Дорогие мои мальчишки (8)
[1] [2] [3] [4]- Чего, чего он сказал? - встрепенулись юнги.
- Эх, батеньки-матеньки, жаль, переводчика нет, - произнес мастер. Втолковать бы ему... Ну куда вы, немцы, лезете? Не ступить же вам через Волгу ни в жизнь,никогда. В уме вы, что ли? Куда залезли, сами соображаете?
Он оглянулся, замолчал и посторонился, сдернув картуз с головы. Сташук отступил, потом резко отвернулся, снял бескозырку и спрятал в ней лицо. Мимо пронесли на шинели убитого Палихина. Красноармейцы медленно опустили тело юнги на землю рядом с другими убитыми. Bee сняли шапки и стояли, понурив обнаженные головы.
- Вон лежат под шинелями сыночки, - проговорил мичман, - не дошли до открытого моря, полегли, дорогие, в бою. Превечная им слава!
Он яростно взглянул на фашиста.
- Эх, немец, еще икнется вам за это дело! Так икнется, что и дух из вас, проклятых, выскочит!..
Он шагнул к пленному, сгреб его за комбинезон на груди и так рванул к себе, что гитлеровец плюхнулся на колени.
- Гляди сюда, фашист: ваша земля. Сам я балтийский, а это Волга. Все одно. Лучше в этой земле мертвыми ляжем, а с нее не сойдем. Но скорей всего вас в ней закопаем. Ферштеен? Понятно?
ГЛАВА 25
Еще одно непонятное слово
Когда Капке перевязали лоб, а юнги, те, кто мог стоять, уже построились, чтобы идти к лодкам, вдруг зашуршали, раздвинулись ближние кусты и показался Тимсон. Мокрый, весь в тине, сам едва держась на ногах, он нес Валерку, обхватив его обеими руками. Голова Валерки беспомощно откинулась назад. На тоненькой шее запеклась кровь. Тимсон устал, тяжело отдувался и готов был вот-вот сам свалиться.
Валерка, обвиснув, сползал у него с рук. Капка шагнул к нему навстречу, подхватил худенькое тело.
- Прямо в него, - сказал Тимсон, виновато хлопая глазами.
Он осторожно передал Валерку подбежавшим и тяжело опустился на мокрую землю, утирая рукой лицо, перемазанное глиной.
- Как же вас туда понесло?
- Это все Валерка, - попытался оправдаться Тимсон. - Говорит: я историю пишу, должен все видеть. И за тобой хотел идти. Отвязал лодку с исад, и никаких. А немцы - трах в нас. И попали...
Валерка приоткрыл глаза, узнал Капку и силился улыбнуться.
- Капка, ты?.. Хорошо... а мне пулей... зеркало кокнуло, - с трудом проговорил он и снова закрыл глаза. - Ничего... сейчас... У меня сейчас это пройдет... Ты только маме не говори. А то мне такое будет!
Когда Валерке сделали в больнице на берегу перевязку, Капке разрешили к нему зайти. Верный Тимсон дежурил у дверей палаты.
- Как он? - шепотом спросил Капка.
Тимсон только рукой махнул. Полные губы его дрогнули. Он уткнулся стриженой головой в неуютную, ледяную стену больничного коридора. Капка с западающим куда-то сердцем на цыпочках вошел в палату. Валерка лежал у окна, весь до горла в бинтах, бледный, тоненький, прозрачный, как тающая льдинка, и такой до ужаса большеглазый... Капке стало нестерпимо жалко его.
- Капка... - подозвал его Валерка слабым, осекающимся голосом: он потерял много крови. - Ты подойди поближе... Тимсон, ты постой там, последи... Капка... Ой, жгет как, больно... Вот как у меня нескладно всегда выходит, Капа. Самое интересное было, а я уж не запишу...
- Да брось ты, Валерка, ты, наверно, не очень сильно раненный.
- Нет, Капа, - тихо и серьезно сказал Валерка, - я уж чувствую. Да и доктор, когда меня раздели, начали перевязывать, а он говорит: "Худо, ох как худо!" И еще какое-то слово по-латыни сказал: "Ха-би-тус..." А уж когда по-латыни так говорят, это я знаю: скрывают, значит... что крышка...
- Ну, это ты зря, еще неизвестно, - возразил горячо, но неуверенно Капка. - Ты брось это, Валерка.
- Нет, слушай... Капка, ты вот что... Ты возьми тетрадку, она у меня дома под матрацем осталась, где книжка "Квентин Дорвард" лежит, и там допиши все за меня. Ладно? Нет, ты слушай! - проговорил он, видя, что Капка опять собирается возразить ему. - Ты там напиши...ой!.. Ух и больно... напиши про меня тоже... Ну, ты как про это напишешь, а, Капка? Не знаешь? Эх, ты... Ты так напиши, что ему было очень страшно... а он не струсил нисколечко... Напишешь?
- Ну, это напишу, - сказал Капка, глотая что-то засевшее вдруг в горле и чувствуя, что еще немножко, и он разревется. - Зря ты все это, Валерка, ведь еще неизвестно же!
- Молчи... Карандаш у тебя есть? Ты запиши. Число поставь. И еще напиши так: "Когда пришли товарищи, он тихо сказал: Отвага и Берн..." Уй, больно как!.. Ой, жгет как! Ой, мама!
- Вот "мама" - это уже лучше, - раздался позади Капки голос доктора Михаила Борисовича Кунца, которого знали все затонские ребята. - Вот когда мои пациенты зовут маму, я опять чувствую себя в своей сфере, а то все стали такие герои, что уж просто нет сил от вас. Пустяки, хорошенькие детские болезни: штыковые раны, сквозное пулевое ранение, контузии, шок... Ну, хватит разговоров! Нельзя столько болтать. - За окном зашумела машина, хлопнула дверца. - О, сам товарищ Плотников пожаловал, - сказал доктор, подойдя к окну и приложив золотое пенсне к кончику носа.
В палату, слегка хромая, вошел Плотников. Вид у него был утомленный, левая рука на перевязи.
- Лежи, лежи! - крикнул он Валерке, который было шевельнулся. - Товарищ по несчастью. Тоже вот, видишь, рука. Приехал какую-то прививку делать... Велят...
- Доктор, можно вас на минуточку? - послышался женский голос в дверях.
Доктор вышел в коридор. Капка - за ним.
Доктор о чем-то говорил вполголоса с сестрой. У Капки все внутри сжалось. Но он решился все-таки узнать правду.
- Доктор, у него опасно? - спросил Капка.
- Да ничего не опасно, ослабел немножко, сквозное ранение в мякоть плеча, потеря крови.
- А вы сказали сами, что худо.
- В жизни я этого не говорил! Глупости!
Доктор отвернулся и опять заговорил с сестрой.
- А что такое по-латынски значит "хабитус"? - спросил вдруг Капка. - Это очень плохо?
- Хабитус? - изумился доктор и пожал плечами.-Хабитус может быть разный: хороший, средний, плохой. Это значит телосложение, упитанность, худоба...
- Значит, вовсе он не умрет?
- Ну как тебе сказать? Он не бессмертный. Когда-нибудь, вероятно, умрет, но не от данного случая.
Но Капка все еще не верил:
- А у меня тоже есть хабитус?
- И довольно приличный, - сказал доктор и побежал куда-то, завязывая на спине тесемки белого халата.
Капка бросился в палату:
-Валерка! Хабитус - это ничего, это, доктор сказал, не опасно совсем. У меня тоже, доктор говорит, есть хабитус!