ПРАВЕДНОЕ ВДОХНОВЕНИЕ ЖУЛИКА (1)

– Это асфальтовая смола, которой покрывают дороги, – пояснил мне с гордостью творца повеселевший Илья Львович. – Это перемолотый на мясорубке чернослив, головка чеснока, столярный клей, жидкость для очистки стекол и проявитель. Я понимаю, что сюда бы хорошо еще кусок дерьма, но я боялся, что придется пробовать. Так что же вы задумали, что? Я эту гадость продавать не буду. Даже им.

– Я б никогда вас не толкнул на жульнический путь, – с достоинством ответил я.

Ибо мой замысел уже дозрел во мне до осознания.

Спустя еще два дня Илья Львович позвонил коту Базилио и сообщил, что возвратился он пустой, но ему твердо обещали и еще дней через несколько всё будет хорошо. И снова позвонил через пять дней – сказал, что всё в порядке, завтра в десять пусть они придут к консерватории, прямехонько к сидящему Чайковскому, у памятника он их будет ждать.

– Что я должен с ними делать? – спросил он у меня по телефону. – Вы со мной играете, как с маленьким ребенком, я волнуюсь, я имею право знать.

– Там будет замечательно, – ответил я, – и не ломайте себе голову напрасно.

Накануне вечером я попросил одного моего друга быть у меня завтра ровно в девять и иметь в запасе часа два.

– И умоляю тебя, ты не пей сегодня, – попросил я, потому что знал его много лет. – Ты завтра должен быть как стеклышко, в твоих руках будут возмездие и справедливость.

– Боюсь не удержать, – ответил друг, ничуть не удивившись.

Но привычке уступил и напился. Отчего ко мне пришел слегка смущенный и в роскошных солнечных очках, чтоб от стыда меня не очень видеть. Я его не упрекал. Я волновался, как Наполеон перед заведомо победоносной битвой.

– Вот тебе кусок мумия, – буднично объяснил романтики и поиска обвевает твою лысую голову. Давний знакомый Ильи Львовича, твой коллега – имя придумай сам, а Илья Львович его вспомнит – попросил тебя продать в Москве этот кусок бесценного вещества с памирских гор. Сам ты в Москве по случаю, а вот зачем… – тут я замялся на секунду.

– Как это зачем? – обиженно спросил мой друг. – Я хочу купить автомашину «Волга». Я же полевой геолог, у меня денег куры не клюют.

Я был в восторге от такого варианта.

– Смотри только, не проси этих двоих, чтобы они тебе помогли достать машину, – предупредил я. – Опомниться не успеешь, как уплатишь полную ее стоимость и получишь старый подростковый велосипед.

– Есть вопрос, – сказал памирский геолог. – Как я узнаю твоего Илью Львовича, если никогда его не видел?

– Ты его и знать не должен, ты посланец, подойдешь и спросишь, – объяснил я снисходительно. – Немного будет у Чайковского с утра стоять отдельных групп из трех человек каждая.

Но внешность Ильи Львовича я все же описал.

– Слушай, классический преступник, – восхитился мой друг, – ни одной особой приметы!

– Положи кусок в портфель и помни его стоимость, – сказал я строго.

Накануне днем звонила мне лиса Алиса, пела, как они соскучились, и попросила, чтобы я сегодня после десяти утра был с часик дома, чтоб они могли заехать. Буду рад, сердечно ответил я.

Звонок в дверь раздался одновременно с телефонным. Жестом пригласив Алису снять пальто (Базилио был только в легкой куртке, он на дело вышел), я взял трубку.

– Старик! – мой друг геолог явно был неподалеку. – Они оставили меня в машине рядом с твоим домом и смылись вместе с добычей, а твой Илья Львович дрожит мелкой дрожью и шепотом домогается, откуда я взялся. Он не в курсе, что ли? Они у тебя?

– Спасибо, доктор, – ответил я ему. – Спасибо, что вы так заботливы ко мне. Всё у меня в порядке, я себя прекрасно чувствую. Извините, тут ко мне пришли.. Буду рад вас видеть, когда вы найдете время.

Гости мои явно торопились.

– Вам уже привезли ваше мумиё? – отрывисто спросила лиса Алиса.

– Да, – ответил я растерянно и недоуменно. – А откуда вы знаете, что я себе купил мумиё?

– Разведка знает всё, – ответил кот Базилио. И снисходительно добавил:

– Вы же нам рассказывали сами. Можно посмотреть? И только тут (наверно, шахматисты знают радость хода, продиктованного подсознательным расчетом и сполна осознанного много позже) я вдруг сообразил, зачем держал этот второй кусок. И снова молча подивился тайнам нашего устройства.

5Г вытащил из ящика стола свое сокровище. И тут же жестом фокусника кот Базилио мгновенно вынул из портфеля свой кусок. И тут я с ужасом заметил, что завернут он в газету с карандашным номером нашей квартиры в уголке – пометка почтальона, чтоб не спутать. Я оцепенел, обмяк, и предвкушение удачи испарилось из меня.

– Тоже купили? – тускло спросил я.

Но Базилио, не отвечая, хищно и пристально сравнивал качество изделий.

– Похожи! – торжествующе воскликнул он.

– Нет, ваш, по-моему, древней, – пробормотал я.

– А чем древней, тем лучше, правда же? – радостно спросила Алиса. Она вообще обожала процесс любого приобретения.

– Конечно, – сказал я, уже держа в руках накрепко смятую газету. – Положите только сразу в этот целлофановый пакет, чтоб не выветривались летучие вещества. И вот еще веревочка, перевяжите.

– Вы десять тысяч заплатили? – спросил Базилио, прикидывая на руках вес обоих кусков.

– Килограмм, – ответил я. Упругость медленно в меня возвращалась.

– А как вы думаете, торговаться стоит? – озабоченно спросил Базилио.

– Торговаться стоит всегда, – грамотно заметил я. – Но они могут вмиг найти кого-нибудь другого. Ведь американцы пользуются мумиём в каких-то военных исследованиях, так что оторвут с руками.

– Вот там и надо торговаться! – назидательно воскликнула Алиса, горящая от нетерпения приобрести.

Но кот Базилио остался верен себе. И полтора часа я изнывал в ожидании. Лиса Алиса, как потом узнал я, тоже торговалась с яростным азартом, суля заезжему геологу с Памира множество изысканных московских удовольствий и знакомство с очень ценными людьми, включая дам, в любви необычайных. Геолог постепенно уступал. Там было полтора ведь килограмма, а что нужно мне двенадцать тысяч, он отлично знал. На этой сумме обе стороны сошлись и с радостью расстались. А геолог в благодарность за доставку и уступчивость получил на память телефон Алисы и Базилио – там было пять неверных цифр.
[1] [2] [3] [4]