Не надо цветов Татьяне (1)

Бакунины - дворянский род, по преданиям ведущий свое начало от одного из трех братьев, выехавших на службу в Москву из Венгрии в 1492 году. Первый документально известный предок этого рода - Никифор Евдокимов, бывший дьяком в 1658 году и числившийся московским дворянином в 1677 году. Правнук его, Михаил Иванович, был комендантом в Царицыне при Петре I . Сын Михаила, Василий (умер в 1766 году) служил в коллегии иностранных дел и составил "Описание калмыцких народов, особенно таргоутского", хранящееся в рукописи в архиве коллегии иностранных дел. Два его одноименные сына, Петр Васильевич-большой и Петр Васильевич-меньшой, были членами иностранной коллегии при Екатерине II ; последний (умер в 1786 году) был по влиянию своему на дела при гр. Никите Ивановиче Панине соперником Безбородка и состоял одним из президентов российской академии. Из сыновей его, Модест, написал: "К новому разделу и обрабатыванию полей" (СПб., 1800), а Павел (умер в 1805 году) был директором Академии Наук и президентом российской академии. Сын Павла, Александр (умер в 1853 году), был тверским губернатором. Третий сын Василия Михайловича, Михаил (умер в 1803 году), был вице-президентом камер-коллегии. Из сыновей его, Михаил (умер в 1847 году), бывший губернатором в Петербурге, затем сенатором в Москве, а Иван убит на Кавказе в начале XIX века. У Михаила Михайловича Б. был сын Василий (умер в 1863 году), издавший брошюру об Александровской колонне (1834), и три дочери: - 1) Евдокия, художница, учившаяся в Италии и имевшая золотую медаль от Академии Художеств; в 20-х и 30-х годах XIX столетия она играла заметную роль в московском обществе и была невестой знаменитого Мицкевича, но брак не состоялся вследствие различия в вероисповедании и религиозных взглядах жениха и невесты. - 2) Екатерина, одна из выдающихся сестер милосердия Красного Креста, работавшая под руководством Н.И. Пирогова в Севастополе в 1855 - 56 годах и затем в войну 1877 - 78 годов на Кавказе. Она устроила у себя в Новоторжском уезде, в имении Козицыне, еще до введения земских учреждений, обширную амбулаторию для крестьян, а затем была избрана земским собранием попечительницей над всеми больничками и приемными покоями Новоторжского уезда - Ср. "Записки" ее в "Вестнике Европы" за 1898 год, No 3 - 6, и "Воспоминания" о ней врача Синицына , там же, в No 7. - 3) Прасковья, помещавшая повести в "Москвитянине" в сороковых годах. Все три сестры умерли в глубокой старости. Родовое гнездо Бакуниных - село Прямухино Новоторжского уезда - было куплено Михаилом Васильевичем Бакуниным в конце XVIII века, но устроено в нынешнем его виде сыном его Александром Б., родившемся в 1768 году. С девятилетнего возраста он воспитывался в Италии и кончил курс Туринского университета со степенью доктора философии. Он был женат на Варваре Александровне Муравьевой, родственнице всех Муравьевых, участвовавших в тайных обществах двадцатых годов XIX столетия. В начале XIX века Александр Б. был новоторжским уездным и тверским губернским предводителем дворянства. При переформировании "Союза Спасения" в "Союз Благоденствия" в 1818 году он сыграл, по-видимому, немаловажную роль своими советами Михаилу Муравьеву , который был главным инициатором в этой перестройке тайного общества на более мирный лад, по типу Tugendbund'a. Остальную часть своей жизни Александр Михайлович посвятил хозяйству и воспитанию своих 6 сыновей и 5 дочерей. Он хорошо писал стихи и, между прочим, оставил большую поэму "Осуга" (по имени реки, на которой расположено Прямухино), в которой живыми чертами описал свой оригинальный семейный быт. С начала 30-х годов он был заботливым попечителем тверской гимназии. Умер в 1854 году, задолго до смерти потеряв зрение. О нем см. ст. И.И. Лажечникова "Заметки для биографии Белинского", в "Московском Вестнике" за 1859 год, No 17; в "Полном собрании сочинений Белинского" под редакцией С.А. Венгерова (т. IV, стр. 547 - 548); в "Биографии графа М Н. Муравьева", составленной Кропотовым, стр. 205 - 213; в ст. А.А. Корнилова "Семейство Бакуниных" ("Русская Мысль" за 1909 год, No 5, 6 и 8). В 30-х и 40-х годах XIX столетия семейство Бакуниных, по своим связям с кружком Станкевича , сыграло значительную роль в развитии русской литературы и общественной мысли того времени, причем немаловажное участие в истории этого кружка имели дочери А.М. Бакунина: Любовь, Варвара, Татьяна и Александра, младшая дочь Софья умерла ребенком (о них см. вышеназванные статьи А.А. Корнилова; П.В. Анненкова , "Замечательное десятилетие (1838 - 1848)"; его же "Н.