Рассказы (3)
[1] [2] [3] [4]- Папа, она умерла еще до того, как ты заболел и пытался наложить на себя руки. Постарайся запомнить.
- Не надо, я все равно не поверю, - ответил отец, и Ньюмен поднялся, пора было на станцию, откуда он возвращался в Нью-Йорк поездом железнодорожных линий Лонг-Айленда.
На прощание он сказал: "Поправляйся, папа" - и услышал в ответ:
- Не говори со мной как с больным. Я уже здоров. Каждое воскресенье с того дня, как, оставив отца в палате 12 корпуса Б, Ньюмен впервые пересек больничный двор, всю весну и засушливое лето около чугунной решетки ворот, изогнувшихся аркой между двух кирпичных столбов, под высоким раскидистым дубом, тень от которого падала на отсыревшую стену, он встречал Тедди. Тот стоял и держал в руке письмо. Ньюмен мог бы выйти через главный вход корпуса Б, но отсюда было ближе до железнодорожной станции. Для посетителей ворота открывались только по воскресеньям.
Тедди толстый и смирный, на нем мешковатое серое больничное одеяние и тряпичные шлепанцы. Ему за пятьдесят, и, наверное, не меньше его письму. Тедди всегда держал его так, словно не расставался целую вечность с пухлым, замусоленным, голубым конвертом. Письмо не запечатано, в нем четыре листка кремовой бумаги - совершенно чистых. Увидев эти листочки первый раз, Ньюмен вернул конверт Тедди, и сторож в зеленой форме открыл ему ворота. Иногда у входа толклись другие пациенты, они норовили пройти вместе с Ньюменом, но сторож их не пускал.
- Ты бы отправил мое письмо, - просил Тедди каждое воскресенье.
И протягивал Ньюмену замусоленный конверт. Проще было, не отказывая сразу, взять письмо, а потом вернуть. Почтовый ящик висел на невысоком бетонном столбе за, чугунными воротами на другой стороне улицы неподалеку от дуба. Тедди время от времени делал боксерский выпаду правой в ту сторону. Раньше столб был красным, потом его покрасили в голубой цвет. В каждом отделении в кабинете; врача был почтовый ящик. Ньюмен напомнил об этом Тедди, но он сказал, что не хочет, чтобы врач читал его письмо.
- Если отнести письмо в кабинет, там прочтут.
- Врач обязан, это его работа, - возразил Ньюмен.
- Но я тут ни при чем, - сказал Тедди. - Почему ты не хочешь отправить мое письмо? Какая тебе разница?
- Нечего там отправлять.
- Это по-твоему так.
Массивная голова Тедди сидела на короткой загорелой шее, жесткие с проседью волосы подстрижены коротким бобриком. Один его серый глаз налит кровью, а второй затянут бельмом. Разговаривая с Ньюменом, Тедди устремлял взгляд вдаль, поверх его головы или через плечо. Ньюмен заметил, что он даже искоса не следил за конвертом, когда тот на мгновение переходил в руки Ньюмена. Время от времени он указывал куда-то коротким пальцем, но ничего не говорил. И так же молча приподнимался на цыпочки. Сторож не вмешивался, когда по воскресеньям Тедди приставал к Ньюмену, уговаривая отправить письмо.
Ньюмен вернул Тедди конверт.
- Зря ты так, - сказал Тедди. И добавил: - Меня гулять пускают. Я почти в норме. Я на Гуадалканале воевал. Ньюмен ответил, что знает об этом.
- А где ты воевал?
- Пока нигде.
- Почему ты не хочешь отправить мое письмо?
- Пусть доктор прочтет его для твоего же блага.
- Красотища. - Через плечо Ньюмена Тедди уставился на почтовый ящик.
- Письмо без адреса, и марки нет.
- Наклей марку. Мне не продадут одну за три пенса или три по пенсу.
- Теперь нужно восемь пенсов. Я наклею марку, если ты напишешь адрес на конверте.
- Не могу, - сказал Тедди.
Ньюмен уже не спрашивал почему.
- Это не такое письмо. Он спросил, какое же оно.
- Голубое и внутри белая бумага.
- Что в нем написано?
- Постыдился бы, - обиделся Тедди.
