1944 год. ДНЕВНИК СОБЫТИЙ 1944 г (6)

Большие события в кино.

ЦК обсуждал работу кинохроники, признал «Борьбу за Крым» неудовлетворительной, не показан размах и мощь наступления, нет показа мастерства и отваги бойцов и офицеров.

Рассказывают, что т. Сталин смотрел журнал, посвященный Крыму. Сказал:

— Удивительно, операторы ничего в наступлении, кроме весенней грязи не усмотрели.

Там не было ни действий артиллерии, авиации, танков, не было прорыва Перекопа. Фильм о борьбе за Кавказ забракован.

В связи с этим — большая реорганизация в кинохронике. Директор ее Васильченко — снят, зам. Кацман — тоже, нач. фронтовой хроники Марк Трояновский — тоже (и назначен нач. фронтовой бригады), состав кинооператоров перешерстен. Руководителем кинохроники назначен реж. Герасимов, привлечен в нее Пудовкин и другие режиссеры.

Вадим Кожевников сейчас работает над новым вариантом фильма «Борьба за Крым». Рассказывает, что режиссера фильма т. Сталин вызывал и полтора часа говорил, что и как надо снять и показать.

2 июня.

Актив продолжается. Вчера и сегодня заседали и будем заседать еще завтра. Вчера выступили Гершберг (об организационной немощи), Шишмарев (о местной сети), Обедков (о вражде старых и новых), Пишенина (об эконотделе), Хандрос (о культуре работы).

Сегодня выступили Кононенко (хвалила Ильичева и ругала Рыклина), Рябов (исковеркал сельхозотдел), Лукин (защищал литотдел), Корнблюм (частные замечания), Волчанская (не осталось в памяти), Шур (внимание политработе в армии), Парфенов (кадры, письма). Говорил и я: покрыл Обедкова, о расширении тематики, об изношенности сил и лечении оных у людей.

Завтра будут, видимо, выступать члены.

Позавчера состоялось решение ЦК о снятии Лазарева и назначении зав. военным отделом и членом редколлегии генерал-майора Галактионова. Лазарев убит. Что причиной — никто ему не говорит, что дальше делать — он сам не знает. Мне его по-человечески жаль.

Магид роет землю. Позавчера он был у Щербакова. Говорил с ним около двух часов. Сказал о недостатках. Говорил в Сеньке (Гершберге — «и.о.»), предлагал сделать его секретарем. Смешал с говном кое-кого. Говорил в Ваньке («убожество»). Сегодня был у Александрова, говорил о том же.

3 июня.

Актив закончился. Члены не выступили. Короткую неуверенную речь держал Золин. Затем на 1 ч.10 мин. выступил редактор. И закрыли.

Все осталось — как было.

Все время стоит холодная погода. Когда же лето?

6 июня.

Сегодня на рассвете союзники начали второй фронт!

Прослышав об этом, мы немедля собрались в редакцию. Ажиотаж прямо. Все телефоны звонят, со всех заводов спрашивают — верно ли?

Подробности пока: между Шербуром и Гавром, 4000 судов, 11000 самолетов, потери минимальные, особого сопротивления нет, «атлантического вала» нет, за линией береговых немцев высажены воздушные десанты в размере нескольких дивизий.

Дня за два до этого американцы, ссылаясь на Лондонское радио, опубликовали сообщения о втором фронте. Через два часа дали английское опровержение. Мол, неопытный диктор тренировался и по ошибке передал в эфир не то. Гм…

9 июня.

Дела у союзников развертываются «планомерно», но особых результатов пока не видно. За четыре дня занят лишь одни населенный пункт. Всех занимает вопрос: когда начнем мы. Все высказывают различные предположения. Магид с Скопина считают, что скоро.

Галактионов провел совещания замов. Обязанности первого зама («по всем вопросам») возложены на Золина. Что будут делать остальные — неясно. Сегодня говорил с Ильичевым, сказал, что недоумеваю: кто же я: зам или разъездной военный корреспондент. Собеседник лавировал и успокаивал.

Сегодня в 2 ч. ночи (на 10 июня) я, Ильичев, Лукин и Галактионов поехали смотреть опытную демонстрацию второй программы стереокино (авторство Иванова). Сложнейший экран: чугунная станина, на ней натянуто 36000 проволочек, за ними — экран из искусственного жемчуга. При демонстрации на экране бесчисленные световые полоски, поэтому голову надо ворочать так, чтобы их было как можно меньше. Показывали две картины: «Ленинград после немцев» и детский лагерь (елка в Колонном зале). Особого эффекта не видно. Разница с обычным кино (за исключением нескольких кадров) почти незаметна. Страшно утомляются глаза. Народу было 20–30 человек.

Сегодня говорил с генерал-лейтенантом Журавлевым, уговаривал написать статью — военный обзор о действиях авиации союзников. Не хочет:

— О чем писать? Если говорить всерьез, то первые дни вторжения, а особенно воздушная подготовка к ним, показали, что авиация решающего значения в войне не имеет. Если бы имела — союзники были бы уже у Парижа. Вы поймите только: 11000 самолетов, 30000 вылетов за два дня. И что же? Ничего. Не заставляйте меня комментировать уже скомпрометированную мощь авиации. Бомбардировщики могут разбомбить город, но даже не испугают войска. Вот истребители у них хорошо работают. Смотрите — немцы не бомбят море. Боятся лезть. Затем хорошо сработаны воздушные десанты, значение которых скажется позднее. Естественно так же, что наличие в воздухе таких мощных стай стесняет передвижения и маневр противника. Но бомбардировщики себя не оправдали. Хотите искренно: союзникам не хватает штурмовиков. ИЛ-2 — прекрасная машина. Она создала целую эпоху и буквально искореняют фрицев. Будь у союзников ИЛ-2- мы бы с вами через неделю дали обзор о занятии Парижа. Они бы рассеяли все танки немцев и истребили пехоту.

