Угрозы будущего: социалистические движения

[1] [2] [3]

После чего Прудон переходит к проблеме женской заработной платы, причем он считает, что она должна быть ниже, чем у мужчин: «И к тому же хорошо, чтобы женщина чувствовала превосходство мужчины и чтобы любовь соединялась у нее с чувством защищенности и преданности ее слабости и очарованию». Но в евреях для него не было никакого очарования: несколько месяцев спустя он набрасывает программу прогрессивных действий, подобную той, которая будет применяться в Европе во второй четверти XX века: «Евреи. Написать статью против этого народа, отравляющего все, проникающего повсюду, но никогда не смешивающегося ни с одним народом. – Требуйте их высылки из Франции за исключением тех, кто женат на француженках. – Запретить синагоги, не допускать их ни к одному делу, наконец, стремиться к запрещению этой религии. Христиан« назвали их богоубийцами не без причины. Еврей – враг человеческого рода. Следует выслать этот народ в Азию или уничтожить его».

Эти приступы ярости Прудона невозможно в полной мере объяснить влиянием Фурье или его распрями с Карлом Марксом, которого он называл «солитером социализма», еще меньше его теологическими занятиями или деревенским происхождением. Возможно, все это сыграло свою роль, накладываясь друг на друга, возможно также, что были правы те историки, которые хотели видеть в этом апостоле средних классов предшественника фашистов (мы не станем вступать в эти дискуссии). Чтобы лучше его понять, необходимо сначала познакомиться с другими объектами его ненависти, а также с другими страхами.

Перечисляя в книге «О справедливости…» признаки упадка во Франции, он включает туда иностранное завоевание: «Пока евреи завладевают банками и кредитной системой, господствуют над мануфактурами и с помощью ипотеки контролируют собственность, армии бельгийских, немецких, английских, швейцарских и испанских рабочих вытесняют в промышленности французских рабочих и уже начали наводнять деревни». Прудон также писал Пьеру Леру: «Я хочу вернуть мой народ в первоначальное состояние, освободить его сразу от всех экзотических религий, от всех чужеродных учреждений. Достаточно долго греки, римляне, варвары, евреи, англичане господствовали над нашим народом (la race)…» Франция французам? Ксенофоб в Прудоне заявляет о себе еще громче в неоконченном произведении «Франция и Рейн», опубликованном посмертно:

«Французская национальность. Захваченная англичанами, немцами, бельгийцами, евреями и т. д. Декларация прав человека, либерализм 1789, 1814, 1830 и 1848 годов оказались выгодными только для иностранцев. Какое дело иностранцам до правительственного деспотизма? Они не относятся к нашей стране; они приезжают сюда только для того, чтобы ее эксплуатировать; поэтому правительство заинтересовано в том, чтобы покровительствовать иностранцам, которые незаметно вытесняют наш народ».

Далее следует план будущей работы: «Несколько энергичных страниц о евреях. – Масонство в Европе. – Народ, неспособный создать самоуправляемое государство, прекрасно справляется с эксплуатацией других народов. Его аналогии – чешские и польские эмигранты, греки и все, занимающиеся бродяжничеством». Эта работа никогда не была написана: мысль написать книгу о древних и современных евреях преследовала Прудона всю жизнь, и в том, что касается антисемитизма, этот человек, который по многим проблемам умел пересматривать свои суждения, всегда сохранял себе верность. Можно было бы также остановиться на Прудоне как противнике протестантства, причем он доходил даже до оправдания отмены Нантского эдикта. Но нашего внимания больше заслуживает его антифеминистский фанатизм.

В книге «О справедливости…» Прудон подвергает нападкам сторонников эмансипации, «которые упорно стараются изменить женщину и сделать ее такой, какой мы ее не хотим (…). Мужчина будет господином, а женщина должна подчиняться. Dura lex sed lex («Закон суров, но это закон»). «Завершенное человеческое существо, соответствующее своему предназначению, это мужчина, который благодаря своей мужественности достигает более высокого уровня мускульного и нервного напряжения, обеспечивающего его сущность и цели и, таким образом, максимальную энергию в труде и битве. Женщина – это уменьшенный вариант мужчины, которой не хватает одного органа, чтобы стать полноценным человеком».

Во что же превратится цивилизация, если это существо, лишенное органа, получит все права? Это будет кастрированный мир, мир евнухов:

«Итак, чтобы поставить [женщин] наравне с нами, необходимо сделать нашу силу и ум бесполезными, остановить прогресс науки, промышленности, труда, помешать человечеству мужественно развивать свое могущество, искалечить его тело и душу, извратить его предназначение, подавить природу, все это для прославления этой маленькой бедной души женщины, которая не способна ни соперничать со своим спутником, ни следовать за ним».

Далее, чтобы защитить мужские привилегии, Прудон обращается к высшим ценностям, каковыми для него являются справедливость, мужественное достоинство и целомудрие:

«Целомудрие является необходимым следствием справедливости, производным мужественного достоинства, принцип которого, как об этом уже говорилось выше, если и присутствует у женщины, то в гораздо более низкой степени. У животных самка ищет самца и подает ему сигнал; следует признать, что у женщин, таких, какими их создала природа и сформировало общество, дело обстоит точно так же. Вся разница между нею и другими самками состоит в том, что у нее течка происходит постоянно, иногда на протяжении всей жизни. Она кокетка, разве этим не все сказано? В полях, в городе, везде, где играют вместе маленькие девочки и мальчики, почти всегда похотливость девочек вызывает холодность мальчиков. Кто среди мужчин обладает наибольшей чувственностью? Те, у кого темперамент ближе всего к женскому». Короче говоря, женщина «бесплодна по природе, инертна, лишена умения и рассудка, справедливости и стыда», она даже является «чем-то промежуточным между ним [мужчиной] и остальной частью царства животных».

Навязчивые идеи о женщинах, навязчивые идеи о евреях: все это заставляет думать, что порабощение одной и изгнание другого имели для Прудона сходное значение, так что по здравом размышлении имеется достаточно оснований, чтобы видеть в этом революционере, отставшем от своего времени, в этом буйном человеке, прототип фашиста XX века.


[1] [2] [3]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.