Весна на Одере (3)

- Направо.

Показался городок. Здесь Лубенцов благословил свою привычку отсчитывать кварталы: в городе всего труднее попасть на правильную дорогу и часто приходится кружить по переулкам. Правда, Лубенцова спасали его опыт и инстинкт, он почти всегда ч у в с т в о в а л, если можно так выразиться, нужный поворот. Но гвардии майор, кроме того, на этот случай имел свой "метод": он бессознательно, по привычке, отсчитывал повороты. "Пятый квартал направо, - вспомнилось ему, - затем третий налево, затем первый налево и там выезд из города на шоссе. Пятый или шестой? Да, пятый, - на углу тумба и сбитый фонарь".

- Направо, - сказал он шоферу.

Машина повернула, доехала до третьего квартала, Лубенцов скомандовал "налево", затем снова "налево". Делал он это с некоторым самодовольством, компенсируя себя за испытанную ранее тревогу. Домиков становилось все меньше, потом они совсем пропали. Поехали лесом.

- Вы сколько раз ездили по этой дороге? - внезапно спросил генерал.

- Один раз.

- Превосходная память, - похвалил его член Военного Совета и спросил: - Вы давно у Тараса Петровича?

- Полтора года.

- Значит, это вы организовали в междуречье Буг - Висла дневной поиск?

- Я.

- Я помню этот случай. Умная была операция. Вы член партии?

- Да.

- Кем вы были до войны?

- Лейтенантом.

- Ага, вы кадровый военный?

- Да.

- Раз вы кадровый военный, вам следовало бы, может быть, перейти на работу в большой штаб... Не мешает расширить свой военный кругозор... - он умолк, ожидая с каким-то непонятным любопытством ответа Лубенцова.

Тот покачал головой и сказал:

- Нет, товарищ генерал, разрешите мне довоевать войну в моей дивизии.

Адъютант генерала подивился разговорчивости члена Военного Совета и его интересу к незнакомому офицеру. О том, что генерал Сизокрылов человек, внимательный к людям, адъютант, конечно, знал. Сизокрылов любил людей. Но это была любовь скрытая, глубокая, совсем лишенная сентиментальности. Некоторые даже считали его жестоким.

Сизокрылов знал, что его боятся, и это иногда очень обижало его. Лубенцов ему понравился именно потому, что в нем не видно было обидного страха перед большим начальством. "Значит, работает честно, - решил Сизокрылов, - и дело свое знает..."

- Подумайте, - сказал он. - Я могу сказать Малышеву.

- Нет, товарищ генерал. Не говорить ему. Ваше слово он поймет как приказ, и меня сразу же переведут...

- Как хотите, - уже равнодушно согласился генерал и снова закрыл глаза.

- Кажись, приехали, - сказал шофер.

Машина въехала в большую деревню. Хотя было совершенно темно, но в темноте угадывалось, что деревня полна людей. Чье-то лицо на ходу заглянуло в машину, перед радиатором взмыл в небо шлагбаум. Часовые в белых полушубках встали "смирно", несколько теней замахало руками, то тут, то там замигали карманные фонари, раздались негромкие голоса. Машина остановилась.

IX

Члена Военного Совета ждали. Около машины навытяжку стояло человек десять. Приземистый человек в папахе громко и раздельно произнес:

- Смирно! Товарищ генерал-лейтенант...

Сизокрылов нетерпеливо прервал его:

- Знакомьтесь. Командир танковой бригады. Вам на пополнение прибыл, с Урала прямо. Принимайте новую бригаду.
[1] [2] [3] [4]