Д. БАРЬЕР ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

[1] [2] [3] [4]

инициатива уже преследовалась новым режимом, но еще существовала в подпольях человеческих характеров и вырвалась наружу, едва было дано разрешение. Главное же, пролетарская революция преследовала, но еще не уничтожила индивидуального крестьянина, который позволил - едва разрешили ему - создать рынок. Трудности связаны и с тем, что «частник» и «рынок» пугают не только потребителей. В неменьшей степени они пугают руководителей, а следовательно законодателей.

Законы о кооперативах преследовали в первую очередь «государственную» цель: установить контроль над «второй экономикой», над «цветными рынками», как назвали в 70-е годы все те каналы, по которым перераспределялись товары и деньги вне плановой экономики. Улучшение снабжения населения - не было даже второй целью законодателей. Над кооперативами и индивидуальной деятельностью висит, как дамоклов меч, закон о борьбе с нетрудовыми доходами: только добрая воля надзорных органов спасает от обвинения в «спекуляции».

В докладе «О задачах партии по коренной перестройке управления экономикой», наметившем программу экономической реформы, Горбачев отметил роль кооперации в вытеснении «теневой экономики»140.

В марте 1988 г., за три с половиной месяца до вступления в силу закона о кооперации, был подписан указ о прогрессивном налогообложении кооператоров. О суровости указа свидетельствует сравнение с эпохой нэпа. С 1926 г. началась политика «постепенного вытеснения частника» из социалистической экономики. Для этого прежде всего использовался прогрессивный налог. Инструмент действовал чрезвычайно эффективно. В 1926 г. доля частной торговли составляла 25%, а в 1927 - только 15%. По сравнению с налоговой системой, введенной в 1988 г., налоговая шкала 1926 г. была в пять раз меньше141.

Сделано это было вполне сознательно. Тогдашний министр финансов Борис Гостев в интервью для журнала «Огонек» не скрывал своих чувств: «Я не против кооперативов, - заверил он, добавив: - не забывайте, что

[193/194]

прежде всего люди пошли туда за деньгами». Для него нет сомнения: в кооперативах деньги зарабатываются нечестно. «Почему вы все время исходите из того, что заработаны эти рубли нечестно?» - спрашивает журналистка. Потому, с великолепной простотой ответил министр, «что на честном труде не разживешься»143. Убедившись, что налоговая система душит еще не родившуюся кооперацию, законодатели сделали вид, что смягчили прогрессивное обложение, предоставив значительные права местным властям, где вражда к кооперации особенно сильна.

В декабре 1988 г. появилось постановление Совета министров, резко лимитирующее права кооперативов, провозглашенные в законе. Прошло всего лишь 6 месяцев, а партия (Политбюро) и правительство (Совет министров) принимают специальные решения, рожденные страхом перед частной инициативой. Совет министров постановил, что «кооперативы не вправе заниматься видами деятельности согласно Приложению № 1». А в приложении перечислены: издательская деятельность, производство кино- и видеопродукции, тиражирование кинофильмов и видеопрограмм, организация общеобразовательных школ, осуществление всех операций с наличной иностранной валютой. Запрещается, кроме того, «деятельность по установлению гигиенических нормативов химических веществ в средах», т. е. запрещается специфическая экологическая деятельность143. Политбюро приняло решение о мерах, направленных на контроль цен в кооперативах.

Цены в кооперативах действительно значительно выше государственных. Этим, естественно, недовольно население, привыкшее к ситуации, выраженной шуткой: «У нас ничего нет, зато все дешево». Этим очень недовольно начальство. «Может ли безвестный краснодеревщик, товарищ Страдивари, работающий в глубинке, в райцентре, зарабатывать больше, чем министр?» - задает риторический вопрос экономист Г. Лисичкин144.

Высокие цены практически были впланированы в закон о кооперации. Поскольку кооперативы, хотя теоретически они имеют те же права, что и государственные предприятия,

[194/195]

лишены доступа к государственной системе снабжения товарами по твердым оптовым ценам, они обращаются в розничную сеть. И выкупают все, что находят в магазинах: от риса и сахара до тканей и строительных материалов. Дефицит, безраздельно царящий на советском «рынке», усугубляется. В результате кооперативы могут продавать свои изделия, предлагать свои услуги по любой цене. По идее кооперация должна была в первую очередь удовлетворить потребности человека со средним заработком. В реальности кооперация ориентируется на потребителя с высокими доходами.

