Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5) (3)

"При этом в августе 1943 года при его участии было расстреляно и сожжено заживо в сарае до 60 человек жителей деревни близ города Осиповичи, а также сожжена и деревня".

Я опускаю часть, относящуюся к Генчке, и цитирую из Приговора место, относящееся к некому Мюллеру - ефрейтору 355-го охранного батальона.

"В разное время подсудимым Мюллером убито 96 человек советских граждан, в том числе стариков, женщин и грудных детей. Мюллером было изнасиловано 32 советских женщины, причем 6 из них после изнасилования были им же убиты. Из изнасилованных женщин было несколько девушек в возрасте 14-15 лет".

Мне думается, что облик этих преступников, жизнь семи из десяти человек которых уже закончилась на виселице, ясен Суду. Но для характеристики не тех, кто исполнял преступления, а тех, кто распоряжался жизнью населения оккупированных восточных областей, я прошу разрешения уважаемого Суда обратиться к дневнику подсудимого Ганса Франка, который уже был предъявлен Трибуналу нашими уважаемыми американскими коллегами под номером ПС-2233.

6 февраля 1940 г. он дал интервью корреспонденту "Фелькишер Беобахтер" Клайссу:

"Клайсс: Быть может, было бы интересно разработать положения, отличающие протекторат от генерал-губернаторства?

Генерал-губернатор: Образно я могу об этом сказать так. В Праге были, например, вывешены красные плакаты о том, что сегодня расстреляно 7 чехов. Тогда я сказал себе: Если бы я захотел отдать приказ о том, чтобы вывешивали плакаты о каждых семи расстрелянных поляках, то в Польшe не хватило бы лесов, чтобы изготовить бумагу для таких плакатов. Да, мы должны поступать жестоко..."

Начавшееся 10 мая 1940 г. наступление на западном фронте отвлекло внимание мирового общественного мнения от преступлений, совершавшихся под непосредственным руководством Франка, и позволило Франку осуществить осуждение военно-полевыми судами к смертной казни и физическое уничтожение нескольких тысяч представителей польской интеллигенции.

Я цитирую выступление Франка на заседании полиции от 30 мая 1940 г. {Уточненный перевод текста выступления Франка см. документ ПС-2223 в разделе "Документы".}, где окончательно был решен вопрос об этом злодеянии:

"10 мая началось наступление на западе, и в этот день во всем мире пропал интерес к событиям, которые происходят здесь, у нас.

То, что натворили во всем мире ужасной пропагандой и клеветой на поведение национал-социалистских властителей в этой области, было бы для меня совершенно безразлично - тревожит ли это американцев, французов, евреев или папу римского, однако ужасно для меня и для каждого из вас непрерывно в продолжение этих месяцев слышать из министерства пропаганды, из министерства иностранных дел, из министерства внутренних дел и даже из армии голоса о том, что мы проводим режим убийц, что нам надо прекратить эти злодеяния и т. д.

При этом, конечно, было ясно, что мы должны сделать заявление о том, будто бы мы этого больше делать не будем.

Было также ясно, что до тех пор, пока эта область находилась под перекрестным огнем всего мира, мы были лишены возможности предпринимать нечто подобное в большом масштабе. Но с 10 мая мы не придаем этой ужасной всемирной пропаганде никакого значения. Теперь нам нужно использовать удобный момент...

Я признаюсь откровенно, что тысячи поляков поплатятся за это жизнью, и прежде всего это будут руководящие представители польской интеллигенции. Нас всех, как национал-социалистов, это время обязывает позаботиться о том, чтобы польский народ не был в состоянии оказывать сопротивление". Я особенно привлекаю внимание Суда к следующей фразе: "Я знаю, какую ответственность мы этим берем на себя".

"...Более того, обергруппенфюрер СС Крюгер и я решили, что мероприятие по умиротворению будет проведено ускоренными темпами.

Я прошу вас, господа, помочь нам со всей энергией при выполнении этой задачи. Что касается меня, то я сделаю все, что могу, для того, чтобы облегчить ее выполнение.

Я обращаюсь к вам как борец национал-социализма, и больше мне нечего вам сказать. Это мероприятие мы проведем. И, говоря откровенно, во исполнение приказа, данного мне фюрером. Фюрер сказал мне: "Вопрос о немецкой политике и обеспечении ее проведения в генерал-губернаторстве является сугубо личным делом ответственных лиц генерал-губернаторства".

