Глава вторая. Вестник мира

Литвинов улыбнулся, громко сказал: «Товарищи, наступление продолжается».

Предложение Советского правительства начать переговоры о мире породило цепную реакцию, которая проявлялась тем активнее, чем успешнее были действия Красной Армии.

Вильсон все же не отказался от намерения установить контакт с Советской Россией. После отъезда Литвинова из Стокгольма пришлось искать новые пути для установления связи с Москвой, чтобы договориться о конференции на Принцевых островах. Конечно, со стороны Вильсона это была вынужденная дань мировому общественному мнению, которое все энергичнее выступало против политики интервенции. Своеобразным ответом на миссию Литвинова в Стокгольме, где он вел переговоры с американским представителем Буклером, была поездка начальника отдела политической информации при американской делегации на Парижской мирной конференции Уильяма Буллита в Советскую Россию.

В первой декаде марта 1919 года американский дипломат прибыл в Москву. Буллит приехал с конкретной целью: узнать, на каких условиях большевики согласны начать переговоры о мире.

Переговоры с Буллитом вели Чичерин и Литвинов. 11 марта Буллита принял Ленин. В результате переговоров был разработан согласованный текст мирного соглашения.

Буллит уехал в Париж, где и передал Вильсону предложения, срывавшие замыслы Антанты. В проекте соглашения Советское правительство выражало согласие на территориальное размежевание между всеми фактическими правительствами, образовавшимися на территории России, при условии немедленного прекращения вооруженной интервенции, увода иностранных войск и возобновления торговых отношений.

Вильсон и Ллойд Джордж не могли не знать, что все правительства на территории России, кроме Советского правительства, держатся на иностранных штыках, и, как только интервенты уйдут, эти правительства рухнут. Однако к моменту возвращения Буллита в Париж обстановка изменилась. Началось наступление Колчака, и на Западе потеряли интерес к проекту.

Таков итог переговоров, окончательно похоронивших идею созыва конференции на Принцевых островах. Но сам ход переговоров с Буллитом нуждается в некотором уточнении. Дело в том, что документ для президента Вильсона был составлен Литвиновым и частично дополнен Лениным, а затем вручен американскому дипломату. Выяснилось это через двадцать семь лет после переговоров с Буллитом, когда был поднят ряд архивных документов в связи с подготовкой четвертого издания Сочинений В. И. Ленина.

19 декабря 1946 года директор Института Маркса – Энгельса – Ленина В. С. Кружков для выяснения некоторых исторических фактов обратился к Литвинову со следующим письмом:

«Уважаемый Максим Максимович.

Ввиду того, что Вы принимали непосредственное участие по выработке «Проекта договора с Буллит 12.III. 1919 г.» (опубликован в «Правде» № ПО от 23.V.1919 г. и вошел в Сочинения В. И. Ленина, 3-е изд., том XXIII, с. 509–510), присутствовали при беседе Ленина с Буллит и лично, вместе с Чичериным, вручали Буллиту текст предполагаемого мирного предложения союзных и ассоциированных правительств, Дирекция Института Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК ВКП (б) обращается с просьбой – сообщить, какое участие в выработке этого проекта принимал В. И. Ленин и может ли этот документ считаться ленинским».

27 января 1947 года Литвинов ответил директору ИМЭЛ:

«Уважаемый Владимир Семенович,

я находился в больнице и поэтому не мог сразу ответить на Ваше письмо от 19 декабря.

Насколько мне помнится, документ, о котором Вы запрашиваете, не был составлен лично Лениным, а набросан мной по обсуждении мной с Лениным предложений, привезенных Буллитом. Документ был, конечно, одобрен Чичериным и Лениным. Возможно, что он включает некоторые поправки и изменения, внесенные Лениным».

16 марта 1948 года к Литвинову снова обратились с письмом, просили еще раз уточнить историю вопроса. Литвинов 18 марта того же года ответил: «Насколько помню обстоятельства переговоров, проект мог быть составлен мною по указаниям Владимира Ильича… Думается мне так потому, что составлению проекта предшествовали мои длительные переговоры с Буллитом, в результате которых и наметилось содержание документа».[35]

Иллюзии западных держав, связанные с наступлением Колчака, вскоре рассеялись, а советские предложения остались в истории как еще одно свидетельство мирных планов ленинского правительства в тяжкую пору интервенции и гражданской войны.

Вскоре после завершения переговоров с Буллитом Литвинов по совместительству был назначен членом коллегии Народного комиссариата государственного контроля. В ЦК партии хорошо знали Литвинова, его умение рачительно хозяйствовать. У всех еще была свежа в памяти его деятельность в Женеве, Цюрихе, Лондоне, где он ведал финансами «Искры» и партийной кассой. Это в значительной степени и определило решение Совнаркома о назначении Литвинова в органы государственного контроля. Первым его шагом было создание Центрального бюро жалоб. Вскоре бюро жалоб появились во всех центральных учреждениях, в 20-х и 30-х годах они сыграли большую роль в борьбе против бюрократизма.

Теперь Литвинов делит свое время между двумя Народными комиссариатами. Домой он приходит поздно и сразу же – за газеты. Из здания «Метрополя» Литвинов уже переехал в дом на Софийской набережной. Скоро из Лондона должна приехать жена, и Литвинову предоставили квартиру из двух небольших комнат. Вечерами к нему иногда заходят старые друзья по эмиграции. Он видится с А. И. Свидерским, Клышко, особенно часто бывает у Александра Дмитриевича Цюрупы и у Камо. Иногда Литвинова можно видеть в театрах и на концертах.

Протоколы заседаний Совета Народных Комиссаров свидетельствуют, что Литвинов бывает почти на каждом заседании, видится с Владимиром Ильичем.

Не было второстепенных вопросов для вчерашних ниспровергателей, ставших созидателями нового мира. Вопросы решались самые разные – о кооперации, о мерах борьбы с хищениями проволоки на улицах Москвы, о засыпке семян в отдаленных районах Республики, о помощи жертвам еврейских погромов, о борьбе со спекуляцией и сыпным тифом… Все это касалось государственного контроля, и Литвинов погрузился в круговорот событий и забот.

Лето 1919 года, тревожное, голодное, промелькнуло быстро. «Миротворец» Вильсон уже не говорил о мире. Деникин захватил Харьков, Царицын. 20 сентября пал Курск, 6 октября – Воронеж, 13 октября – Орел, Деникин угрожал Туле. Осенью обстановка еще более осложнилась. В эти тяжелейшие для Советской страны дни появилась надежда, что хоть на небольшом отрезке вражеского кольца удастся достичь мира: эстонское правительство заявило о своей готовности начать мирные переговоры. Совнарком назначил Литвинова главой делегации, а членом делегации – Воровского. Переговоры намечались в Пскове, и Максим Максимович собирался выехать туда вместе с Воровским, но Вацлав Вацлавович неожиданно заболел.

Накануне отъезда Литвинов– написал Ленину записку: «Владимир Ильич, Воровский занемог и ехать не может… Вместо него поедет Красин, изъявивший на это свое полное согласие. Выезжаем завтра в 7 ч. вечера. Я счел нужным включить в мандат полномочие на подписание договора. Пусть знают, что у нас были серьезные намерения. Ваш М. Литвинов».
[1] [2] [3] [4]