2.Труд (2)

Основная проблема очевидна для всех: "производители" производят, работают очень плохо. Необходимо "изменить их поведение". Очевидны способы решения проблемы. Академик Заславская констатирует: "Административные методы управления здесь бессильны".46 Очевиднее всего, однако, нежелание менять что-либо в механизме системы. Нежелание партии.

Доклад Т. Заславской, произведший на Западе некоторую сенсацию откровенностью суждений о недостатках советской экономики, свидетельствует только о том, что особенности советской модели хорошо известны в СССР. Периодически становятся известны критические замечания специалистов, предлагающих улучшить "яйцо". В 1965 году, например, специалист по математической экономике А. Г. Аганбегян ставший позднее членом-корреспондентом Академии Наук в лекциях, прочитанных "для специалистов", говорил то же, что говорила 18 лет спустя Т. Заславская. Заславская отмечала, что тенденция к заметному снижению темпов проявилась в советской экономике "за последние 12-15 лет". Аганбегян относит ее еще дальше: "За последние 6 лет темпы развития нашей экономики снизились примерно в три раза".47 В 1982 г. директор Института автоматики и управления АН, академик В. Трапезников, остро критиковал систему центрального планирования. В 1982 г. критиковались те же недостатки, что в 1965 и в 1983 годах. Предлагались те же панацеи.

Еще более убедительно, чем крах всех попыток "реформировать" экономическую систему, о невозможности ее изменения свидетельствует отказ от волшебного ключа "научно-технической революции". Еще в 1954 г. Краткий философский словарь был совершенно категоричен: "Кибернетика – реакционная лженаука, возникшая в США после второй мировой войны… Кибернетика ярко выражает одну из основных черт буржуазного мировоззрения – его бесчеловечность, стремление превратить трудящихся в придаток машин, в орудие производства и орудие войны".49 Не проходит и десяти лет, как партия полностью реабилитирует бывшую лженауку: "Кибернетика – наука об общих чертах процессов и систем управления…" Указывается на "перспективность" применения методов кибернетики в разных областях.50 В 60-е годы кибернетика становится модной, ибо обещает решение всех трудностей: единственно правильный научный метод понимания мира – марксизм-ленинизм получил единственную научную технику применения метода – кибернетику. Формулой коммунизма становится: советская власть плюс компьютеризация всей страны. В 1984 году заместитель министра внешней торговли СССР горевал: "Сначала кибернетику называли лженаукой, а теперь платим за импортные компьютеры миллионы рублей. И это не только чисто технологические или материальные потери".51 Заместитель министра хочет сказать о психологической "цене одной ошибки". В 60-е годы "ошибку" пытаются исправить.

Американский историк наук Лорин Граам вспоминает, что в начале 70-х годов ему показывали в Москве планы гигантской компьютерной системы, которую намеревались создать для "научного управления" экономикой.52 В конце 70-х годов советское руководство убедилось в принципиальной несовместимости компьютера и коммунизма. Электронные машины используются, естественно, там, где без них невозможно сегодня обойтись, т. е. прежде всего в военной промышленности. Отвергнут принцип "компьютеризации страны", как метода совершенствования системы, как метода существования модели.

Советское руководство поняло, что компьютеризация экономики станет подлинной реформой общества. Опасность состоит не только в необходимости давать правдивую информацию, монополия на которую укреплена очередным андроповским законом об "охране государственной тайны", не только в освобождении компьютериста из-под контроля.

Главная опасность в том, что компьютеризация лишает труд его идеологической функции. В популярной в 70-е годы пьесе Г. Бочкарева Сталевары положительный герой заявляет: "Тот, кто варит хорошую сталь – хороший человек". Но только руководство предприятия определяет, кто будет варить хорошую сталь, выполнять и перевыполнять план – кто будет "хорошим человеком".

Примерно во второй половине 70-х гг. "компьютерная" опасность становится очевидной для руководителей КПСС. В это время Л. Брежнев "делает теоретический важный доклад о закономерности повышения роли партии в хозяйственном строительстве". Только партия, – заявляет Брежнев. – "вооруженная учением марксизма-ленинизма и опытом политической организации масс, способна определить главные направления общественного развития".53 Деловые качества советского человека это "высокая идейность и компетентность".54 Профессиональная компетентность без возражений уступает место идейности. Это касается не только производства, но и науки. Советский Союз вступил в 80-е годы, располагая "самой крупной в мире армией научных работников".55 Но в очередном постановлении ЦК КПСС, рассмотревшего "вопрос о работе Уральского научного центра Академии Наук СССР", указывается: "Партийные комитеты недостаточно направляют усилия коллективов на повышение эффективности научных исследований… не развернули еще должную борьбу за укрепление дисциплины и улучшение организации труда, повышение действенности идейно-воспитательной и массово-политической работы".56

