II (2)

[1] [2] [3] [4]

16. Кроме подобных массовых аспектов, история обладает еще и сингулярным, известным как пресловутая проблема в ней личности. Перемещенная в область кибернетики, эта проблема обнаруживает свою многозначность, потому что то, играет ли кто-то роль рулевого в определенной системе, решает руководящая характеристика, кроме того, термины «рулевой» и «регулировщик» – не синонимы. В определенной степени является рулевым водитель автобуса (и в его руках – судьба пассажиров), но им не является пчелиная матка в улье, хотя ее существование для поддержания жизни роя необходимо (таким образом, ее влияние – регулирующее, а не управляющее). И дальше, степень, в какой личные психические качества рулевого могут влиять на курс (на динамическую траекторию) системы, зависит от строения этой системы; определенные виды систем представляют собой «усилители» таких качеств, другие, в свою очередь, сингулярную изменяемость свойств – подавляют или гасят. Также деятельность рулевого может быть представительной для системы и поддерживать полезные ценности параметров в наиболее благоприятном режиме, не прилагая к этому никаких особенных усилий; но может также возникнуть такая комбинация условий, при которой функции управления станут – по отношению к системе – случайными актами, то есть непредсказуемыми на основании ее массово-статистических закономерностей как не обладающие свойством регулярности, выводимой из общей динамики.

17. Предложенную здесь тройственность описаний общественной динамики можно было бы умножить, и это не было бы неправильным, потому что – когда мы имеем дело с системой достаточно сложной – в ней можно различить разнообразные «подмножества», пересекающиеся различным образом, и лучшим следует признать то описание, которое позволяет максимально выразить наше знание о системе (и его будущих состояниях), при этом, однако, может быть и так, что отдельные описания расположены по отношению друг к другу по принципу дополнительности. В свою очередь, другие виды описания, особенно такие, что «протаскивают по-тихому» формы «неинструментальных» оценок, являются – познавательно – непригодными; непригодны и те, что приводят к сопоставлению и гомогенной трактовке явлений разного уровня, неоднородных или же используют туманные аналогии (например, старая, известная компаративистика общественных и биологических систем).

Выделяемая в исторических последовательностях тройственность изменяемости затрудняет их системную интеграцию, поскольку ведущую роль в них играют то массово-статистические процессы (того рода, какой исследует статистическая механика, например, в термодинамике), то – кумулятивные и телеологические (которыми занимается теория конечных автоматов, наделенных памятью), а то, наконец, процессы типично сингулярные; поэтому-то язык историка обычно представляет собой смешение по крайней мере трех разных языков – результат сочетания разноуровневых подходов.

18. Системная структура (представленная в качестве модели, обретающей заданную структуру) некоторым образом соответствует тому, чем является – в конкретных условиях – рассматриваемая с точки зрения техники и технологии сеть дорог какой-либо страны. Этика же, а шире – общепринятая культура – это то же самое, что правила дорожного движения, то есть полное собрание правил «правильного» поведения на дорогах, причем между ними наблюдаются определенные зависимости. Ведь дорожный кодекс должен соответствовать реальной сети дорог, в противном случае, оказываясь «нежизненным», то есть попросту нереализованным, приводит к расхождению долженствующей быть теории и фактически наблюдаемой практики. Мы хорошо знаем, как быстро становятся анахронизмом – в связи с темпом развития моторизации – предписания движения; так же динамично (хотя и не вплоть до содержания) происходят изменения в результате отставания «этической эволюции» от эволюции, вызванной технологическими изменениями. Специалист по движению общественного транспорта хорошо знает о том, что, хотя водителями отдельных машин всегда являются люди, однако законы, управляющие поведением больших скоплений машин на дорогах по превышении определенных величин «запруженности», все меньше обнаруживают элемент, выводимый из индивидуальной психологии, и все больше – элемент из молекулярной кинематики (так, например, ему известны явления «пульсирования» скопления машин на шоссе, возникновения «фазовой волны» внутри потока движения, когда начало наталкивается на преграду, замедляющую общий ход и т.п.). Взывание в подобных обстоятельствах к «доброй воле» отдельных водителей дает чрезвычайно жалкие по своей результативности эффекты, если бы даже неизвестно каким образом все эти водители были идеально дисциплинированными людьми и обнаруживали самое горячее желание подчиниться существующим предписаниям. Там, где отдельная машина фактически перестает быть такой «молекулой движения», чью траекторию можно интерпретировать «психологически», никакие призывы к сознанию уже не помогут; надо или изменить расположение дорог (увеличивая пропускную способность, сооружая многоуровневые развязки), или вводить новые дорожные правила; при этом если пропускная способность дорог уже исчерпана, эти правила должны будут некоторую часть пользователей дороги дискриминировать.