Ньюмен уезжал поездом в четыре часа. Обратный путь не казался таким тягостным, как дорога в больницу, но все равно воскресенья были сущим проклятьем.
Тедди стоит с письмом в руке.
- Не выйдет?
- Нет, не выйдет, - сказал Ньюмен.
- Ну что тебе стоит.
Он все-таки сунул конверт Ньюмену и через мгновение получил его назад.
Тедди вперился взглядом в плечо Ньюмена.
У Ральфа в руке замусоленный голубой конверт.
В воскресенье у ворот вместе с Тедди стоял высокий и худой суровый старик, тщательно выбритый, с бесцветными глазами, на его лысой восковой голове красовался старый морской берет времен первой мировой войны. На вид старику было лет восемьдесят.
Сторож в зеленой форме велел ему отойти в сторону и не мешать выходу.
- Отойди-ка, Ральф, не стой на дороге.
- Почему ты не хочешь бросить письмо в ящик, ведь тебе по дороге? спросил Ральф скрипучим старческим: голосом, протягивая письмо Ньюмену.
Ньюмен не взял письмо.
- А вы кто?
Тедди и Ральф молчали.
- Это отец его, - объяснил сторож.
- Чей?
- Тедди.
- Господи, - удивился Ньюмен. - Их обоих здесь держат?
- Ну да, - подтвердил сторож.
- С каких он тут пор? Давно?
- Теперь ему снова разрешили гулять. А год назад запретили.
- Пять лет, - возразил Ральф.
- Нет, год назад.
- Пять.
- Вот странно, - заметил Ньюмен, - вы не похожи.
- А сам ты на кого похож? - спросил Ральф.
Ньюмен растерянно молчал.
- Ты где воевал? - спросил Ральф.
- Нигде.
- Тогда тебе легче. Почему ты не хочешь отправить мое письмо?
Тедди, набычившись, стоял рядом. Он приподнялся на цыпочки и быстро сделал выпад правой, потом левой в сторону почтового ящика.
- Я думал, это письмо Тедди.
- Он попросил меня отправить его. Он воевал на Иводзима. Мы две войны прошли. Я был на Марне и в Аргонском лесу. У меня легкие отравлены ипритом. Ветер переменился, и фрицы сами хватанули газов. Жаль, не все.
- Дерьмо сушеное, - выругался Тедди.
- Опусти письмо, не обижай беднягу, - сказал Ральф. Дрожь била его длинное худое тело. Он был нескладным и угловатым, блеклые глаза смотрели из впалых глазниц, а черты лица казались неровными, словно их вытесали из дерева.
- Я же говорил, пусть ваш сын что-нибудь напишет в письме, тогда я его отправлю, - растолковывал Ньюмен.
- А что написать?
- Да что угодно. Разве никто не ждет от него письма? Если он сам не хочет, пусть скажет мне, я напишу.
- Дерьмо сушеное, - снова выругался Тедди.
- Он мне хочет написать, - сказал Ральф.
- Неплохая мысль, - заметил Ньюмен. - В самом деле, почему бы ему не черкнуть вам пару строчек? А может быть, лучше вам отправить ему письмецо?
- Еще чего.
- Это мое письмо, - сказал Тедди.
- Мне все равно, кто напишет, - продолжал хмуро Ньюмен. - Хотите, я напишу ему от вашего имени, выражу наилучшие пожелания. А могу и так: надеюсь, ты скоро выберешься отсюда.
- Еще чего.
- В моем письме так нельзя, - сказал Тедди.
- И в моем нельзя, - мрачно произнес Ральф. - Почему ты не хочешь отправить письмо таким, как есть? Спорим, ты трусишь.
- Нет, не трушу.
- А вот, держу пари, трусишь.
- Ничего подобного.
- Я никогда не проигрываю.
- Да что тут отправлять? В письме нет ни слова. Чистая бумага, и ничего больше.
- С чего ты взял? - обиделся Ральф. - Это большое письмо. В нем уйма новостей.
- Мне пора, - сказал Ньюмен, - а то еще на поезд опоздаю.
Сторож выпустил его. За Ньюменом закрылись ворота. Тедди отвернулся и обоими глазами, серым и затянутым бельмом, уставился поверх дуба на летнее солнце.