Апрель. [939] 15
Л Троцкий. Заявление на пленуме ИККИ
Начало мая. [3060] 39
Ф. Гетье. Письмо Н. И">

Г. Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 3) (10)

[1] [2] [3] [4]

Даже и без вас.) Я знаю, что вы и из ничего сварите обвинительный суп, вы превосходите того солдата, который варил суп из топора. Почему это заявление 83-х не упомянуто? Тов. Сольц вызывает товарища, мне его называли, это Воробьев. (Голос с места: информаторы?) Вы думаете, и впрямь намордник надеть на партию? Не информаторы, а товарищи, которые обличают безобразия в партии и правильно делают. Почему же в число обвинений вы не ввели заявление 83-х? Если вы считаете, что это заявление вполне лояльно и легально, т. е. что это такое заявление, кото-рое в большевистской партии может быть сделано группой членов партии, - тогда великолепно, я это приветствую. Но по отношению к июльской декларации прошлого года вы действовали совсем не так. Я спрашиваю: вменяете ли вы мне в вину, считаете ли преступлением наше коллективное заявление? Или нет? Я опасаюсь, что ваш фракционный центр не разобрал еще этого вопроса. Я прошу, чтобы не было упущений в стенограмме, точно записать это: так как нас не обвиняют в подписании заявления 83-х, то я думаю, что происходит это не потому, что нынешний руководящий штаб готов создать в партии более здоровый режим, когда партийцы могут обращаться в ЦК с заявлениями, декларациями и указаниями (в этом случае не было бы и этого суда), а потому, что руководящий штаб еще не разобрался в этом вопросе.

Орджоникидзе: Вы все делаете для того, чтобы на самом деле прения и обсуждения вопроса приняли совершенно нежелательный характер...

Троцкий: Между неправотой и между незаконностью (не мне вам это разъяснять, потому что вы ведь стоите на страже именно законности), между неправотой и незаконностью есть большая разница. Я считаю, например, ваше поведение здесь неправильным, но я не могу считать его незаконным. Вы ведете неправильную линию, судите не того, кого нужно судить, но судите на основании партийных законов. Я хочу выяснить: считаете ли вы, что заявление 83-х неправильно по существу, т. е. политически, но законно с точки зрения партийного устава? Я так вас понял.

Насчет того, что я выражаюсь резко и проч., недостаточно по-товарищески что ли, я еще раз напоминаю тов. Орджоникидзе и прошу его прочитать статью "Путь оппозиции", где сперва говорится против оппозиции, что она выходит "за рамки товарищеской (!) критики", а потому, в порядке "товарищеского" внушения, говорится о том, что оппозиция ставит себя на роль помощников Чемберлена в войне. Пока вы этого не исправили, вам трудно будет внушить нам, оппозиционерам, правильный товарищеский тон, хотя мы вполне готовы всякое внушение по этому поводу принять. Тов. Сольц в разговоре с этим товарищем проводил, как сказано, аналогию с Великой французской революцией.

Тов. Сольц здесь присутствует, он лучше знает, что он говорил, и если я передам неправильно, он меня поправит. "Что означает заявление 83-х? говорил Сольц. К чему это ведет? Вы знаете историю Великой французской революции, - до чего это доводило. До арестов и гильотинирования".. Тов. Воробьев, с которым тов. Сольц говорил, спросил его:

"Что же, вы собираетесь нас гильотинировать?" На что Сольц очень пространно ему объяснил: "А как вы думаете, Робеспьеру не было жалко Дантона, когда он отправлял его на гильотину? А потом пришлось идти и Робеспьеру... Вы думаете, не жалко было? жалко, а пришлось..." Такова схема беседы. Я и говорю, что нам нужно сейчас во что бы то ни стало подновить наши знания о Великой французской революции, -это абсолютно необходимо. Можно начать хотя бы с Кропоткина, который не был марксистом, но народную, классовую подоплеку революции понял лучше Жореса. Во время Великой французской революции гильотинировали многих. И мы расстреляли многих. Но в Великой французской революции было две больших главы, одна шла так (показывает вверх), а другая шла этак (вниз). Вот это надо понять. Когда глава шла так - вверх, - французские якобинцы, тогдашние большевики, гильотинировали роялистов и жирондистов. И у нас такая большая глава была, когда и мы, оппозиционеры, вместе с вами, были расстрельщиками, -это когда расстреливали белогвардейцев и жирондистов, - мы были с вами расстрельщиками. А потом началась во Франции другая глава, когда французские устряловцы и полуустряловцы - термидорианцы и бонапартисты -- из правых якобинцев -- стали ссылать и расстреливать левых якобинцев - тогдашних большевиков. Я бы хотел, чтобы тов. Сольц продумал свою аналогию до конца и, прежде всего, себе самому сказал: по какой главе Сольц собирается нас расстреливать? (шум в зале.) Тут не надо шутить, революция дело серьезное. Расстрелов никто из нас не пугается. Мы все - старые революционеры. Но надо знать, кого и по какой "главе" расстреливать. Когда мы расстреливали, то твердо знали, по какой главе. А вот сейчас, - ясно ли вы понимаете, тов. Сольц, по какой главе собираетесь расстреливать? Я опасаюсь, тов. Сольц, что вы собираетесь нас расстреливать по устряловской, т. е. термидорианской главе.

