Афанасьевич. На развалинах третьего рейха, или маятник войны (11)

Позора мы боялись больше смерти. Но судьба пленного могла постигнуть любого из нас. Бывало, что возвратившиеся после выполнения боевого задания члены экипажей докладывали на КП: "Видел: такой-то был сбит, упал там-то". И мы думали о том, удалось ли товарищам уйти или хотя бы застрелиться последним патроном. О добровольной сдаче в плен и не думали. предательство, а наказание предателям может быть только одно: позорная смерть и презрение.

Петя не мог быть предателем. Не мог! Я слышал, как Соколов говорил старшему лейтенанту, уполномоченному СМЕРШ: "Кто может поверить, что наш Петя Гурьев двадцать пять лет был украинцем, а за пять дней плена стал немцем? Чепуха!"

Через пару дней Гурьев возвратился из штаба армии в полк, а мальчишки все не было. И вот дней через десять на аэродром приходит мать со своим сыном. Мальчик с забинтованной головой. Увидев Гурьева, просиял и бросился ему на шею. Рассказал, что побежал в атаку вместе с наступающими солдатами, оказывал им помощь, сам был ранен в голову. В госпитале его подлечили, и затем на попутных машинах он вернулся в родное село.

Много вреда принесло и умолчание о судьбе сына Сталина - Якова. Немцы уже после войны меня спрашивали, а верно ли, что сын Сталина был у них в плену? Я сам об этом ничего не знал и обычно отвечал, что у Сталина есть один сын - летчик и дочь. Мне показали листовку, в которой были использованы фотография Якова Джугашвили и его письмо к отцу. Я тогда сказал, что это, очевидно, геббельсовская пропаганда, но при удобном случае доверительно задал такой же вопрос моему товарищу по группе в ВИИЯ, который в то время работал в контрразведке здесь же, в Берлине. Тот подтвердил, что Яков был в плену, но попросил держать язык за зубами, а на мой вопрос, зачем же скрывать этот факт и после войны, ответил:

- По нашим данным, Яков Джугашвили был расстрелян немцами. А отношение к сдавшимся в плен осталось прежним. История до конца неясная. Вот почему Сталин и молчит. А соответственно это является государственной тайной.

После смерти Сталина о судьбе Якова Джугашвили писали в газетах. По многочисленным свидетельствам, Яков Сталин ни Родину, ни отца не предал. Судя по его поведению до войны и в плену, он бы сам отказался от обмена его на немецкого генерала, как, искренне или с целью провокации, предлагало гитлеровское командование. Вообще, плен - явление сложное, многогранное, во многом еще не исследованное. Рубить здесь сплеча нельзя. Очевидно, главный критерий здесь - в каких обстоятельствах человек попал в плен и как он вел себя в плену.

Естественно, в процессе своих послевоенных исследований я искал и ответа на вопросы: как немцы относились к нашим летчикам, попавшим к ним в плен, как оценивали их бойцовские качества. Узнал и о беспримерном мужестве пленных летчиков, но пришлось столкнуться и с предательством: в армии Власова, оказывается, была и авиация!

С началом боевых действий, учитывая беззаветную храбрость советских летчиков, совершивших воздушные тараны, а также направлявших подбитые и горящие машины в скопления немецкой техники, Геринг отдал приказ: уцелевших после воздушных и наземных огненных таранов летчиков после допроса расстреливать.

Вообще к авиаторам было особое отношение: для летного и наземного персонала советских ВВС были созданы отдельные лагеря военнопленных, так как немцы считали, что в авиации служили наиболее преданные коммунизму люди "сталинские соколы". В люфтваффе говорили: "Наши орлы воюют против сталинских соколов".

В первые дни войны на Восточном фронте Геринг отдал приказ о расстреле в воздухе летчиков, спасающихся на парашюте. Позже, в 1943 году, приходилось уже учитывать, что за такие действия, произведенные на виду большого количества людей, когда-нибудь, возможно, придется отвечать. Например, в приказе командующего немецкими войсками в Крыму от 31 августа 1943 года говорилось, что "в последнее время отмечаются случаи, когда в тылу немецких войск выбросившиеся с парашютом советские летчики обстреливаются немцами и многие из них гибнут. Это недопустимо, ибо их нужно допросить, получить от них интересующие командование сведения. Запрещается стрелять по парашютистам, кроме того, и в таких случаях:

а) когда видно, что спускающийся на парашюте вражеский летчик приземляется на своей территории;

б) когда вражеские парашютисты приземляются в тылу наших войск и нет возможности их захватить в плен. Об этом немедленно нужно сообщить в соседние воинские части, чтобы организовать поимку. Захваченных парашютистов немедленно сдавать в разведотдел..."