13 июня.

Сегодня говорил с Ильюшиным. Очень обрадовался звонку. Напомнил, как года два назад в фойе цирка мы говорили с ним об одной машине — ястребке, а сейчас она уже готова. Рассказал, что нет данных о боевом применении авиации союзников (сейчас я написал обо этом докладную).

— А на одних технических данных далеко не уедет конструктор. Данные одно, а практика — другое. Вот у «У-2» и данных нет, а работает чудно, а у «Харриера» все данные отличные — а машина же говно.

Поэтому писать статью об авиации союзников (технический обзор) он отказался, и предложил другую тему — о действиях ИЛ-4 (дальних бомбардировщиках и торпедоносцах). Я обещал поговорить с Галактионовым и Поспеловым.

Звонил Шпитальному, предложил написать статью о прогрессе авиационного оружия. Охотна согласился.

Позавчера днем было совещание отдела. Присутствовали: Галактионов, Золин, Яхлаков, Иванов, Горбатов, Первомайский, Кожевников, Брагин, Курганов, Шур, Толкунов, Куприн, Устинов, Струнников, Коротков, Коршунов. Выступали почти все. Писатели требовали эмансипации, возможности работать для страны, а не только газеты, для себя, все требовали индивидуального подхода.

— В госпитале я лежал вместе со старшим сержантом командиром автоматчиков, — сказал Курганов. — Он мне рассказывал, что такого-то бойца нельзя послать в степь, т. к. он лесник, а такой-то рыбак — и чудно действует на реках и озерах. И я подумал, как бы завести такого старшего сержанта у нас. Мы в нашей газете слишком по-военному подходим к людям, а вот военная газета «Красная Звезда» подходит к ним по-газетному.

Все говорили о лжеоперативности, о погоне в ногу за сводкой. Все, и генерал, согласились, что это ни к чему. В заключительном слове генерал говорил о качествах военного журналиста:

— Талант или высокая квалификация + огромный запас знаний +опыт +умение предвидеть ход событий.

А вечером пришло сообщения о прорыве на Карельском перешейке и я срочно добывал из Ленинграда материал к сводке.

Погода, вроде, установилась. Тепло. Даже жарко.

Написал сегодня очерк «Угол — 60°» — о пикировщиках. К нам.

21 июня.

Наступление союзников развивается медленно, но успешно. Перерезали п/о Кантонен, подошли к Шербуру. У немцев что-то нет пехоты там — одни танковые дивизии. Странно. Генерал Галактионов ночью мне сказал, что у них нет резервов — не думаю. Он считает вообще положение союзников крайне рискованным — узкая ленточка, легко смять танками, спасает только флот, подходит к берегу и лупит из пушек. Хотя тут же добавляет, что Гитлер не будет сбрасывать англичан в море, иначе будут говорить: Красная армия сильнее, ибо с ней он не может справиться. Забавная история.

Наше наступление на Карельском перешейке идет успешно. Вчера взяли Выборг. Объявили об этом в 12:15 ночи, в 0:30, в дождь, был салют. Большой, областной, 20 залпов.

На перешейке вчера, в Терриоках, был легко ранен в голову наш Ганичев (Гольдман). Бомбежка и обстрел из пулеметов с воздуха. Машину сожгли. Вечером говорили с ним по телефону, храбрится.

Ночью звонил Белогорский — говорит у них контужен там Жена Кригер. Всего три дня назад звонил он мне — не иду ли на футбол на «Динамо».

Сегодня — партсобрание, отчет о работе Полевого и Курганова. Любопытное сопоставление.

25 июня.

Эти дня в редакции траур. Днем 22-го получили телеграмму:

«В ночь с 21 на 22 июня на месте командировки бомбой убиты ваши корреспонденты Лидов и Струнников, и корреспондент „Известий“ Кузнецов. Похороны устраиваются на месте. Прошу сообщить Ровинскому. Полковник Денисов».

Утром 22-го они вылетели на базу «летающих крепостей», а ночью были убиты. Денисов — корр. «Красной Звезды».

Страшно. Меня эта весть поразила почему-то больше, чем известие о гибели Калашникова. Еле сдерживал слезы. Как раз накануне веером оба были у меня. Лидов приглашал меня лететь с ним, потом стал звонить Хвату чувствовалось, что не хотелось одному. Говорили о работе, о девушках, он любил обе эти темы. Вообще, любил поговорить с друзьями. В последнее время он готовился к работе на западе, изучал французский, давался он ему легко.

Струнников показывал снимки приема в особняке НКИД. Молотов, Микоян, Вышинский, Лозовский — прямо живые, свежо и непосредственно.

И вот… Ровно трехлетие войны. Петя начал ее в первый день в Минске и тоже бомбежкой. Помню, дня через два-три приехал с семьей в Москву, бросив в Минске все имущество (он был там нашим корреспондентом). Домрачев собрал нас — актив коммунистов — и Петя рассказывал, что такое бомбежка («может быть и вам придется испытать — вот, знайте, что это такое»). Он рассказывал, как отправил семью в убежище, а сам остался в комнате и почему-то лег на кровать, лицом к стене. Потом, в паузу, сошел вниз, там паника — он начал шутить, чтобы успокоить. Затем подошла машина, и он, не теряя времени, сел с семьей и уехал, не поднявшись даже в квартиру — третий этаж — безо всего, и даже паспорта остались в ящичке тумбочки.
[1] [2] [3] [4]