В. Станкевич" (М., 1857); А.Н. Пыпин , "Белинский, его жизнь и переписка"; П.Н. Милюков, "Любовь у идеалистов тридцатых годов", в сборнике "Из истории русской интеллигенции"). - Любовь Александровна (1811 - 1838) была невестой Н.В. Станкевича; о ней сохранились (в архиве Бакуниных) трогательные воспоминания в письмах Белинского к ее брату Михаилу Александровичу, после ее смерти; Варвара, по мужу Дьякова (1812 - 1866). На ее руках умер Станкевич. Переписка ее, в высшей степени интересная, отчасти сохранилась в семейном архиве Бакуниных; Татьяна (1815 - 1871) была центральным членом семьи и пользовалась наибольшим расположением всех братьев и сестер. Она была очень дружна также с Белинским, впоследствии же с И.С. Тургеневым и композитором Серовым ; Александра (1816 - 1882), вызвавшая сильную любовь к себе Белинского, продолжавшуюся три года, но не увенчавшуюся взаимностью; затем она была в 1839 - 40 годах невестой Василия Боткина , но не вышла за него замуж, вследствие сопротивления родителей, и позднее вышла за помещика Вульфа.

Из сыновей А. М. Б. наиболее выдающимся был знаменитый революционер-анархист, Михаил Б. (1814 - 1876). До 14-летнего возраста М. Б. воспитывался дома, в имении Прямухине, а потом в Михайловском артиллерийском училище в Петербурге. Произведен в офицеры в январе 1833 года и оставлен в офицерских классах, но вследствие крупного разговора с начальником училища Сухозанетом переведен в одну из батарей, расположенных в западном крае (в июне 1834 года). Через год он вышел в отставку и поселился, вопреки желанию отца, в Москве, где, войдя в дружескую связь с кружком Станкевича, отдался изучению германской философии. Он начал с Канта и Фихте и в особенности увлекся на первых порах последним, причем передал свое увлечение Белинскому, на которого он сильно влиял в эти годы. Памятником увлечения Фихте остался перевод Б. лекций Фихте "о назначении ученых", в "Телескопе" за 1835 год (т. XXIX), и статьи Белинского о философии Дроздова - там же (т. XXX). С половины 1837 года Б., а за ним и другие члены кружка перешли от Фихте к Гегелю, изучение которого шло в первые годы довольно поверхностно и началось не с логики, а с философии права и эстетики. В предисловии к Гегелевой философии права Б. поразила известная формула: "все действительное - разумно и все разумное - действительно", которой неправильно был придан слишком широкий смысл, от чего Гегель именно предостерегал в своей логике. Понятая таким образом, эта формула послужила основанием чрезвычайно консервативного мировоззрения, которое выражено было Б. в предисловии к сделанному им переводу Гегелевых "гимназических речей" ("Московский наблюдатель" за 1838 год, т. XVI; перепечатано в Венгеровском издании сочинений Белинского, т. IV) и затем развито до крайних пределов в статьях Белинского о Бородинской годовщине и о немецком критике Менцеле. В 1840 году Б. отправился за границу и слушал в Берлине лекции учеников Гегеля, а также старика Шеллинга, выступившего тогда против Гегелевской философии в защиту христианского откровения. Основательно изучив Гегеля, в особенности его "Логику", Б. вскоре перешел на сторону так называемых "левых" гегельянцев, издававших в то время "Deutsche Jahrbucher" (прежде "Hallesche Jahrbucher"), в которых Б. поместил статью, наделавшую много шума в Германии: "Die Reaction in Deutschland" (под псевдонимом Jules Elizard). Эта статья была пропитана вполне революционным духом, и в заключении ее было сказано: "... позвольте нам довериться вечному духу, который только потому разрушает и уничтожает, что он есть и неисчерпаемый и вечно творящий источник всякой жизни. Страсть к разрушению есть вместе и творческая страсть" ("Die Lust der Zerstorung ist eine schaffende Lust"). В это же время Б. издал в Лейпциге брошюру: "Schelling und die Offenbarung. Kritik des neuesten Reactionsversuchs gegen die Philosophie", которая высоко ценилась левыми гегельянцами, как то видно из писем Арнольда Руге ("F. Ruges Briefwechsel und Tagebucher", Берлин, 1886). Из Берлина в начале своего пребывания там Б. писал, кроме писем к друзьям (в особенности к Герцену ), статьи для "Отечественных Записок", душой которых в это время уже сделался Белинский. Здесь были напечатаны в 1840 году его статья о современной германской философии и корреспонденции из Берлина (в "Смеси"). С 1843 года Б. заводит связи с германскими и швейцарскими революционерами-коммунистами, о чем вскоре осведомляется и русское правительство. На требование правительства вернуться в Россию Б. отвечал отказом, после чего был осужден