Годы войны (20)

[1] [2] [3] [4]

"А у нас на квартире стоял дивизионный врач Артц, все ночи напролет работал, как бык работал, пишет, пишет, потом кричит по телефону, как ворон: "Камышеваха! Камышеваха!", потом снова пишет, на свет даже не смотрел, как бык работал. А денщику кричал: "Почему русского не слышно" любил, когда я по утрам дрова колол, нарочно будили меня".

Баба рассказывает: "Она была справная корова, молодая, они ее поймали, хочут что пожирнейши сожрать".

Дневник Донбассовской дивизии

Октябрь месяц

"Отсекр. комсомола Еретик, умирая с тяжелой раной, хотел бросить гранату в набегавших немцев, но бросить не было сил. Граната взорвалась у него в руке, убила набежавших немцев и Еретика.

Тяжело ранен редактор дивизионной газеты Пустовалов. При следовании на санитарной двуколке в село Малиновку Пустовалов умер. Похоронен в селе Гавриловке.

Вывезли на волах подбитый самолет.

Двенадцать километров несли бойцы своего раненого командира Муратова.

Четвертая батарея вела бой до последнего патрона, до последнего бойца. Весь расчет, сражаясь за Родину, героически погиб.

Красноармеец Петров заявил: "У нас на фронте плохое руководство".

Разведка из шести бойцов во главе с младшим лейтенантом Дроздом не вернулась. Потом Дрозд был обнаружен с двумя штыковыми ранами, мертвый, без нагана, но с документами и деньгами. Бойцы не обнаружены.

Начальник штаба артиллерийского полка старший лейтенант Платонов говорит: "Придется пулю в лоб себе пустить".

Порвали партийные билеты Турилин и Лихатов.

Гуляев заявил: "Зачем окапываться, все это напрасно".

Красноармеец Тихий пытался изнасиловать хозяйку, где ночевал. Боясь ответственности, Тихий выскочил из квартиры, взял винтовку, вскочил на лошадь и уехал в неизвестном направлении. Розыск пока положительного результата не дал.

Имеются массовые жалобы бойцов на полное отсутствие писем.

Беспартийный красноармеец заявил: "Мы имеем хорошую технику, но применить ее так, как стахановцы применяют, как отбойный молоток, еще не применили".

В городе Ямполе была сброшена листовка, писанная от руки: "В городе Иерусалиме во время утренней службы был слышен голос Спасителя. Кто помолится, хоть раз, тот будет спасен".

Младший лейтенант Чурелко кричал бойцам: "Вы, сволочи, не любите меня, потому что я цыган". После чего вскочил на лошадь, хотел поехать на передовую линию, но его не пустили. После чего он хотел застрелиться.

Красноармеец Дуванский гнал вола и ударял по волу прикладом. Приклад сломался при ударе по волу и произошел выстрел, ранивший Дуванского. Дуванский отправлен в санроту и привлечен к ответственности.

Коммунист Евсеев потерял блокнот. Красноармейцы этот блокнот нашли. В нем хранилась переписанная молитва.

Разведчики Капитонов и Дейга переоделись в гражданское платье и попали на собрание, где немцы выбирали старосту. Немцы крикнули, кто не здешний выходи. Разведчики встали и их арестовали.

В ответ на доклад т. Сталина медсестра Рудь дала своей крови 250 куб. см., а Тарабрина - 350 куб. см.

Приняты срочные меры по ликвидации вшивости. Устроены вошебойки.

В штабной батарее, во время завтрака, в супе была обнаружена лягушка.

Бойцу Назаренко, вытащившему 2-х тяжело раненных из огня, а затем убившему 10 немецких солдат - одного ефрейтора и одного офицера, сказали: "Ты герой". Он ответил: "Что это за героизм, вот дойти до Берлина - это героизм!" Он сказал: "С политруком Чернышевым в бою не пропадешь! Он в разгаре боя подполз ко мне, засмеялся и развеселил меня".

Меню немецкой солдатской кухни: утром завтрак - кофе, обычно без сахара, с хлебом, намазанным жирами, свиным смальцем. Обед из одного блюда - суп мясной. Ужин - кофе с хлебом. Один раз в неделю дают мясное второе.

Шахтеры бойцы. Автоматчик Дмитрий Сычев из Горловки убил до сорока человек фашистов. Разведчик Михаил Савенков, машинист электровоза, ранен, представлен к награде. Учитель Лазовой Антон Михайлович погиб в бою. Денисенко Савелий выдвинулся из рядовых, командир взвода. До войны шахтный электромонтер. Изерский Григорий, ученик знатного шахтера Рябошапка, заместителя председателя Верховного Совета УССР, разведчик, представлен к правительственной награде. Эти люди главным образом из части Григорьева. Люди одной шахты часто служат в одном подразделении. Кадровики шахтеры Савенков и Сулименко, тоже машинист электровоза, пробились вдвоем из окружения. До войны они работали на одной шахте, дружили, соревновались. Многие из их подразделения сдались, увидя танки, но они отбивались до ночи, а ночью закопали пулеметы в снег и ушли к своим. Семья Красноголовцевых. Отец 25 лет работал на шахте Центральная № 1, Красноармейского района в Донбассе. Из десяти членов семьи пять ушли на фронт. Брат Александр крепильщик - теперь помощник командира взвода. Он убил немецкого офицера, и сестра прислала ему письмо. Пишет: "Молодец, Шура!" Брат Яков - коммунист, электрик, дважды ранен, теперь снова на фронте. Великолепный стрелок. Брат Петр. "Сколько радости было в нашем доме, когда повел он шахтный электровоз". Теперь он водитель танка. Под Новограт-Волынском бил в упор по немецким танкам, ранен, теперь снова на фронт. Анна - сестра, военфельдшер.

