Дорогие мои мальчишки (6)
[1] [2] [3] [4]- Мне по тревоге на месте быть полагается, по своему заведованию.
Где-то далеко застучали зенитки. Заголосили пароходные гудки на Волге. Зенитки ударили ближе. Затрещали пулеметы у пристани.
Капка вскочил и потянул за собой Виктора.
- Мне тоже надо... Дома-то девчонки одни. Перепугаются.
Мичман, быстро застегнув китель, уже надел фуражку и торопливо двинулся к выходу.
Но вот сквозь треск, сквозь разнобойный стук зениток проступил какой-то чужой, враждебный ноющий гул.
- Летит, - сказал мичман, прислушиваясь, и посмотрел на потолок.
Шершавый вой пронесся над крышей, что-то со страшной силой грохнуло поблизости, домик тряхнуло, пол сместился под ногами, раздался звон стекла и плеск воды, сорвало ставни на одном окне. Когда все пришли в себя, на полу, прыгая среди осколков стекла, бились золотистые аквариумные рыбки. У Корнея Павловича было порезано стеклами лицо, текла кровь, но он, не обращая внимания на это, дрожащими руками осторожно, как берут бабочек, прикрывал ладонью бьющееся тельце рыбки и переносил ее в другой, уцелевший аквариум.
ГЛАВА 20
Так будет зваться корабль
Капка и Виктор бежали по улицам. Трескучая сумятица ночной тревоги царила в черном небе. Над головой, в недоброй выси, гудели моторы самолетов. Прожекторы толклись в облаках. Огненные паучки зенитных разрывов бегали в небе над Волгой. Где-то на окраине уже занималось зарево.
- Зажигалками садит, - сказал опытный в таких делах Сташук.
У Капки стучали зубы. Его всего трясло. Первый раз он попал в такую переделку. До этого дня тревоги были лишь предупредительными и скоро давали отбой.
- Ну, чего ты? - сказал Сташук и крепко взял Капку за локоть. - Это ничего. Вот только бы он фугасками не стал опять...
Он не договорил. Снова над ними, свирепо распарывая воздух, что-то завыло, просвистело... Виктор повалил Капку на землю и прикрыл его сверху своим телом.
- Лежи, лежи смирно, макушку заслони, рот раскрой.
- А зачем рот раскрывать? - почему-то шепотом спросил Капка.
- Физику не знаешь? Чтобы звуку легче было, а то оглохнешь.
Огромная вспышка зло разодрала тьму. Тяжело грохнуло, Земля заходила ходуном вокруг.
- За переездом трахнуло, - сказал Сташук. - Лежи, лежи, еще летит, рот раскрой. А глаза, если страшно, лучше зажмурь.
- А ты?
- Я уж на все глядеть привык. Лежи.
Опять полыхнуло, и сразу затем ударило: где-то, значит, совсем близко. Потом наступила неверная тишина. Казалось, что все прислушивается и только ждет момента, чтобы снова загрохотать. Зенитки не стреляли. Прожекторы молча ощупывали небо.
- Побежали! - скомандовал Сташук и, подхватив Капку под мышку, поднял его.
Запыхавшись, прибежали они домой. Дома было темно я пусто. Капка догадался, что Рима унесла Нюшку в щедь, которая была отрыта во дворе. И действительно, там-они и нашли девочек. Рима сидела на дне небольшого рва, держа на коленях закутанную в пуховую шаль Нюшку. Снова рвануло где-то. Нюшка молчала и лишь смотрела на страшное небо широко раскрытыми, перепуганными глазищами. Она не плакала; только, когда где-нибудь близко падала бомба, еще теснее прижималась к сестре.
- Одни вы тут? - спросил Капка, чувствуя себя виноватым перед сестрами.
- Зачем одни? - раздался голос из темноты, и Капка разглядел верного Валерку Черепашкина.
- Ты здесь откуда?
- А я видел, что ты к мастеру пошел, значит, думаю, дома девчонки совсем одни. Ну и все!..
- Ясно! - отозвался голос, густой, как тьма, из которой он шел. Это был Тимсон. - За мной Валерка еще давеча прибежал, когда к тебе флотский этот приперся. Мало ли что... Отбрил ты его?
[1] [2] [3] [4]