Глава седьмая. Новые задачи (1)

[1] [2] [3] [4]

А вот и самая главная новая фигура – лорд Роберт Сесиль, виконт Чельвуд. Сесиль желт и морщинист… не по-английски жив и даже нервен. С виду добродушный, он похож на большую птицу. Спина горбом и большой нос. Весь – крюком. Прибавьте к этому длиннопалые руки, которые постоянно собираются птичьей повадкой в хватающие когти. Этими когтями Сесиль довольно часто берется за нос, словно острит клюв. Я видел такой жест у старых ворон… Он либерал, гуманист и неохристианин…

Появляется наш незадачливый председатель Лоудон. При нем состоит грек Агнидас».

События развертывались, как на предыдущих сессиях. Лоудон высказывает свое живейшее удовольствие по поводу успехов прошлых сессий. Он признает, что время нынче «тревожное, как никогда», но дискуссий не будет. Это значит, что советское предложение не подлежит обсуждению. Литвинов отверг такую постановку вопроса, выступил с речью, дал характеристику событий, происшедших за полтора года с момента перерыва VI сессии. Предложил обсудить вопросы разоружения.

Лоудон не выдержал, прервал Литвинова, заявил, что он говорит не на тему. Литвинов не обратил внимания на замечание Лоудона, продолжал свою речь. Тогда Лоудон решил «наказать» советского дипломата, запретил переводить его речь на французский язык (Литвинов произнес свою речь по-английски). В зале поднялся шум, свидетельствует Анатолий Васильевич. Журналисты в знак протеста вышли. На следующий день Литвинов «отчитал» Лоудона. «Я благодарю председателя, – сказал он, – за то, что он повысил интерес к моей речи, запретив ее перевод. Но почему он покарал делегатов именно французского языка? Неужели он считает, что именно они не доросли до того, чтобы слушать подобные речи?» В зале раздался смех.

Луначарский писал об этом заседании: «Центром всего заседания в этой дискуссии была, конечно, речь т. Литвинова… Результат заседания хороший. Возможность требовать пересмотра трех основных пунктов открыта, произнесена яркая большевистская речь. Даже симпатия зала, временно хотя бы, завоевана. Буржуазные журналисты и те подходили поздравлять Максима Максимовича с победою».

До 9 декабря 1930 года продолжалась вторая половина VI сессии Подготовительной комиссии конференции по разоружению. Проходившие дискуссии показали, что расстановка сил не изменилась. Западные державы упорно стремились утопить конкретные предложения советской делегации в ничего не значащих разговорах о разоружении.

Литвинов решил покинуть Женеву. Отправился в Милан, где встретился с итальянским министром иностранных дел. Там предстояло обсудить вопросы советско-итальянских отношений. Луначарский остался в Женеве, где 4 декабря вручил Лоудону письмо и меморандум советской делегации, поясняющий точку зрения советской делегации на отдельные разделы проекта конвенции. Лоудон отказался приобщить к докладу комиссии текст письма и меморандум. Советские предложения не были включены в принятый проект конвенции. На этом VI сессия Подготовительной комиссии закончила свою работу.

Миллионы людей задавались вопросом: стоит ли тратить время и силы на все эти сессии и на саму конференцию, которая должна открыться через два года? Луначарский дал исчерпывающий ответ на эти сомнения: «Не правы и те, кто говорит: „Ах, какая канитель эта конференция, ах, какая это скука!“ Мы не можем требовать, чтобы каждому из нас давали забавное занятие. Каждая работа требует усидчивости и терпения. А в Женеве делается очень серьезное дело: борьба за общественное мнение трудящихся всего мира против буржуазной политики всякого цвета и всякого калибра. И очень показательно, что полторы тысячи пацифистских обществ впервые в истории английской палаты петицией высказались за наше предложение и взяли при том всю аргументацию т. Литвинова. Это значит, что мы уже создали левый пацифизм.

Наша делегация в Женеве является авангардной группой великого пролетарского мира и изо дня в день ведет борьбу за то дело, которому мы все служим».

Оценка мировой ситуации, данная XVI съездом ВКП (б), полностью подтверждалась событиями в различных районах земного шара. В 1931 году вновь обострилась обстановка на Дальнем Востоке. Японская военщина усилила антисоветскую кампанию.

Эта кампания встречала поддержку в реакционных кругах Соединенных Штатов Америки, которые стремились вбить клин между СССР и Японией.

События, однако, разворачивались не совсем так, как хотели в Вашингтоне. 19 сентября 1931 года в государственный департамент США начали поступать телеграммы с Дальнего Востока: японские вооруженные силы напали на Маньчжурию, заняли ее столицу Шэньян (Мукден).

Наиболее дальновидные американские политики расценили события на Дальнем Востоке как начало японской экспансии в другие районы Азии, представляющие «особый интерес» для американского бизнеса. Однако правящие круги США и Англии не стремились принять действенные меры против агрессии, веря, что Япония завязнет в войне против Китая и неизбежно, как полагали на Западе, вступит в вооруженный конфликт с Советским Союзом. США не предъявили Японии обвинение в нарушении пакта Бриана – Келлога. Агрессор – Япония и его жертва – Китай были поставлены на одну доску. Бездействовала и Лига наций, призвавшая стороны, то есть агрессора и его жертву, не расширять конфликта. 10 декабря 1931 года Лига наций приняла решение создать комиссию, которой было поручено изучить обстановку на месте. Возглавил комиссию англичанин лорд Литтон, бывший вице-король Индии.

Тем временем Япония оккупировала всю Маньчжурию. Продвижение японских войск к советским границам создавало угрозу безопасности СССР, и это потребовало от советской дипломатии решительных и быстрых действий.

Нарком по иностранным делам Литвинов много времени отдает дальневосточным проблемам. По поручению ЦК и правительства разрабатывается целая группа мероприятий, которые должны способствовать укреплению позиций Советского Союза на Дальнем Востоке. Политика СССР подбодрила освободительные силы, подтолкнула Китай к восстановлению дипломатических отношений с СССР и заключению пакта о ненападении. Договоренность об этом была достигнута уже в июне 1932 года, после переговоров Литвинова с китайским представителем на Международной конференции по разоружению в Женеве.

Однако еще до восстановления отношений с Китаем советская дипломатия, зорко наблюдавшая за деятельностью комиссии Литтона, сделала ряд шагов, которые расстроили антисоветские планы на Дальнем Востоке, разрушили надежды западных держав канализировать японскую агрессию в сторону Советского Союза.

Комиссия Литтона направилась не на место событий в Китай, а в Соединенные Штаты и Японию. Не исключено, что там была сделана попытка подтолкнуть Японию к новым провокациям против Советского Союза. Только в марте 1932 года комиссия прибывает в Китай, а в апреле – в Маньчжурию. Япония уже давно находится в зоне КВЖД. Конфликты там участились и чреваты опасными последствиями.

В те дни Литвинов вносит в ЦК партии ряд предложений о политике СССР на Дальнем Востоке, беседует с членами Политбюро.

После одной из таких бесед весной 1933 года, длившейся несколько часов, Литвинов вернулся в Наркоминдел, вызвал Б. И. Козловского, бывшего генерального консула в Китае, ведавшего дальневосточными проблемами, сказал ему, как всегда, лаконично:

– Ну, товарищ Козловский, готовьте документы. Будем предлагать Японии выкупить КВЖД.[37]
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.