XXXVII . Рассказ проводника международного вагона скорого поезда Москва — Одесса о том, что произошло на перегоне Нара — Малый Ярославец (Рассказан проводником его сменщику, спавшему во время этого путешествия)
[1] [2]Старик опять смеётся:
— Какой штраф? За кого платить штраф?
Я тогда стал совсем злой — поворачиваюсь, пальцем показываю на коридор, где стояли эти самые зайцы. А там никого нет! Я нарочно весь вагон обегал, всюду осмотрел. Даже след моих зайцев простыл.
Старик говорит:
— Идите, о кондуктор, ложитесь спать. Я ему отвечаю:
— Раз я на дежурстве, я не имею права спать. Старик говорит:
— Ну и лазить ночью в купе вы тоже не имеете права. Идите, пожалуйста. Яблочка хотите на дорогу?
Смотрю, а на столике корзина с фруктами, жареная баранина, пять бутылок лимонада.
Так я и ушёл. Ухожу и вижу — старик надо мной смеётся и ребятишки тоже надо мной смеются.
Теперь ты понимаешь, Кузьма Егорыч, почему я тебя разбудил? Что? Пахнет вином? Да ну тебя, Кузьма Егорыч, ведь я даже рюмочки со вчерашнего дня не выпил! Что говоришь: рюмочки не выпил, а стаканчика два небось принял? Ай-яй-яй, Кузьма Егорыч, уморил! Давай-ка споём песню… Что? Нельзя петь, пассажиров разбудим? Ладно, ладно, лягу спать. Я, брат Кузьма Егорыч, человек смирный. Лечь спать? Пожалуйста, с удовольствием лягу. Спокойной ночи, Кузьма Егорыч.
За час до прибытия поезда в Одессу проводник пришёл в седьмое купе убирать постели. Хоттабыч его угостил яблоками.
— В Москве, наверное, покупали, в гастрономе? — с уважением спросил проводник и спрятал яблоки в карман для своего сынишки.- Редкая в это время года вещь — яблоки,- продолжал он вежливо.- Большое вам мерси, гражданин.
Было очевидно, что он ничегошеньки не помнил о том, что произошло в его вагоне на перегоне Нара — Малый Ярославец.
Когда он покинул купе, Серёжа восхищённо крякнул:
— А молодец всё-таки Волька!
— Зачем это слово «всё-таки»,- отозвался Хоттабыч.- Это слово бесспорно излишне. Волька ибн Алёша явный молодец, и внесённое им тогда предложение достойно всяческих похвал.
Так как читателям нашей повести, возможно, не совсем понятен смысл приведённой только что беседы, спешим разъяснить.
В ту памятную ночь, когда разъярённый и сбитый с толку проводник покинул седьмое купе, Волька, опасаясь, как бы тот не разболтал о происшедшем, обратился к Хоттабычу с вопросом:
— Можешь ли ты сделать так, чтобы этот человек вдруг стал пьяным?
— Это сущий пустяк для меня, о Волька.
— Так сделай это, и как можно скорее. Он тогда завалится спать, а утром проснётся и ничего не будет помнить.
— Превосходно, о умница из умниц! — согласился Хоттабыч и махнул рукой.
Это произошло как раз в тот момент, когда потрясённый проводник в последний раз дыхнул в лицо своему сменщику Кузьме Егорычу.
[1] [2]