. Когда Томас отмечал свое семнадцатилетие, Коэн выставил целую пинту бурбона, и они вместе прикончили ее в разгар дня.
***
Томас собирал куском хлеба соус от гамбургера на своей тарелке, когда в вагон-ресторан вошел Джо Кунц, местный коп. Время – десять минут второго, и в ресторане почти никого не было: пара чернорабочих с дровяного склада, заканчивающие свой ланч, и бармен Элиас, протиравший решетку гриля. Томас пока не решил, нанести ли ему визит Берте Дорнфельд или послать ее подальше.
К Томасу, сидевшему рядом со стойкой, подошел Кунц.
– Томас Джордах?
– Привет, Джо, – поздоровался с полицейским Том. Кунц заезжал в гараж пару раз в неделю, чтобы немного поболтать, при этом он всегда грозил своей отставкой, так как полицейским платили, по его мнению, очень мало.
– Ты признаешь, что ты Томас Джордах? – спросил Кунц с привычными командными нотками в голосе.
– Что происходит, Джо? – спросил его Томас.
– Я задаю тебе вопрос, сынок, – сказал Кунц, играя мышцами, которые, казалось, вот-вот порвут его мундир.
– Тебе хорошо известно, как меня зовут, – ответил Томас. – К чему эти глупые шутки?
– Пошли-ка лучше со мной, сынок, – приказал Кунц. – У меня есть ордер на твой арест. – Он схватил Тома за руку, чуть повыше локтя. Удивленный Элиас прекратил скрести свою решетку, а ребята с дровяного склада перестали есть. В ресторане установилась полная тишина.
– Я заказал кусок пирога и кофе, – объяснил копу Том. – И убери свои крюки для подвески мясных туш, понял?
– Сколько он должен тебе, Элиас? – крикнул Кунц, крепче сжимая железными пальцами руку Томаса.
– С кофе и пирогом или без них? – спросил Элиас.