Весна на Одере (11)
[1] [2] [3] [4]Чохов крайне удивился. "Стихи пишет!" - подумал он о Мещерском не без почтения. Нахохлившийся в углу Оганесян впервые за все время заговорил, присоединяясь к просьбе Лубенцова. Вика тоже не осталась равнодушной и сказала:
- Прочтите, мы вас просим.
- Я вам прочитаю "Тёркина", - сказал Мещерский. - В журнале "Красноармеец" напечатаны главы*.
_______________
* "Василий Тёркин", поэма А. Твардовского.
Все обрадовались. Тёркин, этот удалой и мудрый солдат, мастер на все руки, был любимцем фронтовиков, и уже самое его имя вызывало на лице почти у каждого солдата веселую, лукавую и даже горделивую улыбку, словно именно с него, с этого солдата, был списан поэтом Василий Тёркин.
Мещерский начал читать, и вскоре все подпали под обаяние неповторимой разговорной интонации этих простых и теплых строк:
Есть закон - служить до срока,
Служба - труд, солдат не гость.
Есть отбой - уснул глубоко,
Есть подъем - вскочил, как гвоздь.
Есть война - солдат воюет.
Лют противник - сам лютует.
Есть сигнал: Вперед! - Вперед.
Есть приказ: Умри! - Умрет.
. . . . . . . . . . . . . . .
А еще добавим к слову:
Жив-здоров герой пока,
Но отнюдь не заколдован
От осколка-дурака,
От любой поганой пули,
Что, быть может, наугад,
Как пришлось, летят вслепую,
Подвернулся - точка, брат.
Ветер злой навстречу пышет,
Жизнь, как веточку, колышет.
Каждый день и час грозя.
Кто доскажет, кто дослышит
Угадать вперед нельзя.
Воронин шумно вздохнул и попросил почитать еще. Мещерский прочитал популярные среди солдат стихи "Жди меня" и другие. Под конец Лубенцов сказал:
- Вспомните что-нибудь свое, Саша. Вот то, про разведчиков.
Лицо Мещерского сразу стало серьезным. Подумав, он начал тихим голосом, совсем не так воодушевленно и громко, как до того:
В молчании торжественном и строгом