Автор неизвестен. Очерки по истории еврейского народа (6)
[1] [2] [3] [4]Но не такого рода пророки сыграли решающую роль в жизни еврейского народа. Речь идет о своеобразных народных вождях, которых можно разделить на две категории. Первая категория - это члены "пророческого содружества" ("хевер невиим") и их руководители, как Илья и Элиша. Деятельность этих пророков относится к середине IX века, и их проповеди до нас не дошли. Вторая категория пророков это так называемые "письменные пророки", оставившие после себя ценные в литературном и историческом отношении сборники речей и проповедей. Наиболее известные из них: Амос, Исайя и Иеремия.
Амос - первый "письменный" пророк появился во время Иоров'ама II, а Иеремия был свидетелем падения Иудеи и последним пророком независимого царства.
Эти две категории пророков отличаются друг от друга не только тем, что их деятельность протекала в разные исторические периоды, но и по содержанию и форме этой деятельности. Пророки первой категории были активны главным образом в политической сфере. Их участие было нередко решающим при смене династий в {90} Израиле. Они призывали народ к борьбе с внешними врагами.
"Письменные" же пророки, начиная с Амоса, хотя и были поборниками тех же идеалов, которые воодушевляли их предшественников, но кругозор их был значительно шире, суждения более глубоки, а литературное оформление их проповедей стоит на высоком поэтическом уровне.
Руководители "пророческого содружества" Илья и Элиша, ярко обрисованные в Библии, развивали свою деятельность в Израиле в IX веке. Судя по повествованиям в цикле пророческих сказаний, сохранившихся в Первой книге Царств (гл. 17 и след.), усилия и влияние Ильи были направлены главным образом на борьбу с финикийским культом, введенным в Израиле царицей Изевелью и ее двором. Однако Илья открыто выступает также против царского произвола и несправедливости. Рассказ о Навоте (Первая книга Царств, гл. 21) рисует Илью защитником старинных вольностей и прав против незаконных притязаний царя.
Согласно библейскому повествованию, царю Ахаву понравился виноградник Навота. По наущению Изевели и при помощи лжесвидетелей, оклеветавших Навота, царь казнил его и конфисковал его виноградник, примыкавший к царскому дворцу. Этот эпизод свидетельствует об основной перемене, происшедшей в Израиле в царствование Ахава и Изевели, - о полном подчинении старейшин царской воле. Институт старейшин, очевидно, совершенно выродился в этот период, а централизация царской власти окончательно утвердилась. Пророк Илья не желает примириться с этим явлением. Он поднимает свой голос против царя. В гневной речи он обращается к Ахаву: "Так говорит Господь: ты убил, и еще наследуешь?.. на том месте, где псы лизали кровь Навота, псы будут лизать и твою кровь". Эти слова Ильи стали в веках лозунгом борцов за справедливость и против произвола.
Весьма возможно, что именно эта сторона деятельности пророка Ильи послужила основой для образа миротворца, предвестника Мессии и преобразования мира, каким представляет его позднейшая традиция.
{91} Ученик и последователь Ильи пророк Элиша - главным образом политический деятель. Воцарение Иегу и истребление династии Ахава произошло при его непосредственном участии. Но когда оказалось, что именно в царствование Иегу и сына его Иегоахаза Израиль пришел в состояние крайнего политического упадка, в пророческом движении наступает кризис, который, однако, в конечном счете не только не приводит к ослаблению этого движения, а, напротив, к его усилению.
Элиша и другие пророки были преданы Иегу и оказывали ему поддержку и содействие в борьбе с Арамейским царством. Некоторые предания даже приписывают самому Элише победу над арамеями и "спасение" Израиля. Элиша и его преемники и последователи, очевидно, продолжали вести ту же линию и после смерти Иегу. Когда, наконец, правнук Иегу Иоров'ам II разбил арамеев и завоевал Дамаск, народ увидел в этих событиях осуществление пророческих предсказаний Элиши. Верность царской династии и близость ко дворцу с течением времени превратили пророков этой группы в придворных прорицателей и привели к ее вырождению. Тогда выступают на сцену представители нового пророческого движения.
Во времена Иоров'ама II вновь обостряются классовые противоречия. Первый "письменный пророк" Амос, как сто лет тому назад Илья, обрушивается на несправедливость и защищает права угнетенных. Но борьба его носит иной характер и принимает другую форму. Прежде всего, в проповедях Амоса и всех последующих пророков этой категории социальные и этические аспекты становятся доминирующими в их мировоззрении и деятельности. "Я не пророк и не сын пророка, - заявляет Амос, - я был пастухом и собирал сикоморы". Этими словами основоположник возрожденного, социально-революционного пророческого движения желает, одной стороны, подчеркнуть свое происхождение из низших классов общества, а с другой, отмежевывается от "профессиональных" пророков, ставших частью царской знати и придворных вельмож.
