ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой вскользь говорится о докторе Попфе и аптекаре Бамболи и более подробно о господине Синдираке Цфардейа

ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой вскользь говорится о докторе Попфе и аптекаре Бамболи и более подробно о господине Синдираке Цфардейа

В эту ночь Попф долго не мог заснуть. Он шагал по своему кабинету, пока у него от усталости не стали подкашиваться ноги. Тогда он перешел в спальню, лег в постель, закрыл глаза, но сон бежал от него.

«Какая мерзость! — яростно вспоминал он елейные слова Синдирака Цфардейа. — Какая сатанинская подлость! Как могут возникать такие мысли у людей, считающих себя интеллигентами и добрыми христианами! Выращивать людей-скороспелок, взрослых людей с разумом трехгодовалых ребят!»

Он вспоминал мотивировку, выдвинутую при этом Синдираком Цфардейа, и ему хотелось в бессильном бешенстве биться головой о стену…

«Аржантейские идеалы, — вспоминал он слова господина Цфардейа, — добрая старая Аржантейя, весь уклад нашей жизни страдают от того, что рабочие стали слишком много думать, что солдаты хотят знать, во имя чего они идут в бой. От этого все смуты, от этого забастовки, от этого коммунисты, от этого опасность революции, от этого лихорадка в деловой жизни и неуверенность каждого порядочного человека в завтрашнем дне… Ваше изобретение, доктор, призвано создать новую породу рабочих, новую породу солдат, не думающих, не лезущих в политику, всем довольных, всегда послушных. Это будет подлинным благодеянием и для них и для Аржантейи. Могущество нашей прекрасной родины возрастет во много раз, и не будет во всем мире страны, которая осмелилась бы ей в чем бы то ни было противоречить… Я имею честь предложить вам от лица акционерного общества „Тормоз“ и, надеюсь, от лица родины, стать акционером и научным руководителем новой компании — „Акционерного общества по производству и сбыту Попфовых людей“. Это название войдет в историю Аржантейи как одна из самых блестящих и значительных ее страниц!»

Уже светало, когда доктор Попф несколько пришел в себя. Он попытался спокойно взвесить создавшуюся обстановку и решил, что тысячу раз подумает, прежде нежели продаст свой эликсир какой бы то ни было фирме. Захотят дать ему необходимые средства, чтобы он сам занялся производством и распространением эликсира, — хорошо. Он согласен отдавать за это львиную долю прибыли. Ему самому не так уж много нужно. А если никто не захочет дать ему денег, что ж, он будет сам изготовлять и распространять эликсир так, как он это собирается проделать в Бакбуке.

Но не может быть, чтобы не нашлось честных дельцов, которые не захотели бы вложить свои средства в такое выгодное и благородное дело.

В нескольких десятках метров от доктора Попфа, в доме, где помещалась аптека, господин Морг Бамболи тоже долго ворочался в эту ночь на кровати и все старался представить себе, кто бы мог быть этот приезжий незнакомец, с которым беседовал доктор Попф. А вдруг он приехал, чтобы приобрести права на эликсир?! От одной этой мысли робкого аптекаря бросало в жар и холод. Он так и уснул, не подозревая, что никогда не был так близок к своей мечте, как в эти часы. Явись он утром к доктору со своими шестью с половиной тысячами кентавров и честным, простодушным лицом — и Попф согласился бы взять его к себе в пайщики, и перед ним открылась бы широкая дорога к богатству и славе. Но он боялся показаться слишком назойливым и решил лучше переждать денек-другой.

Что же касается господина Синдирака Цфардейа, то и он уснул в эту ночь значительно позже обыкновенного. Во-первых, потому, что долго не мог прийти в себя от негодования на доктора Попфа, которого господин Цфардейа сейчас презирал и ненавидел. Во-вторых, ему пришлось снова сходить на телефонную переговорную станцию, доложить о том, что переговоры ни к чему не привели и что, ко всему прочему, он избит и оскорблен доктором Попфом. Цфардейа просил, чтобы ему немедленно перевели телеграфом деньги, необходимые для дальнейших действий, и срочно выслали в Бакбук обещанного человека. В-третьих, ему нужно было занять номер в гостинице, а на это тоже требовалось время. А в-четвертых, уже лежа в постели, он обдумывал дальнейшие действия…

Он встал часов в девять, побрился, позавтракал, получил деньги, прибывшие в его адрес из Города Больших Жаб, и первым делом нанес визит отцу Франциску, настоятелю местного собора, духовному отцу католической паствы всего Бакбука — самого католического города католической Аржантейи.

