17
[1] [2] [3]Верка лежала лицом в пыли. Пыль набивалась в рот, в ноздри к тому же она ударилась о камень и перед глазами из носа в пыль натекала бурая лужица крови. Грудная клетка была сдавлена под тяжестью сидевшего на ней верхом парня. Ненависть остро и больно перекатывалась в животе, булькала в горле.
- Ну?! - он подпрыгнул и больно придавил задом ее спину. - Ну, повтори!!
Надо было молчать, молчать, лежать как мертвая. Тогда он встанет когда-нибудь, поднимет когда-нибудь с ее спины проклятый свинцовый зад.
- Сволочь!! Гад!! Ворюга! - плача и кашляя, повторила она ртом, полным пыли и крови. - Сволочь проклятая! Чтоб ты сдох! Чтоб тебя разорвало!!
- Ладно, - сказал он удовлетворенно. - На! - И снова ребром ладони рубанул ее несколько раз по шее, по спине, - как отбивают кусок мяса для биточков.
Но видно, ему надоела глупая возня с этой злобной глистой. Он поднялся, поставил ногу в ботинке на ее тощую как у кильки спину. Придавил легонько.
- Лежи! - приказал он, - а то весь встану, враз подохнешь!
Она лежала, молчала. Пыль набилась в рот, в горло, в сердце. Серая пыль была в сердце, и хотелось умереть.
Тогда напоследок он наклонился, оттянул резинку ее сатиновых трусов, и, когда обнажилась белая озябшая попка, смачно харкнул на нее, захохотал и пошел прочь…
…Верка долго лежала на земле в темнеющем дворе, слыша, как где-то за кустами мальвы и сирени раздаются голоса детей, играющих в "казаки-разбойники". Земля остыла от дневного жара и глубинным холодом проникала в щеку, в грудь и в живот…
***
Наконец она села, потрогала щеку, распухшую губу и пьяный зуб. Покачала его немного грязным пальцем, попробовала потянуть, но решила оставить это огромной важности дело на завтра.
Над высокими кустами мальвы желтым тусклым оком глядел на девочку фонарь из-под жестяного колпака. Из окон дома учительницы музыки изливался полонез Огинского. Со всех концов двора, из окон, с крылечек матери созывали детей зычными, пронзительными, грозно спохватившимися голосами. Тут девочка различила голос и своей - надсадный, словно измученный.
- Веерка-а-а! - звала мать и голосом обещала расправу. - Ве-е-ерка-а!!!
Вера знала, что после каждого такого зазыва мать добавляла негромко:
- Ну, явись только, сволочь!