Кульбицкий из горловской газеты. Горский - редактор.

В поле ночью наши бойцы заметили у стогов трех немецких автоматчиков. Стали окружать их, потом закричали: "Сдавайтесь!" Немцы молчат. Оказывается, стояли мертвые, замерзшие, прислонившись к стогу, видимо, днем их расставили шутники.

В мирное время мы всегда путали в передней галоши, теперь, когда в избе спит десять, пятнадцать человек фотографов и корреспондентов, утром, в темных, зимних рассветных сумерках каждый раз начинается ералаш: чьи валенки, портянки, рукавица, шапка - ведь все одинаковое, на глаз вчерашнего гражданского человека - все на одно лицо, как китайцы. Военные не путаются.

О командирах дивизии: "Я стою"... "Этот рубеж занимаю я"... "Это я прорывал"... Вечное: "Сосед слева"... "Сосед справа"... "Сосед подводит"... "Сосед опоздал"... "Сосед наврал в донесении". "Ох, сосед, сосед"... "Это мои трофеи"... "Это мои зенитчики сбили немца, а упал он к соседу, и сосед заявляет, что это он сбил"... "Беда с соседями"...

Избы в морозное, сорокаградусное, ясное утро, все, как одна, дымят, словно линкоры в порту. Ветра нет. Не шелохнет, и много десятков дымовых столбов стоят, как подпоры между снежной белизной земли и голубым жестоким небом.

В украинской деревне, освобожденной от немцев, бабы мажут хаты не как перед праздником, а как после заразной, тяжелой болезни, посетившей село.

Утром в только что освобожденную деревню возвратился Кузьма Оглоблин, председатель сельсовета, ходивший в партизанах. Он чугунный, в черном тулупе с винтовкой. В избу набилось полно народу. Оглоблин говорит: "Не бойтесь ничего, живите смело... Вот сапоги немецкие сдавайте... Я, например, подбил гранатой машину, в ней было триста пар сапог, мне сапоги очень нужны были, но я ни одной пары не взял... Зачем вам документы? Мы ведь люди свои, смелей, смелей живите, немцам конец, они не вернутся..." (К сожалению, Оглоблин ошибся, летом немцы вернулись.)

"Как немцы в хату, кошки с хаты и три месяца не входили в хату. Это не только у нас - во всех деревнях, рассказывают так. В общем они чувствуют чужой народ, чи запах от немцев".

Сразу же после боя толпа деревенских баб вылезла из погребов и кинулась в поле, в немецкие окопы за своими одеялами и подушками.

Выехали в метель из Залимана в Сватово. Дорогу замело. Вскоре застряли совершенно безнадежно. К счастью, проходивший танк заметил нас, мы влезли на броню, и танк довез нас до Залимана, машину тащил на буксире.

Возвращение в Воронеж. Ночью в санлетучке. Знакомство с врачом в темноте, при слабеньком свете углей в печке. Докторша разговорилась, разволновалась, читает стихи, философствует. "Скажите, вы блондинка?" спрашивает Розенфельд. "Нет, я совершенно седая", - отвечает она. Наступает молчание. Смутился Розенфельд, смутилась докторша, за компанию смутился и я.

Утром в санлетучке. Тяжелораненым в виде лакомства дается маленький кусочек селедки. Девушки-санитарки режут крошечные кусочки чрезвычайно бережно, священнодействуют. Бедность, бедность.

Старшина Койда говорит: "А раненые все прибуют и прибуют".

Раненый: "Товарищ майор, произошел скандал, разрешите к вам обратиться?" Майор испуганно: "Что, что случилось?" - "Да спорим - будет ли Германия после войны".

Летучка стоит на путях. Кругом воинские эшелоны. Как только Ульяша, Галя, Лена лезут в теплушку, сразу же из-под земли появляются бойцы: подсаживать сестер. Визг и хохот на всю сортировочную.

В Лисках расстались с летучкой. Снова вспомнил, как по дороге на фронт зашел голодный к коменданту и передо мной поставили полную тарелку роскошного украинского домашнего борща. В тот момент, когда я подносил первую ложку ко рту, ворвался Буковский и крикнул: "Скорей, бегом, эшелон уже тронулся". Я кинулся за ним. Этот борщ неделями преследовал меня.

Пересели в обычный поезд. Теснота, давка. Контролер говорит человеку в черном пальто: "Пусть сядет боец, который сегодня едет, а завтра его нет". Узбек-красноармеец поет по-узбекски, громко, на весь вагон. Дикие для нашего слуха звуки, непонятные слова. Красноармейцы слушают внимательно, с каким-то бережным и стыдливым выражением, ни одной усмешки, ни одной улыбки.

Если командир дивизии вырвался вперед, он говорит: "Не могу дальше развивать успех, меня задерживает сосед". А тот, чья дивизия задержалась, отстает, говорит: "Еще бы отстал, я принял на себя всю силу удара, а соседу, конечно, легко переть вперед!"

Старик ждал немцев. Накрыл стол скатертью, поставил угощение. Пришли немцы и все разграбили. Старик повесился.

Командир полка Крамер Карл Эдуардович. Отчаянно лупит немцев. Толстяк. Обжора. Во время боя заболел. Температура сорок. В бочку налили кипятку, толстяк влез в бочку и выздоровел.

Из директивы генерала от артиллерии Иванова командующим седьмой, восьмой, девятой и одиннадцатой армиями:
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.