Часть третья. КАФЕДОКРАТИЯ (1)

Однако социальная значимость евреев, особенно в Европе в Темную эпоху, была намного выше, чем можно было бы предположить, исходя из их незначительного числа. Там, где города уцелели и восстанавливалась городская община, раньше или позднее возрождалась и еврейская община. Почти полная гибель палестинских евреев во II веке превратила уцелевших жителей еврейских сельских общин в городских маргиналов. После арабского завоевания в VII веке крупные еврейские сельскохозяйственные сообщества в Вавилонии последовательно разорялись высокими налогами, так что и здесь евреи переселялись в города и становились ремесленниками и торговцами. И повсюду этим городским евреям, в большинстве своем владевшим грамотой и счетом, удавалось устроиться – если только этому не препятствовали жестокие карательные законы или физическое насилие.

Несомненно, что в Европе в Темную эпоху евреи играли чрезвычайно важную роль в городской жизни. Прямое свидетельство этому найти нелегко, но многое можно собрать по мелочам из литературы, связанной с responsa . Во многих отношениях евреи явились единственным связующим звеном между античными городами Рима и городскими коммунами раннего Средневековья. Кстати, есть мнение, что само слово коммуна есть не что иное, как перевод еврейского слова кагал . Евреи обладали рядом очень важных навыков: способностью рассчитать обменный курс денег, написать деловое письмо и, что, пожалуй, еще важнее, обеспечить его доставку, пользуясь своими разветвленными родственными и религиозными связями. Несмотря на множество весьма неудобных запретов, религия, несомненно, оказывала им помощь в экономической жизни. В древнем Израиле религия всегда была исключительным стимулом к напряженному труду. В пору зрелости, когда сформировался иудаизм, культ труда усилился. Историки часто замечали, что в различные периоды и в различных общественных формациях ослабление клерикализма приводило к укреплению экономического динамизма. В течение II века н.э. клерикализм практически исчез в еврейском обществе. Исчезли саддукеи, служившие Храму и в его лице государственной религии. Пришедшие на смену клерикалам раввины не были паразитической кастой. Известно, что община материально поддерживала богословов, но даже у них поощрялось приобщение к какому-нибудь труду. Раввины в целом были особенно привержены к этому. И они, надо сказать, зачастую были самыми искусными и преуспевающими торговцами. Маршруты, по которым они сообщали о своих решениях и соглашениях, совпадали с торговыми путями. Раввинистский иудаизм – настоящая проповедь работы, поскольку он требует, чтобы евреи максимально использовали способности, дарованные им Богом. Он требовал, чтобы те, кто способен и одарен, были еще и трудолюбивыми и результативными, в том числе и для того, чтобы выполнять свои филантропические обязанности. В том же направлении следовала и интеллектуальная сторона учения. Экономический прогресс есть результат рационализации. Раввинистский иудаизм есть в основном метод, при помощи которого древние законы приспосабливаются к современным и изменяющимся условиям с помощью рационализации. Вообще евреи были первыми великими рационализаторами в мировой истории. У этого обстоятельства, в свою очередь, как мы увидим, разнообразные последствия, но одно из первых, в том числе и по важности для мира, состояло в том, что евреи превратились в методично решающих проблемы бизнесменов. Значительная часть еврейского творчества на стыке теологии и юриспруденции в Темные и Средние века была посвящена тому, как добиться того, чтобы сделки были честными, справедливыми и эффективными.

Одна из самых трудных проблем была связана с ростовщичеством, иначе говоря, с денежными ссудами под процент. Эту проблему евреи сами создали себе, а заодно и двум великим религиям, которые отпочковались от иудаизма. Самые ранние религиозные системы древнего Ближнего Востока и возникшие на их основе светские законы не запрещали ростовщичества. Эти общества относились к неодушевленной материи как к живой, подобно растениям, животным и людям, и способной самовоспроизводиться. Поэтому, если вы давали кому-то ссуду в виде пищи или денежных жетонов какого-либо рода, то требовали процентов, и это было вполне законным. Продукты питания, будь то маслины, финики, семена или животные, выступали в роли денег уже за 5000 лет до н.э., если не раньше. Клинописные документы свидетельствуют, что ссуды фиксированного размера под залог долговых расписок были известны, самое меньшее, со времен Хаммурапи. Обычно кредиторами были храмы и официальные лица из окружения царя. Вавилонские клинописные записи говорят, что типичный интерес составлял 10-25% при денежной ссуде серебром и 20-35%, если ссуда давалась зерном. У жителей Месопотамии, гиттитов, финикийцев и египтян величина процента зачастую устанавливалась государством. Но у евреев была своя точка зрения по данному вопросу. В Книге Исхода (22:25) говорится: «Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста». Очевидно, этот текст очень древний. Если бы еврейский закон формировался во времена более развитого царства, рост бы не запрещался. Еще более категорична формулировка в Левите [25:36]: «Не бери от него [брата твоего] роста и прибыли». А Второзаконие [23:20] поясняет: «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост».

