23. Отрезанные от мира

[1] [2]

Каждое утро Эйхмана выводили во внутренний двор для гимнастики. Наблюдал за упражнениями Эли, который отвечал также за утренний туалет и бритье. Сначала Эйхман дрожал при каждом приказе. Когда его в первый раз вывели во двор, он еле передвигал ноги от страха: думал, что его ведут на расстрел. Он опасался, что ему подают отравленную пищу, и во время еды обливался холодным потом. Весь день Эйхман лежал в постели, прикованный цепью к сетке кровати, его глаза прикрывали темные очки. Они раздражали его кожу, и время от времени он просил разрешения снять их. Он понимал, что не должен видеть свою охрану, поэтому о своем желании снять очки извещал заранее, накрывая голову одеялом.

Постепенно на вилле установился будничный режим. Наши знали, что Эйхмана надо доставить в Израиль целым и невредимым, а посему нет иного выхода, кроме как заботиться о нем по предписанию, но души их разъедала горечь.

Когда в доме появилась Дина, настроение поднялось. Она знала только Габи и Эли, и то весьма слабо, но присутствие женщины благотворно повлияло на мужчин. Они возлагали большие надежды на ее умение готовить, поскольку все усилия, энергично предпринятые мужчинами, дали весьма скромные результаты. В тот день, когда к плите встал врач, вся команда осталась голодной. Дина, увы, не блистала кулинарными талантами, но все же готовила лучше, чем мужчины. Но уют она внесла в дом: накрывала стол по-домашнему, меню составляла с вечера, так что на кухне прекратились сюрпризы.

Окрестности виллы Дина видела только один раз. Когда кончались спички, Габи оставалось только одно – разрешить ей отправиться в ближайший магазин.

Поскольку Дина соблюдала кошер, у нее возникли большие трудности с едой. Она в рот не брала то, что готовила, питалась лишь вареными яичками с хлебом и пила кока-колу. Кенету сказали, что если не привезти кошерную пищу, она умрет с голоду. Он отправился в город и привез копченое кошерное мясо. И напрасно: оказывается, посуда в доме тоже не была кошерной. Когда я навестил «Тиру», Эзра попросил меня приказать Дине есть все подряд, но я не счел себя вправе отдавать такой приказ.

Дина была занята больше других. Вставала она спозаранку, чтобы приготовить завтрак Эйхману и охране, потом мыла посуду и убирала дом примерно до одиннадцати, а потом – обед, и снова грязная посуда. После обеда на вилле ели булки, которые привозил Кенет, а на ужин – что-нибудь холодное, не требующее варки. Только по вечерам Дина находила время заняться вязанием.

Пленного она увидела лишь через несколько дней после того, как поселилась на «Тире». До этого она только готовила для Эйхмана по указанию врача легкие блюда: куриный бульон, курятину, яичницу или вареное яйцо, картофельное пюре. Пищу она передавала охране.

И только тогда, когда Эйхману предложили подписать заявление, что он готов предстать перед судом в Израиле, Дина сама принесла еду арестованному. Наши рассчитывали, что пленник, увидев в доме женщину, перестанет бояться немедленной расправы, Дина крайне удивилась, увидев Эйхмана. Он был до того сер и незначителен, что она не могла поверить, будто он и есть палач миллионов.

Временами у Дины появлялось сильное искушение отравить Эйхмана, и только привычка к дисциплине удерживала ее.
[1] [2]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.