Автор неизвестен. Очерки по истории еврейского народа (27)

В 1807 г. был созван в Париже "Великий синедрион", состоявший из раввинов и еврейских общественных деятелей, на который была возложена задача санкционировать ответы "собрания нотаблей". Синедрион принял девять постановлений в этом духе и, по мнению Наполеона, отныне он являлся представительством "церкви Моисеева закона" перед государством. В марте 1808 г. были опубликованы два декрета с целью упорядочить положение евреев в стране. Один из них ввел во Франции иерархическую организацию общин. Согласно этому декрету, все дела евреев и их общин сосредоточились в руках "центральной консистории", находившейся в Париже. В ее обязанности входило способствовать властям в их надзоре над поступками каждого еврея.

Второй декрет, прозванный историками "позорным", вводил контроль над ссудами, выдаваемыми евреями, вводил для них особые патенты для занятия торговлей; запрещал им вновь селиться в северо-восточной Франции, а также поставлять заместителей на военную службу, что разрешалось другим жителям. Значительное отклонение "позорного декрета" от принципа эмансипации заключается не только в ограничениях, налагаемых в его различных параграфах на евреев, но и, главным образом, в самом факте издания особых еврейских законов.

Более того: в регламенте, установленном Наполеоном в отношении "Моисеевой религии" в рамках французской империи, интересам государства было отдано явное предпочтение. Согласно организационному уставу консистории, раввинам было предписано "действовать так, чтобы израильтяне (как именовались тогда {446} евреи) считали военную службу святой обязанностью, и объявить им, что в то время, когда они посвящают себя службе, они, в согласии с еврейским законом, освобождены от выполнения религиозных заветов".

Широкие полномочия, предоставленные общинам, также противоречили принципу равенства, т. к. каждый еврей был обязан подчиняться общине даже вопреки своей воли. Однако еврейские органы самоуправления могли использовать свои полномочия лишь постольку, поскольку они служили интересам властей.

Мероприятия Наполеона, так же как и других абсолютистских монархов, были направлены на то, чтобы поощрять включение евреев в жизнь государства. Об этом стремлении свидетельствуют заключительные слова "позорного декрета": "Общие предписания этого декрета будут выполняться в течение десяти лет в надежде, что по завершению этого периода, под влиянием различных мер, принятых по отношению к евреям, не будет более никакого различия между ними и другими гражданами нашей империи. Но если, несмотря на все это, наша надежда не оправдается, срок выполнения будет продлен на столько времени, сколько окажется необходимым".

За пределами Франции политика Наполеона в отношении евреев не была однородной. В Великом герцогстве Варшавском, основанном после Тильзитского мира, равноправие было отложено на десять лет на основании "позорного декрета". Однако именно в эти годы были эмансипированы евреи Вестфалии.

Особенно остро чувствовалось влияние реакции в итальянских государствах, где евреи были снова лишены всех своих прав и вновь заключены в гетто. Таково было положение и в "вольных городах" Германии: в Франкфурте н/М евреи были возвращены в гетто, а из Любека и Бремена они были совершенно изгнаны. "Германский союз", обсуждавший статус евреев на Венском конгрессе 1815 г., не принял предложения возвратить положение, существовавшее до завоеваний Наполеона, а счел необходимым продолжать обсуждение вопроса о том, "как достигнуть, по возможности единодушно, гражданского улучшения лиц еврейского вероисповедания в Германии, {447} а в особенности, как предоставить и обеспечить им - в пределах государств, входящих в состав союза - возможность пользования гражданскими правами взамен того, что они примут на себя все обязанности граждан.

