Генеральная репетиция (9)

[1] [2] [3] [4]

Мальчик. Мне нельзя.

Давид. Почему?

Мальчик (гордо). Из-за климата. У меня слабые легкие. Меня из-за них папа в этом году даже в кругосветку не взял. Обещал и не взял. Врачи не разрешили.

Давид. В какую кругосветку?

Мальчик. В кругосветное плаванье. Через Индийский океан, через Суэцкий канал... В общем, вокруг всего шарика!..

Давид (сурово). Знаешь, Скоробогатенко, легкие у тебя, может, и слабые, но уж зато врать - ты здоров! (После паузы.) А у тебя кто отец?

Мальчик. Капитан дальнего плаванья. Он на лайнере ходит. Он уже семь раз в кругосветку ходил!

Давид молчит. Отворяется дверь, ведущая в прохожую, и быстро входит Людмила.

Людмила. Привет, лопушок! Вы чего тут без света? А где все? Там?

Давид (пожевал губами). Вот что, Скоробогатенко... А ты, между прочим, слышал, как мой папа играет?

Мальчик. Слышал. У нас пластинка есть. На одной стороне - "Грустная песенка" Калинникова, а на другой Сарассате "Цыганский танец"...

Давид. А мазурку Венявского слышал? Нет? Ничего ты, выходит, не слышал! Хочешь - поставлю?

Мальчик. А можно?

Давид. Если я говорю - значит, можно! (Размахивая руками.) Ты мой гость, я тебя развлекать обязан! Сейчас, погоди...

Давид соскакивает с подоконника, в темноте, на ощупь, находит пластинку, придерживает пальцем диск, ставит пластинку и возвращается на подоконник. Мальчик садится с ним рядом. Сумерки. И как только раздаются первые такты печальной и церемонной мазурки Венявского - и здесь, и в соседней комнате наступает удивительная тишина.

Звучит мазурка Венявского. В освещенном проеме двери появляется Таня. Она останавливается на пороге, как бы на границе между светом и тенью и, прислонившись головою к дверному косяку, слушает, а затем коротко всхлипывает, как всхлипывают дети после плача. И тогда Давид подбегает к Тане, обеими руками, крепко, точно оберегая, обхватывает ее руку.

Таня. Что, милый?

В темное вечернее небо взлетают разноцветные гирлянды торжественного салюта.

Давид. Салют.

Таня. Да. День Победы.

Давид. Знаешь, мама... Ты не сердись...

Таня. Что, милый?

Давид (после очень долгой паузы). Знаешь, мама... Ты только не будешь смеяться?

Таня. Нет, милый. Что?

Давид (серьезно). Знаешь, мама... Мне почему-то кажется, что я никогда не умру! Ни-ко-гда!..

Звучит мазурка Венявского. Взлетают в небо и гаснут залпы торжественного салюта. Где-то далеко гудит поезд. Женщина зовет дочку со двора:

- Катюша-а-а!..

ПЯТАЯ ГЛАВА

Кончилось четвертое действие, кончился спектакль, кончилась эта проклятая генеральная репетиция, эта мука-мученическая, когда ни единая реплика на сцене не встречала ответа в зрительном зале.

Закрылся в последний раз занавес, зажегся свет.

Солодовников встал, подошел к бутылочной и кирпичной. Кирпичная что-то сказала, и Солодовников, словно бы извиняясь, развел руками. И в это самое мгновение проходивший мимо меня Товстоногов, сделал точно такой же жест развел руками и покачал головой.

В суровом молчании, с каменными лицами покидали зрительный зал немногочисленные зрители. Только белолицый администратор снова сокрушенно поцокал языком.

Ушли, не взглянув на меня, бутылочная и кирпичная.

Солодовников сказал:

- Давайте, Александр Аркадьевич, зайдем за кулисы.

- Хорошо, - сказал я и встал.

- Это надолго? - спросила меня жена.

- Подожди меня в фойе, - сказал я, - думаю, что я скоро вернусь. Я оказался прав. Все дальнейшее заняло не больше двадцати минут. Мы прошли за кулисы, где Солодовников и сказал свою речь, уже описанную мною раньше: речь-скороговорку, речь-бормотанъе, речь - единственной целью которой было не сказать ничего.

Да, судьба и вправду, чрезвычайно любит инверсии. Надо же было такому случиться: в одной из комнат почти пустого деревянного дома, что стоит в Серебряном бору над Москвою-рекой, в доме, где я дописываю эту книгу, живет с женою и Александр Васильевич Солодовников. Мы встречаемся за завтраком, обедом и ужином, вечерами - если идет дождь и нельзя гулять - сидим и смотрим телевизор.

