Г. Архив Троцкого (Том 2) (18)

Но я отошел немного от темы, отвлеченный воспоминаниями. Значит, китайская революция 1925 -- 1927 гг. была движением народных масс, но руководимых крупной буржуазией. Когда народные массы повернули против крупной буржуазии, они были ею раздавлены. Это показывает, с какой осторожностью надо принимать утверждение, например, тов. Ломинадзе, о слабости китайской крупной буржуазии. Она исторический выкидыш, и сама по себе слаба., но за ней стоят не только потребности мирового капитализма, но и простого товарного хозяйства Китая, не знающего пока что другого направления развития, как развитие на путях капитализма.

Гоминьдан был заурядной капиталистической партией. Все его "особенности", на которые указывали тов. Бухарин и Сталин, сводились к тому, что эти товарищи забыли, как выглядели все буржуазные партии во время всех буржуазных революций. Прочтите брошюру Ленина "Победа кадетов" (т. VTI, ч. 1, с. 95 -- 102), главу "Что такое представляет собой партия народной свободы" и Вы увидите, как отступают особенности Гоминьдана и выступает то, что его объединяет со всеми крупными партиями буржуазных революций.

А что представлял собой левый Гоминьдан? Это были народные массы, выходящие из-под влияния крупной буржуазии, и несколько говорунов, вроде Ю Южена383 или благочестивого джентельме-на Юга Ван Цзинвея, которые, повторяя старые радикальные го-миньдановские фразы, ничего так не боялись, как остаться с глазу на глаз с рабоче-крестьянскими массами.

Самое комичное -- это было сравнивать этих людей хотя бы с эсерами и надеяться, что они повернут на мужика. Я два часа толковал с Ю Юженом об истории тайпинского восстания, что было очень трудно, ибо, как Вам известно, Ю Южен так любит сам говорить, что даже ночью просыпается от разговоров с собой. Когда наконец мне удалось преодолеть его сопротивление и заставить его слушать, он, выслушав все, сказал мне: "Да, это были бандиты".

Левый Гоминьдан не имел никакой интеллигенции, связанной с крестьянством, он никогда не интересовался крестьянским вопросом, в то время как народничество выросло на крестьянском

вопросе и, по крайней мере, хотело быть крестьянской партией. Банкротство левого Гоминьдана не является банкротством демократической мелкой буржуазии, ибо левый Гоминьдан никогда этой демократии не представлял. Нельзя поэтому делать из банкротства левого Гоминьдана вывода, что революционно-демократический период китайской революции уже кончился. Я думаю, что он только начинается.

Означает ли это, что китайское крестьянство непременно выкристаллизует свою особую партию, которая будет нашим союзником в революции и участником в правительстве революционно-демократической диктатуры? Очень может быть, что развитие крестьянского движения пойдет под руководством компартии и под ее флагом. Но что изменится в соотношении классов, если представители крестьянства в руководстве движением или в революционном правительстве будут называться коммунистами или даже будут думать, что они коммунисты? От этого они не перестанут быть представителями крестьянства. Классов, на которые опираешься, нельзя перескочить при помощи шеста и силлогизмов.

Я не утверждаю, что история китайской революции будет разделена на две главы, из которых одна -- революционно-демократическая -- будет посвящена решению крестьянского вопроса, а другая -- социалистическая -- построению социализма. Можно даже с уверенностью сказать, что своеобразие китайского аграрного вопроса (первый том книги Волина384, несмотря на его теоретическую робость, подтвердил это полностью) предопределяет, что аграрный вопрос в Китае может быть решен только при помощи социалистических мер. Торговый капитал разложил феодальное хозяйство Китая в такой мере, как это не имело места ни в одной стране.

Самая опасная болезнь -- это устарелая болезнь. Разгадка китайского аграрного вопроса дана Марксом не в учении об азиатском способе производства (такого общего способа производства не было, как можно убедиться, прочитавши у Маркса и Энгельса их беглые заметки и статьи то о Китае, то об Индии, то об Японии и Турции, в которых они описывают совершенно различные способы производства). Ключ к пониманию китайских аграрных отношений Маркс дает в третьем томе "Капитала" в главах "Из истории торгового капитала" и "Поземельная рента". Но при применении этого учения надо не забывать, что отношения, которые Маркс теоретически исследует, в Китае загнили. Революция может в своем демократическом фазисе растоптать пиявки, сосущие тело китайского крестьянина. Это улучшит его положение, но он работает такими устарелыми орудиями, он настолько плотно живет в Южном и Центральном Китае, что для того, чтобы вывести его из неописуемой нужды, необходимы меры коллективизации хозяйства и колонизации, которые упираются или в международный социализм, или в какой-то 10-миллиардный заем у капиталистов. В рамках мелкобуржуазной демократической революции выхода нет.
[1] [2] [3] [4]