{92} Принцип, впервые провозглашенный Амосом, был не только новаторским по отношению к Иудее, но и шел вразрез с мировоззрением всего Древнего Востока. Принцип этот заключался в том, что социальная справедливость и строгое соблюдение законности являются основой существования каждого государства. Государство, в котором царит произвол - царский или чиновничий - в котором неимущие угнетаются богатыми и знатью, не имеет права на существование и неминуемо падет. Поэтому падение царства Иоров'ама II неизбежно. Народ Израиля - народ избранный Богом, и эта избранность налагает на него, по словам Амоса, тяжелую моральную ответственность. Уклонение от этой ответственности влечет за собой неминуемую кару: "Только вас признал я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши" (Амос, 3, 2).
Путь к возрождению видит он не в храме и в жертвоприношениях, а в правосудии и милосердии. "Возненавидьте зло и возлюбите добро и установите у ворот правосудие" (5, 15). "Когда вознесете мне жертвоприношения и дары, я не приму их... Пусть течет, как вода, правосудие и милосердие, как мощный поток" (5, 22-24).
Идеи Амоса продолжал развивать величайший из пророков Иудеи - Исайя. Он начал свою деятельность в конце царствования Узии и был свидетелем падения Самарии и неравной борьбы между Иудеей и Ассирией. Иудея переживала тогда тяжелый политический и экономический кризис, а Ассирия Тиглатпаласара III завоевывала все новые страны и, расширяя свои владения, вырастала в великую империю. В то самое время, когда Ассирия ведет беспощадно жестокие и разрушительные завоевательные войны, Исайя провозглашает грядущий всеобщий мир и конечное торжество справедливости:
"И не подымет народ на народ меча, и не будет больше учиться войне" (Исайя 2, 4). "И будет судить он (сын Давида) неимущих по справедливости и по истине решать тяжбу малых мира сего и бичом слова поразит он землю, и уста его умертвят творящего зло" (11, 4). Исайя убежден, что идея всеобщего мира изойдет из {93} Иерусалима, а "праведным, судьей народов" будет царь из дома Давида. В этом видении будущего слились в единое, неделимое целое универсальное мировоззрение и национальное самосознание пророка. С той же последовательностью, что и Амос, он категорически отрицает искупительную силу жертвоприношений, на которую возлагает надежду аристократия, нарушающая социальные предписания Торы, и противопоставляет им - как наивысшее выражение истинного благочестия - соблюдение законов справедливости и человечности. Со всей мощью своего красноречия обрушивается он на неправедных судей-взяточников, на царских вельмож и чиновников, притесняющих неимущих и беззащитных: он клеймит придворных пророков, вещающих лишь то, что угодно власть имущим, и священников, забывших заветы Торы и искажающих их в угоду богатым и сильным. Исайя борется и с циничным нигилизмом высших кругов Иерусалима, которые считают себя стоящими выше всех законов. Пророческое видение будущего достигает апогея во второй главе книги Исайи; настанет полное торжество справедливости и всеобщий мир, с одной стороны, а с другой, "поникнут гордые... и будут повергнуты кедры ливанские и дубы башанские и все высокие горы... и башни... и все надменные будут унижены" (Исайя, 2, 11-17). Тогда исчезнет и идолопоклонство.
Исайя противился политике царя и его приближенных, уверенных, по его словам, в том, что "на конях они ускачут и на быстрых они спасутся" (30, 16), и "полагающихся на произвол и обман" (30, 12). Его подход был обусловлен прежде всего сознанием, что усиленное занятие Иудеи военными делами отвлечет внимание от социальной реформы и от стараний улучшить нравы. Поэтому он находится в оппозиции по отношению к антиассирийской коалиции, которая стремилась к восстанию. Это сознание, в свою очередь, коренилось в вере в исключительность еврейского народа, призванного к тому, чтобы служить примером всем народам мира в осуществлении высших идеалов справедливости и морали.
Усматривая имманентную сущность еврейского народа в {94} его духовных и моральных устоях, Исайя особенно противился перенесению центра тяжести в область военных интересов. Не к умножению колесниц и боевых коней, как того желали влиятельные правящие круги, а к углублению духовных аспектов жизни призывает он непрестанно в своих проповедях.
Характерно, что Исайя, принадлежавший к привилегированным кругам иерусалимского общества (возможно, даже к самой царской семье), выступает защитником народных масс. Обращаясь к судьям (глава 3, 15), он спрашивает: "Почему тесните вы народ мой и угнетаете бедных?".
Во время приготовлений Хизкии к восстанию против Ассирии (705-701 гг.) и во время самого восстания Исайя, очевидно, удалился от общественной деятельности. Однако в критическую минуту, когда Синахериб разгромил Южную Иудею, осадил Иерусалим и потребовал его сдачи и нависшая опасность привела многих в отчаяние, Исайя вновь воспрянул духом и своими пламенными речами, полными веры в то, что Иерусалим не падет, а спасется, ободрял царя и всех осажденных в Иерусалиме. Он упорно и беспрестанно утверждал, что ассирийский царь покинет Иудею: "...он услышит весть и вернется в страну свою"