Г. Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 3) (2)

* Сводный производственно-финансовый план, сс. 285 и 85. ** Сводный промфинплан, стр. 93.

"По большинству остальных отраслей себестоимость остается в лучшем случае на уровне предварительных предположений Промплана и не снижается в размерах, указанных правительством".

"Себестоимость цемента, - сообщает председатель ВСНХ СССР т. Лобов, по сравнению с 4-м кварталом 1925-26 года, поднялась по Цем-тресту на 13% и Новороссцементу - на 20%".* (Согласно плану себестоимости, по всей цементной промышленности должна была снизиться на 1%. -- В. С.) По черному металлу предполагалось небольшое снижение -- 0,6%. Однако член правления Югостали тов. Бирман сообщает: "К сожалению, следует сказать, что причины, влиявшие на повышение себестоимости в прошлом году, продолжают целиком действовать и сейчас... Имеющиеся в распоряжении .Правления треста калькуляции себестоимости за 1-й квартал показали, что, по сравнению с фактической себестоимостью 1925-26 года, вновь произошло некоторое, хотя и небольшое удорожание".** По сахарной Промышленности: "приходится констатировать, -говорит тов. Калманович, - вздорожание заводской себестоимости сахара-песка в истекшую кампанию, приблизительно, на 2 руб. 50 коп. -3 руб за центнер против прошлогодней себестоимости".*** Это означает, увеличение на 10-12%, вместо предположенных по плану 8,3%.

Рост себестоимости, продолжающийся уже второй год, не может считаться случайным явлением. Он явно связан с окончанием "восстановительного" процесса, процесса развертывания производства на старом производственном скелете. Именно поэтому-то он и начинается в момент заканчивания "восстановительного" периода. Теперь уже нельзя расширять производство без дополнительного оборудования, нельзя вести работу на старых запасах, нельзя сколько-нибудь значительно усилить производительность труда без технических улучшений. Калькуляции, в которых не учитывается полностью восстановительная стоимость сырого материала, в которых недоучитывается необходимая амортизация основного оборудования, сразу же и немедленно обнаруживают свою негодность. "Понижение издержек производства должно производиться не с точки зрения мимолетных успехов на рынке, а в перспективе возрождения и развития хозяйственной мощи страны. Калькуляция, учитывающая сырой материал по фиктивным ценам вчерашнего дня, не имеет ничего общего с понижением себестоимости и должна сурово караться как расточение государственного достояния. Равным образом, совершенно неправильной и гибельной была бы политика временного удешевления цен за счет нанесения прямого или косвенного ущерба тяжелой промышленности", - эти директивы XII съезда партии, за забвение которых мы достаточно сильно поплатились, должны охать, наконец, руководящим началом в нашей промышленной политике.

* См."Правда", 24 марта, No 67- "Себестоимость должна быть снижена". ** "Торгово-промышленная газета" No 60 от 15 марта - "О снижении себестоимости продукции тяжелой индустрии"

*** "Торгово-промышленная газета" от 26 февраля, No 47 -"Итоги свек-ло-сахарной кампании".

Выполнение этих директив требует средств. Эти средства в народном хозяйстве есть и мы должны, наконец, научиться извлекать их оттуда. Одно из основных средств - гибкая политика цен, использующая рыночную конъюнктуру, т. е. "исходящая из наличия рынка и считающаяся с его законами". Пора научиться действовать по Ленину, а не по тов. Микояну.

Рост себестоимости, до которого мы дошли сейчас, означает рост ценности, увеличение количества человеческого труда для получения той же самой продукции. Он является неоспоримым симптомом попятного движения производительных сил страны.

Я не принадлежу к сторонникам "теории социализма в одной стране" и думаю, что без материального содействия передовых в техническом отношении стран мы не сможем построить социализма, не сможем от нэпа перейти к социалистической организации производства, при которой рабочий перестает быть одним из элементов производства - рабочей силой - и превращается в хозяина производства. Тех, кто так думает, принято у нас называть пессимистами. Но я не думаю, да и вообще нет никаких оснований думать, что уровень наших производительных сил обрекает нас на попятное движение. Можно с полной уверенностью сказать, что в формах нэпа мы имеем возможность развивать производительные силы страны и улучшать положение рабочих и трудящихся масс вообще. Вопрос здесь идет только о темпе этого развития и улучшения. И когда, с одной стороны, нас уверяют, что мы можем своими силами не только строить, но и построить социализм без помощи технически передовых стран, а с другой - ведут такую политику, при которой производительность труда в общественном масштабе понижается, и при этом заверяют, что политику большей индустриализации мы вести не можем, ибо нам здесь поставлены объективные пределы - то это уже не пессимизм, а прикрывание пышными фразами о социализме бессилия собственной политики не только построить, но и строить социализм. На словах "социализм в одной стране" и революционные фразы о том, что законы рынка не про нас писаны, на деле - неуменье и неспособность, из страха перед мелкобуржуазной стихией,* использовать и те возможности, которые перед