Идеологизация труда, использование его как инструмента обработки человека определяет уникальность советского общества и экономики в частности. Американский экономист Маршалл Гольдман, подвергнув вдумчивому анализу советскую экономическую систему, перечислив многие ее пороки, приходит тем не менее к выводу, что "Советский Союз, кажется, пусть даже с колебаниями, становится частью мирового сообщества".57 Американский экономист полагает, что "у советских руководителей выхода почти нет. Современная технология вынудила мир сжаться. Сегодня из Нью-Йорка можно добраться до Москвы быстрее, чем сорок лет назад до Чикаго. К тому же телефон позволяет теоретически получить разговор с Москвой почти с такой же быстротой, как с Чикаго".58

Рассуждения М. Гольдмана как нельзя более логичны, но это логика никакого отношения к советской системе не имеющая. Когда американский экономист писал свою книгу, он знал, конечно, что подлинное расстояние между Москвой и Нью-Йорком – несмотря на все достижения техники – многократно увеличилось по сравнению с началом двадцатого века. Он знал, наверное, и то, что автоматические телефонные линии, связывавшие СССР с западным миром, были заменены в 1979 г. ручными. Профессиональные экономисты (это относится не только к западным, но и советским, в том числе к эмигрантам) не хотят, даже если могут, отказаться от стандартных экономических критериев при анализе советской модели. Приняв "геометрию Эвклида", они не желают знать "геометрию Лобачевского".

Только "геометрия Лобачевского" позволяет учитывать специфику неизвестной ранее "модели". С 1930 г. в Советском Союзе "временные трудности" с продовольствием, в том числе с хлебом. В 1981-2 гг. Советский Союз закупил 46 млн тонн зерна за границей и, видимо, решил закупать регулярно около 35 млн тонн. В стране организована кампания по "бережному отношению к хлебу". Выдвинуто предложение вместо стандартных буханок хлеба весом в 1-1,3 кг выпускать буханки не тяжелее 900 гр, поскольку хлеб делается такого плохого качества, что не съеденный сразу, черствеет и становится несъедобным.59 Пекарни отказываются уменьшить вес буханки, ибо это отразится на выполнении ими плана. Было найдено советское решение проблемы: организованы пункты по скупу у населения черствого хлеба.60 Авоськи, плетенные сетки, с которыми не расстается советский человек в надежде на чудесное появление товаров в магазинах, выпускались длиной в 70 см. В 1980 г. был установлен новый стандарт – 45 см, а в 1981 – 30 см. Продовольственная проблема была решена: буханка хлеба и кочан капусты заполняли целиком авоську. По требованию возмущенных советских граждан стандарт был изменен: теперь выпускаются двойные авоськи (за двойную цену) длиной в 60 см. В конечном счете государство выиграло – пока – 10 см площади авоськи.61 В это же самое время американский сенатор выступает против "нового неравенства" в США: 70% школ в зажиточных кварталах имеют микрокомпьютеры, и только 40% школ в бедных кварталах.62

Возникают и рассеиваются как туман надежды на новый тип "волшебного ключа" ("реформы", "научно-техническая революция"). Верным и надежным остается "ключ", найденный Лениным: "учет, контроль и надзор со стороны организованного авангарда".

С начала 80-х годов в СССР стали меньше говорить о НТР, гораздо больше об "отрядах народных контролеров" – дозорных. О размахе "народного контроля" может свидетельствовать рапорт первого секретаря Гродненского обкома партии (Белоруссия). В области, говорится в рапорте, "50 тыс. дозорных". Для них созданы – на предприятиях, в организациях – "школы народных контролеров", где читаются лекции по таким вопросам, как "борьба за повышение эффективности общественного производства, улучшение качества продукции, сохранность социалистической собственности".

В Гродненской области по последней переписи населения (1979) насчитывалось 1.140 тысяч жителей, причем в городах проживало 48% населения (дозорные работают в городах, в колхозах – свои контролеры). Можно полагать, что процент дозорных на число работающих всюду примерно одинаков. Советский Союз следовательно располагает многомиллионной армией "дозорных", позволяющей обойтись без "реформ" и пренебречь "научно-технической революцией".
[1] [2] [3] [4]