Сенатом в 1844 году на вечное изгнание, с лишением прав. С 1844 по 1847 год он жил, главным образом, в Париже и здесь близко сошелся с Прудоном; принимал участие в газете "La Reforme". В 1847 году на банкете, устроенном в память польской революции 1830 - 1 годов, Б. произнес речь с резкими нападками на русское правительство, после чего, по требованию русского посла, был выслан из Парижа. Он провел несколько месяцев в Брюсселе, но как только вспыхнула февральская революция, тотчас же вернулся в Париж и здесь с энергией и страстностью принялся за организацию парижских рабочих. Его энергия показалась опасной даже членам временного правительства, и они поспешили удалить его из Парижа, дав ему поручение в Германию и славянские земли. В июне 1848 года он принимает участие в Пражском славянском съезде, окончанию работ которого помешало "святодуховское" восстание, усмиренное войсками Виндишгреца. В Праге он написал статью: "Основы славянской политики", напечатанную в газете "Dziennik Domowy" по-польски и в "Slavische Jahrbucher" за 1848 год (No 49) по-немецки. В этой статье проводится идея всеславянской федерации, и высказывается мысль о праве каждого ее гражданина на участок земли. После подавления мятежа в Праге Б. бежал в Германию, где продолжал поддерживать свои славянские связи и издал по-немецки "Воззвание к славянам" ("Aufruf an die Slaven"), направленное против германизаторских стремлений франкфуртского парламента. В этом воззвании он ставит целью европейского революционного движения "учреждение всеобщей федерации европейских республик". В мае 1849 году он принял участие в организации восстания в Дрездене и, после взятия города прусскими войсками, бежал в Хемниц, где был арестован. Приговоренный к смертной казни, он отказался подписать просьбу королю о помиловании; но смертная казнь все же была заменена пожизненным заключением. Вскоре, однако, саксонское правительство выдало его Австрии, где он был вторично судим и присужден к смертной казни, и на этот раз замененной пожизненным заключением. В Австрии заключение его было значительно строже, нежели в Саксонии, и когда до австрийского правительства дошли слухи о готовящейся будто бы попытке освободить Б., то его приковали к стене в Ольмюце, где он просидел в таком положении несколько месяцев, пока не был, наконец, выдан, по требованию императора Николая , России в 1851 году. В России с 1851 по 1854 год Б. содержался в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, а с 1854 по 1857 год - в Шлиссельбурге. В Петропавловской крепости Б. составил, по требованию императора, записку, в которой изложил свой взгляд на революционное движение и славянский вопрос. Эта записка до настоящего времени не опубликована. Уступая настойчивым хлопотам семьи Б., Александр II разрешил перевести его на вечное поселение в Сибирь. Он был водворен сперва в Западной Сибири, а затем, по ходатайству Муравьева-Амурского , его родственника, переведен в Иркутск. Отсюда он написал в 1860 году три письма издателям "Колокола", в которых энергично защищал Муравьева против нападок на него в "Колоколе", причем выставлял его великим государственным человеком и демократом. Письма эти не были напечатаны в то время и опубликованы лишь впоследствии Драгомановым . В 1861 году Б. бежал из Сибири через Японию и Америку в Лондон. Дружески принятый Герценом и Огаревым , он оказался, однако, не вполне единомышленным с ними. При всей дружбе и уважении к Б. Герцен очень опасался его слишком страстной и неполитичной деятельности и потому всячески старался оберечь "Колокол" от его влияния. Он предоставил к его услугам свою типографию, но не страницы своего журнала. Б. сам признал, что дружеское "подле" - для него самая подходящая позиция. Он начал свою деятельность красноречивым обращением к "русским, польским и всем славянским друзьям", в котором, не отвергая еще государства, проповедовал разрушение существующих, исторически сложившихся и держащихся одним насилием государств, в особенности таких, как Австрия и Турция, а отчасти и Российская империя. Он выражал стремление к мирным федералистическим организациям, идущим снизу вверх, основанным на свободной воле взаимно договаривающихся славянских племен и народов. Вместе с тем, он приглашал все славянские народности принять лозунг тогдашних русских революционеров: "земля и воля" и выражал надежду, что возрожденная "хлопская Польша" откажется от своих исторических притязаний и предоставит малороссам, белорусам, Литве и латышам право свободного самоопределения. В конце 1862 года он выпустил другую брошюру: "Народное Дело. Романов, Пугачев или Пестель?". Утверждая в этой брошюре, что Александр II не понял своего назначения и губит дело своей династии, Б. заявляет, однако, что если бы царь искренно решился сделаться "земским царем", созвал бы земский собор и принял бы программу "земли и воли", то русские передовые люди и народ русский охотнее всего пошли бы за ним, предпочитая его и Пугачеву , и Пестелю . При этом Б. совершенно превратно представлял себе физиономию и идеалы Пестеля, считая его не крайним якобинцем, каким он был в действительности, а каким-то идеальным народовольцем и даже федералистом. В этой брошюре впервые ставятся определенные народнические задачи русской передовой молодежи и затем повторяется та же программа славянского федерализма, которая изложена в предыдущей. В 1862 - 63 годах Б. со страстью отдался делу польского восстания, успев до некоторой степени втянуть в это дело и Герцена, далеко не во всем ему сочувствовавшего. В 1863 году Б. участвовал в известной морской экспедиции Лапинского, кончившейся неудачею. Из переписки его с поляками видно, что последние неохотно допускали слишком близкое участие Б. в их деле, очевидно, не полагаясь на его политический такт и не разделяя его социальных и политических взглядов. Разочарованный неудачами польского дела, Б. в 1864 - 64 годах обращается к организации различных рабочих интернациональных союзов и предприятий и здесь скоро приходит в столкновение с аналогичной, но далеко не одинаковой по основным тенденциям и взглядам работой Маркса. С 1864 по 1868 год Б. жил в Италии (до 1865 года во Флоренции, затем в Неаполе) и здесь образовал целый ряд социалистических организаций, направленных одновременно и против всех существующих исторически сложившихся государств, и против христианского республиканизма Мадзини. В 1867 году он участвовал на конгрессе демократической "Лиги мира и свободы" в Женеве и выступил с речью, в которой доказывал невозможность мирной конфедерации существующих государств, основанных на насилии и централизации управления, и требовал их разрушения и замены свободными автономными обществами, организованными "снизу вверх". В 1868 году он вступил в основанный Марксом интернациональный союз рабочих и хлопотал о присоединении к нему "Лиги мира и свободы"; но это оказалось невозможным, так как в ней большинство членов не были даже социалистами. С другой стороны, руководители интернационала вовсе не разделяли анархических взглядов Бакунина и не желали разрушения исторически сложившихся государств. Выйдя в 1868 году из "Лиги мира и свободы", Б. образовал новую "Alliance internationale de la Democratie socialiste". В составе этого союза учреждено было особое тайное интернациональное братство, центральный комитет которого облек Б. диктаторскими полномочиями. В том же 1868 году Б., вместе с русским эмигрантом Н.И. Жуковским, основал в Цюрихе журнал "Народное Дело", No 1 которого проповедовал противогосударственную программу и признавал умственное освобождение личности возможным только на почве атеизма и материализма, а социально-экономическое освобождение - требующим упразднения всякой наследственной собственности, передачи земли общинам земледельцев, а фабрик, капиталов и прочих орудий производства - рабочим ассоциациям, уравнения прав женщин с мужчинами, упразднения брака и семьи и общественного воспитания детей. В 1869 году, когда в России начались крупные студенческие волнения, Б. принял деятельное участие в агитации среди молодежи и сблизился с явившимся за границу Нечаевым, который привлек его своею необыкновенной энергией. Нечаев, приверженец принципа "цель оправдывает средства", признававший необходимым орудием революции обман и полное порабощение революционных деятелей, в сущности принципиально резко отличался от Б., но Б. во многом ему подчинялся, чем, конечно, в глазах многих сильно скомпрометировал себя. В 1871 году Б. принял участие в попытке организации лионской революционной коммуны, причем ему опять приходилось поступаться своими основными взглядами в сторону революционного якобинизма. В 1872 году, на гаагском съезде интернационала, был заслушан подробный доклад Н. Утина, обвинявший Б. в устройстве организаций, не согласных с основными принципами союза, и в участии в безнравственных революционных предприятиях Нечаева. Б. был исключен из интернационала незначительным большинством голосов. Это вызвало крупные несогласия, приведшие в том же году к распадению союза. На стороне Б. при этом оказались все южные секции интернационала и большинство революционных рабочих организаций в