Господин Синдирак Цфардейа отрекомендовался негоциантом, собиравшимся обосноваться в Бакбуке, и, заявив, что хотел бы начать свою жизнь в городе актом благотворительности, попросил разрешения вручить отцу Франциску некоторую, не очень большую, сумму с тем, чтобы тот распорядился ею по своему усмотрению. Ибо кто, как не настоятель собора, знает, кто из его паствы нуждается и достоин получить помощь от более зажиточного брата.

Так как отец настоятель не возражал против столь умилительного подвига милосердия, господин Цфардейа извлек из бумажника и выложил перед приятно взволнованным патером первый взнос, который мог считать «не очень большой суммой» только весьма зажиточный человек. Это преисполнило отца Франциска глубочайшим уважением к приезжему. Ему захотелось преподнести щедрому гостю в знак особого своего расположения несколько терниев из венца Иисуса Христа. Господин Цфардейа не мог себе позволить принять такую драгоценную реликвию, но чистосердечно заявил, что был бы весьма рад получить хотя бы во временное пользование книжечку рассказов духовно-нравственного содержания, потому что он в спешке забыл захватить с собой в дорогу свой любимый сборник. Отец Франциск с радостью исполнил его просьбу и пригласил его заодно принять участие в своей скромной утренней трапезе. Господин Цфардейа не отказался. Они провели за столом достаточно времени, чтобы успеть побеседовать обо всем, что могло интересовать приезжего человека. Узнав из уст отца Франциска об изобретении местного доктора Стифена Попфа, Цфардейа сначала был поражен, а потом впал во вполне понятное и похвальное сомнение, насколько такое изобретение содействует вящему прославлению божественного провидения. После этого изобретение доктора Попфа предстало перед отцом Франциском в новом и весьма неприглядном свете.

— Ах, друг мой, как вы правы! — воскликнул отец Франциск, и благочестивая беседа продолжалась после этого еще добрых полчаса.

Они распрощались самым сердечным образом, и патер взял с господина Цфардейа торжественное обещание, что завтра (дело было в субботу) он посетит богослужение именно в его соборе и ни в какой другой церкви. Господин Цфардейа поспешил заверить отца Франциска, что он себе иначе этого и не представлял.

Распрощавшись с патером, Синдирак Цфардейа направился в редакцию местной газеты. В беседе с редактором он с прискорбием убедился, что газета переживает большие трудности: не хватает объявлений, не хватает подписчиков. Такое положение печатного органа страшно расстроило господина Цфардейа, который, как оказалось, больше всего в жизни любил независимое печатное слово и никогда не оставлял без поддержки газеты, если они, решительно и не считаясь с ложными авторитетами, говорят своему читателю истину и только истину. В данном случае господин Цфардейа хотел бы, конечно, если уважаемый редактор ничего не имеет против, чтобы в «Бакбукской заре» были перепечатаны в течение ближайших десяти дней из номера в номер духовно-нравственные рассказы из одного редкого старинного издания, с которым господин Цфардейа никогда не расстается. Господин Цфардейа был бы рад в интересах нравственного усовершенствования бакбукских граждан оплатить помещение этих рассказов, как если бы это были объявления.

Редактор сначала разинул рот, потом рассыпался в благодарностях. За сим господин Цфардейа вручил редактору сборник, откуда надлежало перепечатать рассказы, и плату за их помещение в газете. Поболтав еще минут десять о городских новостях, господин Цфардейа, между прочим, выразил удивление, что такое необычное изобретение, как эликсир доктора Попфа, встречено в столь просвещенном городе без тени критики и сомнения, и покинул редакцию, чтобы посетить одну из самых больших мясных лавок Бакбука.

Трудно было проследить за всеми визитами, которые нанес в этот тихий и солнечный субботний день господин Синдирак Цфардейа. Он вернулся в гостиницу только затемно, с заметно отощавшим бумажником, порядком уставший, но довольный собой. Побеседовав напоследок с хозяином гостиницы и выпив с ним по стакану дорогого вина в маленьком ресторанчике, прозябавшем в первом этаже, он поднялся в свой номер, не спеша разделся, долго рассматривал перед зеркалом огорчавшие его уже много лет мешки под глазами, затем юркнул под одеяло и моментально заснул.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.