Он выразился следующим образом: "Необходимо ликвидировать имеющееся в настоящее время в Польше руководящее ядро, что еще подрастет потом, - нам нужно выявить и через определенный промежуток времени также устранить. Затем нам нужен германский рейх. Чтобы не обременять этим имперскую организацию немецкой полиции, нам не нужно сажать эти элементы в германские концентрационные лагеря, потому что тогда у нас начались бы хлопоты и ненужная переписка с их семьями, - мы ликвидируем их в самой стране. Сделаем мы это в самой простой форме..."

Что касается концентрационных лагерей, то ясно, что мы не хотим устраивать в генерал-губернаторстве концентрационные лагеря в полном смысле этого слова. Кто нам подозрителен, должен быть тотчас же ликвидирован. Если в концентрационных лагерях рейха находятся заключенные из генерал-губернаторства, то они должны быть предоставлены операции "АБ" {Шифрованное наименование акции по уничтожению польской интеллигенции.} или уничтожены на месте".

Цитирую далее продолжение этого же выступления в разделе "Дополнительные выдержки из дневника Ганса Франка, относящиеся к 1940 году".

"Мы не можем сваливать на имперские концлагеря наши собственные дела. Ужас, сколько мы имели хлопот с краковскими профессорами. Если бы мы за дело взялись отсюда, вышло бы по-другому. Поэтому мне хочется настойчиво просить вас никого больше не спихивать в концлагеря империи, а на месте проводить ликвидацию или налагать надлежащие наказания. Все прочее обременяет империю и приводит к постоянным затруднениям. Здесь у нас совсем другая форма обращения, и этой формы мы должны придерживаться. Я настоятельно обращаю внимание на то, что даже в случае заключения мира в этом обращении ничего не изменится. Этот мир будет только означать, что мы как мировая держава будем еще интенсивнее, чем до сих пор, проводить в жизнь нашу обычную политическую линию".

В связи с этим я считал бы возможным привлечь внимание Суда к тому обстоятельству, что все крупнейшие лагеря уничтожения были действительно размещены на территории "генерал-губернаторства".

В злодеяниях фашистских преступников, в увеличении объема этих злодеяний была своя периодичность, и если в 1940 году Франк произнес перед полицейскими длинную речь, обосновывая так называемую "акцию" в отношении нескольких тысяч польских интеллигентов, то 18 марта 1944 г. в своей речи в Рейхсгофе он заявил:

"Если бы я пришел к фюреру и сказал ему: "Мой фюрер, я докладываю, что я снова уничтожил 150 тысяч поляков", то он бы сказал: "Прекрасно, если это было необходимо".

Этот фашистский специалист по правовым вопросам уничтожил в подчиненной ему, временно подпавшей под власть фашистских захватчиков, стране три миллиона евреев.

При этом Франк говорил (цитирую его речь на рабочем совещании ораторов НСДАП в Кракове 4 марта 1944 г.):

"Если сегодня мы имеем какого-либо сострадателя, который плачет по евреям и говорит: разве не ужасно, что сделали с евреями, - тогда его нужно спросить: держится ли он сегодня такого же мнения. Если бы мы сегодня имели на одной стороне эти два миллиона евреев при всей их активности, а с другой - имели бы немного немцев в стране, то мы не были бы господами положения. Евреи - это раса, которая должна быть уничтожена. Где бы мы ни поймали хотя бы одного, с ним будет покончено..."

Заседание политических руководителей НСДАП в Кракове 15 января 1944 г. начинается так:

"Д-р Франк: Я не постеснялся заявить, что если будет убит один немец, то будет расстреляно до ста поляков..." В эти черные времена польский народ относился к жертвам Франка и подчиненных ему злодеев как к мученикам. Вот почему, как мне кажется, именно 16 декабря 1943 г. на правительственном заседании в Кракове Франк заявил:

"Нужно обсудить, является ли целесообразным проводить казнь по возможности там, где было совершено покушение на какого-либо немца.

Нужно также обсудить, не следует ли организовать особые места для казни, так как установлено, что польское население стекается к доступным местам казни, набирает в сосуды пропитанную кровью землю и несет в церкви..."
[1] [2] [3] [4]