19. Были различные попытки обосновать этическое поведение: трансцендентными ссылками, логическими, утилитарными, психобиологическими, в конце концов. Наконец, неопозитивисты дошли до предположения о неэмпиричности этики, раз, как отметил в тридцатые годы Карнап, из фразы «Убийство – это плохо» невозможно вывести никаких следствий для анализа их с помощью тестов на ложь, потому что после совершения убийства можно увидеть труп, а вот «зла» от этого действия нигде нельзя обнаружить. Заставляет задуматься то, что это суждение поддержал также Рейхенбах, который одно время занимался законами вероятности, правда, также только в области физики. Если бы, однако, философы-неопозитивисты обратились к низшей области ее применения, каковой является технология, они бы заметили, что в ней не существует, к примеру, «истинных машин» в отличие от «ложных», но именно «хорошие» и «плохие» – или, пожалуй, «лучшие» и «худшие». «Хорошей» в таком понимании является машина или любое другое материальное множество, которое отвечает определенным критериям чисто инструментальной оценки. Технологии известны также директивы долженствования, являющиеся следствием принятия этих критериев. Например, в принципе можно сравнить оценку железнодорожных инженеров: «Столкновение поездов – это плохо» с этической оценкой: «Убийство – это плохо», потому что они изоморфны. Правда, обе обладают тем недостатком, что вводят критерий, который не является ни истинным, ни ложным, поскольку «зло» обозначает в них нежелаемое положение вещей, которого следует избегать: поезда на путях, а люди в обществе обязаны перемещаться без столкновений. Этические оценки тем должны отличаться от инструментальных, что их не нужно доказывать, чего в действительности, однако, не происходит. Без сомнения, инженер, на чьем участке поезд сходит с рельс на стрелке, имеет возможность проверить, кроме всего прочего, действие тех законов физики, благодаря которым энергия движения превращается в тепловую, сминает вагоны, локомотив и т.д., однако он не восклицает тогда: «Физика истинна!» – он, пожалуй, закричит: «Плохая стрелка», то есть скверно сконструирована. Таким образом, существуют качественные эмпирические тесты для материальных систем, не идентичные тестам, применяемым в физике. Согласимся, что законы физики не зависят от не относящихся к физике мнений людей, которые их изучают, инженер-путеец же, если он принимает участие в партизанской войне, может придерживаться точки зрения, что «столкновение поездов – это хорошо». Так в действительности и есть, но тогда он отказывается от присущих его технологии инструментальных директив и выводимых из них оценок – в пользу других, уже не сугубо технологического характера. Аналогичным образом «общественный инженер», который рассматривает общество в качестве сложной машины (в кибернетическом понимании), может оценивать ее в соответствии с определенными инструментальными критериями как «лучшую» или «худшую» в сравнении с другими машинами-обществами уже в целом, уже в границах ряда параметров. Что же касается этики, она редуцировалась бы в его глазах до такого «кооперативного минимума», без наличия которого общество не смогло бы функционировать, или общность, где каждый может любого обмануть, убить, ограбить, не способна была бы существовать. При этом этика действует в обществе как вероятностный закон (или скорее как система таких законов); она обнаруживается – в приближении чисто инструментальном – как некое усреднение огромного количества сингулярных процессов, то есть таким образом, как, к примеру, температура газа под постоянным давлением: с точки зрения такой «этической механики» в целом нельзя прямо переходить к сингулярной этике, как нельзя в аспекте классической статистической механики говорить о температуре одного атома.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.