Дом на площади (8)

- Безобразие, - проворчал Касаткин.

Лубенцов сказал:

- Вообще она имела право так сделать. Зачислять ее никто не зачислял, книги приказов у меня пока еще нет. Придется ее, эту книгу, завести. Что с ней случилось? Непонятно! Раньше она вела себя вполне удовлетворительно. Была дисциплинированна. Да... Обиделась за что-то?

- Что значит обиделась! - вскипел снова Касаткин. - Какие могут быть обиды в учреждении, тем более в военном!

- Она-то человек невоенный, - примирительно сказал Чегодаев.

Лубенцов повернулся к Воронину:

- Надо достать переводчика. Отправляйся в лагерь к этому одноногому, поговори с ним, он кого-нибудь порекомендует.

Рано утром, когда все еще спали, Воронин разбудил Ивана и поехал в бывший русский лагерь за городом. Там почти никого не оставалось - все переселились в Лаутербург и другие города. Девушки работали официантками в воинских частях, продавщицами в военторге; молодые ребята были мобилизованы в армию.

Одноногий еще находился здесь. В этот ранний час он уже не спал, сидел на ступеньке у входа в барак и курил. Воронин молодцевато соскочил с машины. Он был весь в орденах. В то время все ходили еще при всех орденах - не так из гордости, как из-за того, что еще не знали, как с ними обращаться, где их прятать, куда класть. Орденов у Воронина было много, среди них - орден Красного Знамени и два ордена Славы. Сидевший на ступеньке одноногий человек в белой рубахе поднялся навстречу Воронину, пристально глядя на его ордена. Воронин поздоровался с ним дружелюбно, но с некоторым чувством превосходства и объяснил, что ему нужно.

- Войдем, - сказал одноногий. Они вошли в коридор, а оттуда в дощатую клетушку, обклеенную немецкими журналами и газетами. Пропуская Воронина вперед, одноногий властно крикнул: - Ксана, зайди ко мне!

Одноногий усадил Воронина за стол.

- Позавтракаем вместе? - спросил он.

- Собственно, я уже завтракал.

- Для солдата два раза позавтракать - нетрудное дело, - возразил одноногий.

Появилась кое-какая еда и бутылка красного вина. Минут через десять в комнатушку вошла худенькая невысокого роста девушка со злыми серыми глазами под черными, густыми, сросшимися на переносице бровями. Волосы ее были растрепаны. Длинные, черные, они падали почти до пояса; она, видимо, только что проснулась.

- В переводчицы пойдешь к коменданту? - спросил одноногий. - Прислал он за переводчицей. Поручил мне подыскать подходящего человека. Вместо этой б... Сбежала эта б...

Неприличное слово он произносил обыденно, без всякого подчеркивания, как любое другое.

- Могу пойти, - сказала она, неласково взглянув на Воронина.

- Поехали, - сказал Воронин. Он встал, пожал одноногому руку и спросил: - А вы нигде не работаете? Зайдите к нам в комендатуру. Пока репатриация, пока то да се... Комендант вас уважает.

Лицо одноногого на мгновенье покрылось румянцем. Он ничего не ответил.

Воронин с девушкой вышли из барака.

- Вы откуда? - спросил Воронин.

- Из Луги, Ленинградской области.

- Как сюда попали?

- Как все.

- Где работали там, в Луге?

- Училась.

- А тут?

- На подземном заводе.

- Возраст?

- Двадцать один год.

- Замужем?

- Нет.

- А хочешь замуж?

Девушка не улыбнулась, промолчала.

- Злюка ты.

- Станешь злюкой.

- Ясно. Образование?

- Десять классов.

- Грамотная. Родители?

- Отец - в Красной Армии. Еще не знаю, что с ним. Мать - домашняя хозяйка. Там же, в Луге.

- За границей не была? - спросил Воронин и сам громко рассмеялся своей остроте. - Ладно. Немецкий хорошо знаешь? Говорить, писать, читать?

- Да, умею.

- Анкета на этом кончается.

Девушка невесело усмехнулась и сказала:

- Так скоро? А фамилию не спросили.

- Это верно, - смутился Воронин.

- Ксения Андреевна Спиридонова.

- Дмитрий Егорович Воронин, одна тысяча девятьсот шестнадцатого года рождения, холост. - Он покосился на нее и добавил: - Однако имею невесту в городе Шуе, Ивановской области.

Ксения Спиридонова была после краткого разговора зачислена Касаткиным в штат и записана в книгу на девственно чистой странице этого канцелярского первенца лаутербургской комендатуры.

Об Альбине Лубенцов вспомнил еще раз спустя несколько дней. Возле комендатуры остановилась машина, из которой выскочили два хорошо одетых господина с объемистым свертком, над которым они дрожали так, словно он был из стекла.

Эти двое оказались портными фирмы "Мюллер и Маурициус". Они привезли коменданту штатский костюм. Воронин ввел их к Лубенцову.
[1] [2] [3] [4]