Однако за лицами этого вероисповедания будут сохранены те права, которые были им дарованы отдельными государствами союза". Во время дебатов было предложено сохранить за евреями не только права, данные им государствами-членами союза, но и те, что были даны им французскими завоевателями. Но большинство немецких государств не было готово продолжать соблюдение законов, навязанных им силой, и таким образом была упразднена эмансипация евреев во всей Германии, кроме Пруссии. В самой Франции "позорный декрет" не был возобновлен по истечении десятилетнего срока (1818 г.). Монархи периода Реставрации вернули евреям полную эмансипацию. В Голландии равноправие евреев тоже не было нарушено после падения Наполеона. Таким образом, после Венского конгресса равноправие евреев осталось в силе только в тех странах, где этот принцип поддерживался общественным мнением.

Глава четвертая

ВНУТРЕННЯЯ БОРЬБА В ЕВРЕЙСКИХ ОБЩИНАХ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ И ХАСИДИЗМ

В середине XVIII в. усилилось влияние кругов, критиковавших корпоративную структуру Речи Посполитой, и участились жалобы на бессилие сейма. Многие видные представители польской общественности требовали ликвидацию liberum veto (единогласия в сейме). Эти централистские тенденции использовались врагами евреев для нападок на их автономию. Враждебность по отношению к еврейству усилилась не только со стороны мелкого, но и со стороны среднего дворянства.

Высказывалось мнение, что взимание подушного налога с евреев {448} при помощи правительственных чиновников, без участия "Ваада четырех стран", увеличит доходы казны. В июне 1764 г. сейм постановил большинством голосов упразднить ваады и взимать с каждого еврея подушный налог в размере двух злотых, который должен был быть уплаченным каждой отдельной общиной в соответствии с величиной принадлежавшего к ней населения. Для определения общей суммы налога было решено провести перепись еврейских жителей государства. Так были ликвидированы в Польше центральные органы еврейского самоуправления, просуществовавшие при поддержке правительства почти 200 лет.

Еще задолго до того внутренняя борьба внутри еврейства в значительной степени подорвала авторитет ваадов. Отдельные лица и группы, которым раньше волей-неволей приходилось подчиняться центральным органам самоуправления, начали противиться им. Случаи обращения в правительственные инстанции или к магнатам с просьбой о защите от требований ваадов становились все более частыми. Подобные явления привели также к упадку кагалов (т. е. местных общин) и к уменьшению их влияния.

Кагал, который в пору своего расцвета был в силах обуздать экономическую конкуренцию между евреями путем установления "хазаки" (права владения, т. е. наложение запрета предлагать большую цену, чтобы приобрести промысел, находящийся в руках другого еврея), не был больше в состоянии обеспечить им существенную защиту. В особенности это ощущалось "ишувниками" (еврейскими арендаторами, проживавшими отдельными семьями в деревнях), и они, в свою очередь, старались освободиться от обязанности платить общинные налоги.

Ослабление влияния кагала повлекло за собой изменение системы взимания налогов. Так как все труднее становится взыскивать прямые налоги с дохода или с капитала, их доля в бюджете общины уменьшается, и возрастает значение косвенных налогов, которыми облагаются предметы потребления, т. н. "коробочных сборов". Этими налогами был обложен ряд предметов потребления, в первую очередь мясо, так как надзор {449} за убоем скота в соответствий с религиозными обрядами ("кашрут") находился в руках кагала. В середине XVIII века "коробка" стала существенным источником дохода в бюджете еврейских общин. Рост косвенных налогов лег тяжелым бременем главным образом на широкие слои малоимущего населения.

В обширной нравоучительной литературе польского еврейства XVIII века неоднократно изобличаются евреи, "которым сильные мира сего дают подачки из еврейских денег, получаемых при их помощи" (то есть евреи, которые помогают помещикам грабить своих братьев и за это получают часть награбленного). Моралисты резко порицают богачей, сблизившихся с власть имущими и пытающимися подражать им в образе жизни, "строить просторные терема, разбивать сады и парки". Они подкапываются друг под друга, стараются превзойти друг друга блеском и великолепием и кончают тем, что разоряются, терпят банкротство и накликают бедствия на все еврейство. А в то время, как богачи гонятся за роскошью, еврейские массы прозябают в крайней нищете.
[1] [2] [3] [4]