Кооперативы внезапно открыли то, что существовало раньше, но прикрывалось лозунгами, - резкое материальное расслоение общества. Привилегированное положение номенклатуры - правящего слоя - принималось населением хотя и без удовольствия, но и без возмущения. Оно представлялось естественным. Кооперативы обнаружили в социалистическом Советском Союзе, которому не хватало лишь нескольких шагов до коммунизма, богачей, миллионеров. Формула Леонида Абалкина - идеология превратилась в психологию - объясняет острое недовольство подавляющего большинства населения нарушением главного принципа социализма - всеобщего равенства. «Перестройка создала класс спекулянтов и перекупщиков под видом кооперативов. Это кровопийцы на теле народа, - пишет в газету ленинградец Сидоров, 36 лет. - Они калечат души молодежи и отучают людей работать. Это какой-то коммерческий социализм с частнособственническими инстинктами»145. Ему вторит рабочий С. Полуэктов из Тулы: «Если так дальше пойдет, то от социализма ничего не останется. Если это называется перестройкой и демократизацией, то я категорически против. Все верно: при Сталине ничего своего душе не положено было иметь. При Брежневе думали одно, говорили другое, Делали третье. Но жили-то одинаково, без миллионщиков. Пусть и недостатки были, но это не от неправильной линии, а от отсутствия дисциплины»146. Среди писем в редакции газет есть и гораздо более решительные. Житель

[195/196]

подмосковного поселка Д. Калинычев рассказывает, как «пела душа» у него после того, как он прочел судебный очерк, в котором излагалась история ограбления племянником богатого дяди. Автор письма спрашивает: каким образом в квартире дяди оказалась старинная мебель, картины и прочее? Он радуется, что племянник с товарищами еще до дяди украли автомашину у продавщицы ларька с мясом. С его точки зрения, такой грабеж «имеет воспитательное значение», ибо на зарплату никто автомашину купить не может. Возражая автору судебного очерка О. Чайковской, писавшей - «не твое, не бери», автор письма предлагает «облегчать» от накопленного всех «грабящих» (т. е. торговцев, кооператоров), а также «академиков и профессоров, крупных писателей и поэтов, артистов и режиссеров, директоров и начальников, т. е. всех высокооплачиваемых лиц». У Д. Калинычева - один принцип: грабить нельзя малообеспеченных людей, это - противозаконно147.

Идея, овладевшая массами, становится материальной силой - учил Маркс. Его правоту подтверждают, например, действия партийных руководителей Волгоградской области, убежденных, видимо, что богатых надо грабить. Они организовали погром местных жителей, построивших парники для выращивания помидоров, которые потом продавались на рынке148. Или действия жителей подмосковного городка, поджегших свиноферму, в знак возмущения появлением в их среде «новых буржуев, нэпманов и кулаков»149. Кооператор А. Андреев рассказывает, что после очередного ночного погрома в кооперативе он пришел в милицию за помощью. Майор милиции со свойственной его профессии прямотой отрезал: «Твоя частная лавочкя, ты и защищай»150. Институт социологии Академии наук в самом конце 1988 г. провел опрос среди москвичей. «Какие наиболее важные социальные проблемы стоят сейчас перед нашим обществом?» - задали вопрос социологи. Подавляющее большинство назвало «корнем зла», «источником всех бед», «болезнью нашего общества» - нетрудовые доходы. «Решение этой проблемы повлияет на все

[196/197]

остальные», - отвечали столичные жители. Они убеждены, что «если убрать жуликов, страна будет процветать»151.

Цитированный выше А. Андреев пишет, что кооператорам отказывают в защите не потому, что есть на этот счет инструкция. Он объясняет: «Они становятся жертвами уникальной ситуации, когда появилась возможность открытой, публичной, безбоязненной агрессии против собственности. В нашем генном кодексе не отложилось уважение к тому, что называется собственностью. Мы ее презрели когда-то, выкинули на «свалку» истории. Удивительно ли, что теперь она так раздражает, вызывает такой бурный взрыв анархических чувств?»152

Принятие нэпа в 1921 г. вызвало взрыв «анархических чувств», появление «нэпманов», богачей, которых совсем еще недавно уничтожали с благословения коммунистической доктрины, вызвало недоумение и отчаяние у многих, поверивших в необходимость построить рай для «чистых», одурманенных Идеей. «Чевенгур» Андрея Платонова - гениальное изображение прыжка в счастье, который неизменно оборачивался прыжком в смерть. В первой половине 20-х годов кроме круга апостолов новой веры жило и население, еще знавшее, что такое собственность. Понадобились десятки лет строительства социализма, чтобы утвердилась уравнительная ментальность: всеобщий образ мышления, основанный на принципе - если у меня ничего нет, то и у соседа не должно быть ничего.

Внимательный, острый наблюдатель Анатолий Стреляный, побывавший летом 1989 г. в «глубинке», беседовавший с «простым народом» - рабочими, колхозниками, служащими, констатирует: «Что сильнее разума? Страсть. Имя этой страсти - зависть. То, что она проделывает сейчас с нашим народом, заставляет все чаще вспоминать конец двадцатых годов… Сталин и его друзья, конечно, постарались натравить народ на торговлю, но могли бы этого и не делать: народ и без подсказки знал своего врага: торговец, продавец, кооператор. Он был готов прикончить нэп голыми руками»153.

Социалистический лагерь дает возможность изучения
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.