Таким образом, над евреями довлел религиозный закон, который запрещал им давать друг другу ссуды в рост, хотя разрешал поступать так по отношению к чужеземцам. По-видимому, это положение имело целью защитить и сплотить бедную общину, главной целью которой было коллективное выживание. Таким образом, ссуда превращалась в филантропическую помощь; однако вы не обязаны были проявлять благотворительность к тем, кого вы не знали и чья судьба вас не беспокоила. То есть интерес становился синонимом враждебности. Разумеется, в условиях палестинского оседлого сообщества евреи были вынуждены брать и давать взаймы, как это у всех принято. И библейские тексты показывают, что закон постоянно обходили. О том же говорят и папирусы еврейской общины в Элефантине. Однако религиозные власти пытались добиться строгого соблюдения закона и постановили, что греховным является не только прямое участие в ростовщической сделке, но и любое ей содействие. Всякого рода подарки, ценности, полезная информация со стороны берущих ссуду именовались «пыль роста» и запрещались; талмудические правила показывают, какие отчаянные попытки предпринимались на протяжении многих лет, чтобы воспрепятствовать хитростям алчных ростовщиков или нуждающихся в займе. В то же самое время талмудистские казуисты изо всех сил старались сделать возможными честные деловые сделки, которые, по их мнению, не противоречили бы Торе. Среди таких вариантов рассматривались: повышенный размер возвратных сумм; деловое партнерство, когда заимодавец получает определенный гонорар или долю от прибыли; схемы, при которых заимодавец ссужает нееврея, а тот, в свою очередь, – еврея. Однако еврейские суды, обнаружив наличие процентов, могли оштрафовать кредитора; долги, включавшие одновременно капитал и проценты, могли быть объявлены невзыскуемыми; ростовщикам запрещали давать показания в суде, да и вообще угрожали адом.

Но чем неукоснительнее и мудрее законы претворялись в жизнь, тем пагубнее это отражалось на взаимоотношениях евреев с остальным миром. Поскольку ситуация, когда евреи представляли собой мелкие, разбросанные общины в нееврейской вселенной, не просто позволяла евреям кредитовать неевреев, но прямо-таки толкала их на это. И бывало, что еврейская власть осознавала опасность этого явления и пыталась с ним бороться. Филон, который прекрасно понимал, почему примитивный закон делал различие между братьями и чужаками, настаивал на том, чтобы запрет на ростовщические операции распространялся на всех лиц одной национальности и гражданства – независимо от религиозной принадлежности. Одно из правил гласило, что при возможности беспроцентные займы должны предоставляться как евреям, так и неевреям, хотя евреи должны пользоваться преимуществом. Другое выражало похвалу тому, кто не возьмет процентов с чужестранца. Третье осуждало взимание процентов с чужестранцев и уточняло, что эта процедура является законной, только если у еврея нет иных средств к существованию.

С другой стороны, иногда власть специально подчеркивала различие между евреями и неевреями. Комментарии к Второзаконию, написанные, возможно, раввином-националистом Акивой, прямо требуют, чтобы евреи брали с иностранцев процент. В XIV веке французский еврей Леви бен Гершон соглашался, что это совершенно необходимо, «ибо не следует помогать идолопоклонникам извлекать прибыль… но следует причинить возможно больше убытка, не выходя за пределы разрешенного»; ту же линию проводили и другие. Но наиболее распространенным обоснованием была ссылка на экономическую необходимость.

«Если мы сегодня позволяем взимать процент с неевреев, то это потому, что нет конца ярму и бремени, что навешивают на нас короли и министры, а то, что мы берем, – всего лишь минимум, необходимый для нашего существования. Как бы то ни было, мы обречены на жизнь среди других народов и не можем заработать себе на жизнь, не вступая с ними в денежные отношения. Поэтому не следует запрещать взимания процентов».
[1] [2] [3] [4]