Г. Крушение мировой революции - Брестский мир (12)

вительство стремится к сепаратному, а не всеобщему миру. Вот

что доносил 8 декабря по н. ст. германский посланник в Стокголь

ме Рицлер в МИД Германии: "Я только что имел частную беседу

с Воровским, который производит впечатление честного и разум

ного человека. Он думает, что его правительство вынуждено из

опасений перед внутренними политическими врагами оставить

открытой возможность участия союзников в переговорах и может

оправдать сепаратный мир, лишь сославшись на отказ союзников

участвовать в переговорах. Однако он сказал, что призывы на этот

счет столь же бессмысленны, как призывы к народу начать рево

люцию. Если эти призывы окажутся безуспешными, русские

начнут прямые переговоры о сепаратном мире" (Земан. Германия

и революция в России. Донесение Рицлера о беседе с Воровским

в Стокгольме 25 ноября /8 декабря/).

Публично большевики всякий раз подчеркивали, что речь не идет

о сепаратных переговорах с аннексиями и контрибуциями. Даже

в начале декабря 1917 года, когда становилось все очевиднее, что

Германия настаивает на недемократическом мире, Зиновьев ут

верждал, что большевики подписывают именно демократический

мир: "Мы Вильгельма прижали к стене, и его генералы должны

будут скоро дать ясный и определенный ответ: желают ли они

захватов, насилия и грабежей, или принимают они наши усло

вия". [Съезд железнодорожных рабочих. Доклад Зиновьева. -

НЖ, 14 (27) декабря 1917, No 201 (195).] "Событиями последних

дней в Брест-Литовске вырван боевой козырь у меньшевиков и

правых эсеров, которые твердили, что большевики ведут Россию

к гибели, заключая будто бы сепаратный мир. Теперь стало ясно,

[...] что только советская власть проявила активную деятельность

в вопросе внешней политики и только благодаря ей мы скоро

получим настоящий демократический мир. [...] Советская деле

173

гация во время переговоров проявила сильную устойчивость и добилась от германских генералов признания наших основных пунктов соглашения." [Съезд железнодорожных рабочих. Выступление Зиновьева. -- НЖ, 16 (29) декабря 1917, No 203 (197).]

То, что речь шла о борьбе за власть в партии (или за влияние в

международном социалистическом движении), косвенно подтвер

ждает донесение Рицлера германскому канцлеру от 31 октября (12

ноября) 1917 года: "В настоящий момент я не думаю, что прави

тельство в Петрограде, если допустить, что оно достаточно укрепит

свою власть и продержится хотя бы несколько недель, использует

Радека, Фюрстенберга [Ганецкого] и Воровского в качестве по

средников. [...] Самый энергичный и талантливый из них -- это

поляк Собельсон, выступающий обычно под псевдонимом Карл

Радек, хорошо известный немецким социал-демократам по его

прошлой деятельности в Германии. Студентом он как будто крал

книги и прочие вещи, и друзья наградили его кличкой Крадек. В

русских газетах он до сих пор фигурирует под этим именем, и он

взял его в качестве псевдонима. Он характеризуется как человек

абсолютно аморальный, но очень умный и необычайно способный

журналист. [...] В настоящий момент его работоспособность и

знание германской политики -- он знает даже ее потайные сторо

ны -- наверняка привлекут в Петрограде уважение к его идеям и

предложениям" [Земан. Германия и революция в России, док. от

31 октября (12 ноября) 1917].

Немецкий историк-социалист пишет: "Большевикам было ясно,

что при данной ситуации общий мир мог быть только результатом

европейской революции. У держав Антанты, силы которых непре

рывно росли, не было никаких оснований отчаиваться в исходе

войны, несмотря даже на то, что германское военное командова

ние получало в распоряжение большие силы, освободившиеся на

востоке. Всякий сепаратный мир с Германией обозначал огром

ное усиление германского империализма. В этом отношении

большевики находились под властью событий. У них не осталось

никакого иного средства, кроме широкой пропаганды [...], апел

лирующей к пролетарским массам других стран [...]. Это дол

жно было подогреть революционную энергию во всех странах"

(AT, T-3742 П. Фрелих. К истории германской революции, т. 1,

с. 219-220.)

Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 99.

Конкуренция за руководство революционным движением в Евро

пе между группой Ленина и группой Парвуса не осталась не

замеченной немцами. 2 (15) декабря Рицлер доносил в МИД, что

за перенесение переговоров в Стокгольм стоит не только Боров

ский, ной Парвус, "который хочет сыграть свою роль". 13 (26) де

174

кабря в отчете агента германского правительства в МИД эта тема обсуждалась более подробно:

"Возобновившиеся попытки русских перенести переговоры из Брест-Литовска в какую-нибудь нейтральную страну объясняются главным образом влиянием Радека и его друзей, которые преследуют тут две цели. С одной стороны, они надеются, что если, например, будет выбран Стокгольм, то они смогут иметь большее влияние, потому что тогда те люди, которые на протяжении многих месяцев были представителями большевиков в Стокгольме, смогут играть более значительную роль в переговорах. С другой стороны, они, вероятно, надеются на затягивание переговоров, в Стокгольме влияние революционной социал-демократии, особенно немецкой группы, будет чувствоваться сильнее, чем в Петрограде, не говоря уже о Брест-Литовске. В этой связи стоит упомянуть, что интерес Радека в разжигании революции совсем иного сорта, чем у Ленина или Троцкого".

"Похоже, что Радек и Ко. плетут какую-то собственную международную революционную паутину", -- доносил Рицлер 11 (24) декабря. В тот же день в поданном им секретном меморандуме Рицлер объяснил, что речь идет, по существу, о борьбе за власть в большевистской партии между Парвусом, с одной стороны, и Лениным и Троцким -- с другой:

"Прибыв сюда в середине ноября, Парвус сначала был уверен в возможности и необходимости социалистической конференции. Датское предложение созвать такую конференцию, которое пока что не дало никаких результатов и о котором забыли, следует считать плодом его усилий. [...] Различные аспекты его деятельности не ясны нам до сих пор. Кроме желания созвать социалистическую конференцию, он также надеялся, что переговоры будут вестись здесь или в Копенгагене и он сможет использовать свое влияние, чтобы контролировать их с обеих сторон. Насколько сильно его влияние на русских социалистов -- не ясно. Он сам поначалу страстно ждал сообщений на этот предмет, [...] он переоценивает свое влияние на других, точно так же как он переоценил доверие Воровского и Радека к нему. Он говорит, что эти двое ничего не предпринимают, не сообщив ему. Но я абсолютно точно выяснил, что он ошибается. Боровский относится к нему с величайшим подозрением и говорит, что верить Парвусу нельзя. Сейчас доктор Гельфанд [Парвус] работает над укреплением своей позиции в России с помощью "унтер-офицеров", вопреки Ленину и Троцкому и даже, при необходимости, против них".
[1] [2] [3] [4]