* И при этом неосновательного. Наша политика, которую все время пытаются изобразить как политику смычки между рабочим и крестьянством, на деле и тут приводит к обратным результатам. Расхождение цен на с/х и промышленные продукты, благодаря недостаточному развитию промышленности, не уменьшается, а растет. Если взять соотношение цен на промышленные товары по розничному индексу Конъюнктурного Института (а крестьянин покупает промышленные товары не ниже цен, из которых исходит этот индекс) с ценами на с/х товары по оптовому индексу Госплана (а заготовительные цены, по которым крестьянин продает, ниже цен этого индекса), то мы увидим, что и здесь, начиная с мая 1925 года идет попятное движение: в мае 1925 года крестьянину приходилось за промтовары платить с/х продуктов на 11% больше, чем в довоенное время, а в мае 1926 года, - уже на 42%. В январе 1927 г. это расхождение достигало уже 74% против 46% в январе 1926 г. и 55% в январе 1925 г. С "ножницами" обстоит дело хуже, чем два года тому назад, и мы не так уже далеки теперь от расхождения января 1924 г., когда оно составляло 92%.

нами безусловно имеются.

Повышение себестоимости есть беспощадный приговор для нашей политики цен, ибо показывает воочию всякому, что наша политика "снижения цен" построена на гнилом базисе, что она достигает только -- да и то редко "мимолетных успехов на рынке". Серьезной политикой снижения цен является только та политика, которая основывается на снижении ценности, на реальном увеличении производительности труда - на техническом прогрессе. Та политика, которая не в состоянии отыскать средств для этого прогресса, только показывает этим свою непригодность.

5. Ослабляется ли у нас товарный голод?

С осени этого года на рынке начались явления, которые дали повод утверждать, что товарный голод ослабел.* Некоторые начали даже поговаривать об угрозе кризиса сбыта.

Посмотрим внимательно, что произошло.

Прежде всего, обнаружилась большая "разборчивость" покупателя. Потребитель стал предъявлять требования на более высокие и более дорогие сорта товаров (особенно это было заметно по отношению к мануфактуре) . Однако с самого же начала необходимо отметить, что эту "разборчивость" проявляли далеко не все покупатели. "Массовый городской потребитель --рабочий и служащий, - отмечает корреспонденция "Торгово-промышленной газеты", - теперь далеко не так разборчив, как деревенский потребитель... Городскому массовому потребителю теперь не до консервов и леденцов. Мясо, цена на которое дошла в городе до 25-30 коп. фунт, массовый потребитель заменяет крупами, овощами и молоком".** "Спрос городского потребителя сделался более скромным -- он покупает самые дешевые товары, самую дешевую мануфактуру".*** "Разборчивый" спрос шел, таким образом, со стороны "крестьянина". "Наступает сезон деревенских свадеб, пишет саратовский корреспондент "Торгово-промышленной газеты", -- и со стороны крестьян появился спрос на тонкое сукно в 8-14 руб. за метр, чего, например, в прошлом году не наблюдалось. Большой спрос на хорошие байковые одеяла в 22-25 руб., на теплые шали - в 15-20 руб. и пр. Крестьянин не довольствуется простым штанным материалом, а требует байкового, хотя байка стоит в 5 раз дороже". Спрос, однако, таким "разборчивым крестьянином" предъявляется не только на качество, но и на количество. "Приходя в магазин, -- продолжает та же корреспонденция, -- крестьянин нередко требует себе нарезать на 100--150 руб. мануфактуры". А сообщение киевского корреспондента "Торгово-промышленной газеты" окончательно устанавливает физиономию этого "разборчивого деревенского
[1] [2] [3] [4]