В начальный период войны в немецкий плен попало много авиаторов из наземных служб, ибо они отходили на восток последними, выпустив в полет летчиков, зачастую когда немецкие танки уже врывались на аэродром. Летчики попадали в плен, потеряв ориентировку или сев на уже занятый немцами аэродром, о чем они не знали. Попадали в плен и после прыжка с парашютом из горящего самолета. Добровольные перелеты на сторону противника были чрезвычайно редки, хоть немецкая пропаганда и утверждала, что перелеты в плен были массовыми.

Но предатели все-таки были. Война, как и любое резкое изменение жизни страны, поднимает из глубин души как самое светлое, так и самое темное. Появляется желание использовать изменение обстановки для достижения давно вынашиваемых планов. В Красной Армии служили и бывшие солдаты и офицеры белой армии, из которых далеко не все примирились с Советской властью, а также, как я уже говорил выше, жертвы раскулачивания, расказачивания, обиженные Советской властью в ходе бескомпромиссной борьбы с религией, недовольные методами проведения национальной политики и т. д., и просто расчетливые трусы, посчитавшие, что с Советской властью уже покончено (таких, кстати, сегодня пруд пруди).

Были такие и среди летчиков. На основании архивных документов и послевоенных публикаций немецких авторов относительно авиации армии Власова вырисовывается такая картина. В августе 1942 года некоторые бывшие советские летчики - майор Филатов, капитан Ракушинский, лейтенант Плющев и, возможно, другие - в Осинторфе (Осиновке), под Оршей, предложили свои услуги немцам. Осенью 1942 года под командованием майора Филатова было создано подразделение при группе армий "Центр". По сведениям из архивных документов, действовало оно до февраля 1943 года. Начальником штаба этого подразделения был полковник Рил (национальность не указана), а затем полковник Боярский. Авиационным подразделением это формирование назвать трудно: фактически это была использовавшаяся немцами в борьбе с партизанами стрелковая бригада, в которой служили советские военнопленные и эмигранты. Правда, в ней было несколько летчиков.

Известны случаи использования пленных авиамехаников, мотористов для работы под присмотром немцев, в частности, на аэродроме Заднепровье (район Смоленска).

На должность командующего власовской авиацией немцы готовили бывшего генерала Мальцева, 1895 года рождения, происхождения из крестьян Владимирской области. В Красной Армии он служил с 1918 года, до 1937 года был членом ВКП(б). Командовал ВВС Сибирского военного округа, впоследствии репрессирован. В 1939 году реабилитирован и назначен начальником санатория Гражданской авиации в Ялте. После оккупации немцами Ялты стал ее бургомистром.

В 1943 году вербовка советских летчиков в спецлагерях для авиаторов, где режим был очень строгим, в армию Власова активизировалась. Сборный пункт для летчиков был в городе Сувалки. После отбора кандидатов их в течение двух месяцев учили, затем восстанавливали воинские звания, которые они имели в Красной Армии, и направляли в авиагруппу "Хольстерс" (по фамилии командира авиагруппы) в район Морицфельде возле города Инстенбург (Восточная Пруссия). Здесь летчики восстанавливали свои летные навыки на советской трофейной авиатехнике. Обслуживали эти машины также бывшие военнопленные и, возможно, эмигранты.

Часть авиационных инженеров направлялась на аэродром Берлин Темпельсгоф, где они вместе с немцами изучали трофейные новые советские самолеты. Летчики учились летать и на немецких самолетах. Затем их использовали в основном в качестве "перегонщиков" немецких самолетов с заводских аэродромов на аэродромы люфтваффе.

В Прибалтике действовали 11-я авиагруппа, включавшая три эскадрильи эстонских летчиков, 12-я авиагруппа из двух эскадрилий латышей, и 1-я, "восточная", эскадрилья - из русских. По немецким данным, "русская" эскадрилья до июня 1944 года совершила не менее 500 боевых самолето-вылетов против "своих".

В Белоруссии против партизан воевало девять экипажей-предателей на самолетах У-2. Отдельные экипажи, состоящие из бывших советских граждан, воевали и в составе немецких авиаэскадр. Некоторые из бывших советских летчиков были награждены немецкими орденами. Вот данные о некоторых "бывших сталинских соколах". Полковник Ванюшин - бывший начальник штаба ВВС Орловского военного округа, а затем командующий авиацией 20-й общевойсковой армии; Герои Советского Союза капитан Бычков и старший лейтенант Анпилевский; капитан Метл из ВВС Черноморского флота; капитаны Артемьев, Победоносцев, майор Суханов и другие. Воззвания к авиаторам о переходе на сторону немцев подписывали Бычков, Анпилевский, женщина-майор Ситникова, бывший начальник связи 205-й истребительной авиадивизии, дезертировавший из Красной Армии командир полка полковник Будак, летчик Хакимов и другие.
[1] [2] [3] [4]