4

[1] [2]

– Совсем не то, совсем не то! Я согласен по существу ваших рассуждений, но сомневаюсь в тактической целесообразности. Я похвалил вашу статью…

– Как образцовое, но не имеющее практического значения произведение большевизма?

– Подождите, не прерывайте меня. Может быть, дело в формулировках. Надо их смягчить. У меня такое впечатление, это эсеры и меньшевики из ЦИКа начинают понимать ошибочность своего поведения, опасность для них же самих травли большевиков… Они начинают догадываться, что стоит дать буржуазии палец, и она отхватит всю руку… Есть ли смысл при этих обстоятельствах…

– Ах, вот что! Вы хотите дать возможность мелкобуржуазным деятелям исправить ошибку! Вы все еще никак не можете забыть, что меньшевики и эсеры считают и именуют себя социалистами? Это детская наивность или просто глупость, это внесение мещанской морали в политику. Нынешние Советы – пособники контрреволюции. Как можно при этих обстоятельствах говорить о какой-то их «ошибке»? Они умыли руки, выдав нас контрреволюции. Они сами скатились в яму контрреволюции. В лучшем случае они похожи на баранов, которые приведены на бойню, поставлены под топор и жалобно мычат. Милюков и тот[10] это знает. Вы напрасно морщитесь. Враги иногда лучше видят и точнее понимают обстановку. У них не грех поучиться. Бульварное «Живое слово»[11] верно писало о теперешних Советах, что они, как пошехонцы[12], заблудились в трех соснах. Вдруг кто-то сказал: надо позвать казаков. И Советы облегченно вздохнули и позвали казаков… Вот они что, ваши нынешние Советы!

– Мои Советы, – слабо усмехнулся Зиновьев.

– Для меня в итоге июльских событий стало ясно одно: власть должна быть взята революционным пролетариатом самостоятельно. Тогда снова появятся Советы, но не эти, не теперешние, не предавшие революцию, не старые Советы, а обновленные, закаленные, пересозданные опытом борьбы.

– Это все правда. Но стоит ли…

– Стоит ли говорить массам правду? Обязательно стоит. Массы должны знать правду. Нет ничего опаснее обмана.

– В принципе да…

– Раз в принципе, значит – и в частностях, и всегда, и при любой обстановке!

– Ах, Владимир Ильич, зачем вы мне говорите общие места, известные мне не хуже, чем вам! Вы говорите вообще, а я говорю о тактике.

– Превосходно. Наша тактика – говорить массам правду. Правду надо им говорить даже тогда, когда это нам невыгодно; только тогда они будут нам верить. Мы будем непобедимы в том случае – и только в том случае, – если всегда, при всех поворотах истории будем говорить массам правду, не будем выдавать желаемое за сущее, не будем врать из так называемых «тактических соображений»… Ибо тактика от стратегии вовсе не так сильно отгорожена, как это кажется некоторым товарищам… Я раскричался, забыл, что мы в подполье.

– Именно забыли, – усмехнулся Зиновьев не без ехидства. – А мы в подполье! И поэтому мне кажется неверным говорить и писать сейчас о взятии власти революционным пролетариатом самостоятельно, как вы сказали только что. Такая постановка вопроса послужит поощрением для разрозненных выступлений, которые помогли бы контрреволюции, как это и случилось…

– Надеюсь, что последние события научили рабочих не поддаваться на провокацию в невыгодный момент. Неужели вы не видите, что этап мирного развития революции окончился бесповоротно и наступил новый, в котором все будет решаться силой оружия? Не видите? Странно! А я вижу. И я все это напишу, обязательно!

Зиновьев угрюмо помолчал, уселся, снова полистал странички рукописи и сказал своим тонким голосом:

– Подумайте все же о формулировках. Мне кажется, статья написана в раздражении… В абсолютно законном раздражении против Дана и Церетели…[13] Церетели… Но раздражение – плохой советчик.

– Ничуть не худший, чем перепуг!.. Кадетская «Речь»[14] называет нас удалыми ушкуйниками типа Васьки Буслаева. Что ж, на научной основе, вооруженные знанием и пониманием процесса развития общества, ушкуйники не худшая категория россиян. «Смелость, смелость и еще раз смелость» – это сказал уже не Васька Буслаев, а Дантон[15] – величайший революционный тактик в истории человечества.

Голоса спорящих то понижались, то разносились так далеко, что Емельянов даже несколько встревожился. Он выслал Колю дозором к озеру и вправо в лес, а сам, возясь со своим несложным хозяйством, прислушивался к спору. Он всей душой был на стороне Ленина, – он, старый партийный боевик, всегда был на стороне решительных действий.

«Ну и песочит, ну и песочит!» – одобрительно, во весь свой ослепительный рот улыбался Емельянов, слушая Ленина, и при этом, чтобы не обидеть Зиновьева, если тот оглянется, заслонял свою улыбку поглаживанием черных усов. Ленин на этом маленьком лужке казался ему немного похожим на их заводскую динамо-машину, прикованную к стене и подрагивающую от заключенной в ней энергии, как бы желая сорваться с места, и пойти, и пойти! 10 Милюков и тот… – Милюков Павел Николаевич (1859–1943), лидер партии кадетов, в первом составе буржуазного Временного правительства министр иностранных дел, в августе 1917 г. один из вдохновителей корниловского мятежа и иностранной интервенции, белоэмигрант. 11 Бульварное «Живое слово»… – ежедневная газета черносотенного направления, издавалась с 1916 г. в Петрограде под редакцией А. М. Уманского. Вела клеветническую кампанию против большевиков. В октябре 1917 г. была закрыта Военно-революционным комитетом. 12 …они, как пошехонцы… – Имеются в виду герои «Пошехонской старины» М. Е. Салтыкова-Щедрина (1826–1889). 13 …законном раздражении против Дана и Церетели… – Дан (Гурвич) Федор Ильич (1871–1947), один из лидеров меньшевизма, после Февраля 1917 г. член Исполкома Петроградского Совета и Президиума ЦИК первого созыва, поддерживал Временное правительство. В 1922 г. выслан за границу за антисоветскую деятельность. Церетели Ираклий Георгиевич (1881 1959), один из лидеров меньшевизма, в мае 1917 г. вошел в буржуазное Временное правительство в качестве министра почт и телеграфов, после июльских событий – министр внутренних дел, один из вдохновителей травли большевиков, с 1921 г. белоэмигрант. 14 Кадетская «Речь»… – центральный орган партии кадетов, издавался в Петербурге в 1906–1918 гг. 15 …а Дантон… – Дантон Жорж Жак (1759–1794), деятель Великой французской революции, один из вождей якобинцев. В октябре 1917 г. Ленин дважды цитирует приведенные в повести слова Дантона и отзыв Маркса о Дантоне как о величайшем в истории мастере революционной тактики (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е, т. 8, с. 100–101).
[1] [2]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.