Его жена иногда беседует со мной, а сам Александр Васильевич при встречах отводит в сторону глаза и как-то неопределенно дергает головой. Они живут на втором этаже, а я под ними, на первом.

И ежедневно по нескольку раз в день я пишу его фамилию и имяотчество, вспоминаю его слова, голос, повадку - того Солодовникова, каким он был пятнадцать лет тому назад - а он, сегодняшний, об этом, разумеется, и знать не знает.

Он очень постарел и словно бы высох, но по-прежнему чиновнонадменен и занимает, несмотря на свой преклонный возраст, почетную и бессмысленную должность - состоит при министре культуры советником по вопросам театра. А что такое советский театр и каким ему быть надлежит - это Александр Васильевич усвоил прекрасно!

Сколько раз принимал он в правительственной ложе почетных гостей и выслушивал их замечания, сколько раз председательствовал на совещаниях, посвященных проведению очередного фестиваля или декады национального искусства.

Ах, малинка-калинка,

Калинка моя,

В саду ягода-малинка,

Малинка моя!..

...Новый, победный сорок пятый год генерал - командующий бронетанковыми частями - встречал под Веной, в доме, принадлежавшем знаменитому фокуснику.

Хозяина дома с женою и детьми попросили на время переселиться в подвал. Впрочем, на новогодний прием они были любезно приглашены. И вот, после часа ночи, когда уже были сказаны все положенные тосты, когда гости уже выпили, разомлели, размякли, старый фокусник решил позабавить присутствующих своим искусством.

В никуда взлетали голуби,

Превращались карты в кубики,

Гасли свечи стеариновые,

Зажигались фонари!..

Гости ахали, восхищались, недоумевали, аплодировали.

И только командующий после каждого нового фокуса становился почему-то все мрачнее и мрачнее.

Наконец, не выдержав, он кивком головы подозвал к себе адъютанта и шепотом спросил:

- Слушай, а кто-нибудь из наших так может? Адъютант виновато пожал плечами:

- Вряд ли, товарищ генерал! Он же всемирно известный... Я афиши его видел - там прямо так и написано - король европейских фокусников!

Генерал вздохнул и решительно сказал:

- Ладно, вызывай армейский ансамбль песни и пляски - возьмем количеством!..

...Гремит, гудит, грохочет, посвистывает и повизгивает вселенская "Калинка-малинка"! Стучат каблуками молодцы в охотнорядских костюмах, проплывают уточками девицы в расшитых бисером сарафанах - на весь мир размахнулась купеческая "Стрельня", выдаваемая за русское национальное искусство.

Графу Шереметьеву с его крепостным театром или братьям Виельгорским с их домашним оркестром в самом горячечном сне не могло бы такое присниться десятки, сотни тысяч крепостных актеров, музыкантов, певцов, танцоров, атлетов. Даже прославленные балетные труппы Большого и Мариинского театров, даже такие великие музыканты-исполнители, как Ойстрах, Гилельс, Рихтер, Ростропович, Коган - все они, по существу, отбывают самую доподлинную крепостную повинность. Мало того, что больше двух третей получаемых ими за границей гонораров забирает государство - они не вольны принимать решения, строить планы, давать или не давать согласие на выступления.

Все обдумают, решат, обо всем договорятся за них. А потом их вызовут и скажут - надо или не надо ехать туда-то и туда-то, можно или нельзя играть то-то и то-то.

У графа Шереметьева, случалось, нерадивого или не в меру строптивого лицедея могли и на конюшне посечь, и в простые дворовые разжаловать.

В наши времена на конюшне уже не секут, неудобно. Но нерадивость или, что куда хуже, строптивость не должны оставаться безнаказанными - посекут не на конюшне, а на собрании, ошельмуют в печати, отменят - уже объявленные заранее - выступления и концерты, лишат права участия в заграничных гастролях. А уж это, последнее наказание, пострашнее порки на конюшне!

Не примечательно ли, что пресловутые особые магазины, где товары продаются только на сертификаты - то есть, по сути, на иностранную валюту и прославленный танцевальный ансамбль, который большую часть года проводит в гастролях за рубежом, носят одинаковое название - "Березка"!

А вслед за ансамблями и спортивными коллективами ездят особо проверенные и стойкие стукачи - во главе с "писателями" Анатолием Софроновым и Цезарем Солодарем - и вопят неистовыми голосами; - Шай-бу?.. Шай-бу!.. Шай-бу!

Сражаются наши хоккеисты: - Шай-бу !

Танцует Плисецкая:

- Шай-бу!
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.