романских странах Европы. В 1872 - 1876 годах, живя в Лугано и Локарно, в большой нужде, - хотя один из итальянских его последователей, Кафиеро, купил для него небольшую виллу, и братья выделили ему около этого времени часть наследственного имущества, - Б. занимался, главным образом, организацией различных революционных попыток в Италии и изложением своих взглядов в ряде сочинений, из которых ни одно не было вполне закончено. Самое значительное из них издано в 1874 году отдельной книгой: "Государственность и анархия. Борьба двух партий в интернациональном обществе рабочих". Он утверждает здесь, что в современном мире есть два главных, борющихся между собою течения: государственное, реакционное и социал-революционное. К первому он причисляет всех защитников государственности, все равно, будут ли то приверженцы самодержавия, конституционной монархии, буржуазно-демократической республики или даже социал-демократы-марксисты. Самым сильным и грозным организатором современного государства он считает Бисмарка, а в число его пособников зачисляет и Маркса, с его последователями. Вообще он утверждает, что самая способная к развитию государственности раса - немцы, которых он считает почти поголовно пангерманистами. Он старается доказать, что борьба с пангерманизмом является главной задачей для всех народностей славянского и романского племени, но успешно бороться с пангерманизмом невозможно путем создания политических противовесов ему в виде какого-нибудь великого всеславянского государства и т. п., так как на этом пути немцы, благодаря их государственным талантам и их природной способности к политической дисциплине, всегда возьмут верх. Для доказательства и иллюстрации этого положения он делает обзор всех событий новейшей европейской истории и подвергает довольно тонкому, хотя и одностороннему анализу все политические отношения современной ему Европы. Единственной силой, способной бороться с поработительными тенденциями пангерманизма, Б. считает социальную революцию, главной задачей которой он признает разрушение исторических централизованных государств, с заменой их свободной, не признающей писаного закона, федерацией общин, организованных по коммунистическому принципу ("Neue gesetzlose und darum freie Welt"). Ставя во главу угла социально-революционной борьбы уничтожение государственности и всех форм современной буржуазной культуры, Б. считал своими противниками всех организованных Марксом и его последователями рабочих - социал-демократов, которые ему представлялись своего рода аристократами в рабочем мире. Он признавал главной своей армией Lumpenproletariat - те некультурные рабочие массы, которые германским социал-демократам представлялись одним из тормозов организованного рабочего движения. Главным способом пропаганды среди этих масс Б. считал систему постоянных мелких восстаний и бунтов, аграрных волнений и т. п., называя это пропагандою фактами (par le fait); отсюда среди его последователей бунтарей-анархистов образовался термин "парлефетизм". В последние годы своей жизни он сделал лично попытку организации такого движения в северной Италии, для чего предпринял особую экспедицию в Болонью, кончившуюся полной неудачей, причем он сам спасся от итальянских жандармов в возе сена. Неудача этой экспедиции сильно подействовала на Б., показав ему невозможность сколько-нибудь успешного действия при помощи неподготовленных и неорганизованных некультурных народных масс. В последние годы он стал, по-видимому, приходить к признанию неизбежности переходных форм. Хотя после разрыва с Нечаевым сам Б. не принимал непосредственного участия в русском революционном движении, однако идеи его среди русских революционеров начала семидесятых годов получили большое распространение, и в сфере революционного народничества бакунисты являлись одной из самых многочисленных групп. Впрочем, применение системы "парлефетизма" на практике почти не встречалось: во всей истории русского революционного движения можно указать только одну значительную попытку этого рода - известное Чигиринское восстание крестьян, организованное в 1875 году Яковом Стефановичем. Умер Б. в Берне, в больнице для чернорабочих, куда он был помещен по его настоянию. В Берн он приехал из Лугано за несколько недель до смерти и прямо сказал своим друзьям Фогтам, к которым явился, что приехал умирать. В Берне он и похоронен, и над могилой его Фогтами поставлен надгробный камень. В частной жизни М. А. Б. был человеком замечательно добрым и лично, казалось, совершенно неспособным ни к какому акту насилия.
[1] [2] [3] [4] [5] [6]