Когда у нас говорят "термидорианцы", - то думают, что это ругательство. Думают, что это были завзятые контрреволюционеры, сознательные сторонники королевской власти, и прочее. Ничего подобного! Термидорианцы были якобинцами, только поправевшими. Якобинская организация, - тогдашние большевики, - под давлением классовых противоречий в короткий срок дошла до убеждения в необходимости изничтожить группу Робеспьера. И вы думаете, что на другой день после 9 термидора они сказали себе: теперь мы передали власть в руки буржуазии? Ничего подобного! Возьмите все газеты того времени. Они говорили: мы изничтожили кучку людей, которые нарушали в партии покой, а теперь, после гибели их, революция восторжествует окончательно. Если тов. Сольц сомневается в этом...

Сольц: Вы повторяете мои слова почти что.

Троцкий: Тем лучше. Если мы с вами сошлись в этом, тов. Сольц, то это нам весьма поможет разрешить вопрос о том, какую главу вы собираетесь открывать разгромом оппозиции. Одно надо понять твердо: если не взяться за то, чтобы выправить классовую линию партии, как следует быть, тогда внутри партии неизбежно придется идти по линии, указанной

Устряловым, т. е. по линии беспощадной борьбы против оппозиции. Если вы будете упорствовать на линии Сталина, то должны будете идти по ней до конца.

Я вам прочитаю, что говорил Бриваль, один из правых якобинцев, термидорианцев, когда он докладывал о том заседании Конвента, где Робеспьера и других якобинцев предали революционному трибуналу: "Интриганы-контрреволюционеры, прикрывшись тогой патриотизма, хотели погубить свободу; Конвент декретировал, что они подлежат аресту эти представители - Робеспьер, Кутон, Сен Жюст, Леба, Робеспьер младший. Каково же было ваше мнение? - спросил меня председатель. Я ответил: - Кто всегда голосовал в духе принципов Горы как в Законодательном Собрании, так и в Конвенте, тот голосовал за арест; я сделал даже более, так как я являюсь одним из людей, предложивших эту меру; кроме того, в качестве секретаря, я поспешил подписать и разослать этот декрет Конвента".

Вот как докладывал тогдашний Сольц или Янсон. Контрреволюционеры - это Робеспьер и его единомышленники. "Кто всегда голосовал в духе принципов Горы", на языке того времени значило: "кто всегда был большевиком". Бриваль считал себя старым большевиком. "В качестве секретаря я поспешил подписать и разослать этот декрет Конвента". И теперь есть секретари, которые спешат "подписывать и рассылать". И теперь есть такие секретари...

Послушайте далее воззвание Конвента к Франции, к стране, к народу, после того, как были изничтожены Робеспьер, Сен-Жюст и другие: "Граждане, среди блестящих побед над внешними врагами, Республике угрожает новая опасность... Работа Конвента окажется бесплодной и храбрость армий утратит всякое значение, если французские граждане будут колебаться в выборе между родиной и несколькими отдельными лицами.. Повинуясь голосу родины, не становитесь в ряды злонамеренных аристократов и врагов народа, и тогда вновь спасете родину".

Они считали, что на пути к торжеству революции стояли интересы "нескольких отдельных лиц"; они не понимали, что эти "отдельные лица" отражали низовую революционную стихию тогдашнего времени. Эти "несколько лиц" отражали ту стихию, которая шла против "неонэпа" и против бонапартизма. Термидорианцы думали, что дело идет о смене лиц, а не о классовом сдвиге. "Повинуйтесь голосу родины, не становитесь в ряды злонамеренных аристократов". Аристократы - это друзья Робеспьера. И разве не слышали мы сегодня той же клички "аристократ" по моему адресу из уст Янсона?

Я мог бы вам привести статьи, где говорится о революционных якобинцах, как об агентах тогдашнего Чемберлена -- Пита. Поистине поразительная аналогия! Теперешний Пит карманного масштаба - это Чемберлен. Возьмите историю Олара. "Враги не ограничились тем, что убили Робеспьера и его друзей: они оклеветали их, выставив в глазах Франции роялистами и людьми, продавшимися чужеземцам". Такова дословная цитата. А разве сейчас статья "Правды", "Путь оппозиции", не сбивается на подобный путь? Кто знает последнюю передовицу "Правды", тот

должен почувствовать ее запах. Этот запах "второй главы" бьет в нос. Запах второй главы есть устряловщина, которая пробивается уже через официальное учреждение нашей партии, и которая разоружает революционный авангард пролетариата, в то время, как партийный режим душит всякого, который борется против Термидора. В партии задушен массовик. Рядовой рабочий молчит.

Вы хотите новой "чистки" во имя молчания. Таков режим в партии Вспомните историю якобинских клубов. Там были две главы чисток. Когда волна шла такая (вверх), тогда выбрасывали умеренных; когда линия стала загибаться вниз, тогда стали выбрасывать революционных якобинцев. До чего довели этим якобинские клубы? В них установился режим запуганности и безличия, ибо заставляли молчать, требовали стопроцентных голосований, воздержания от всякой критики, заставляли думать так, как приказано сверху, отучали понимать, что партия, ,- это живой, самостоятельный организм, а не самодовлеющий аппарат власти. Тогдашняя ЦКК, - тогда тоже были учреждения, которые выполняли ваши функции - вместе со всей революцией проделала две главы. Во второй главе она отучала членов партии мыслить, заставляя принимать все идущее сверху на веру. И якобинские клубы, очаги революции, стали рассадниками будущих наполеоновских чиновников. У Французской революции должно учиться. Но неужели же ее нужно повторять? (Реплики.)
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.