Нам, последним из центрального комитета Дрора, надо было встретиться и поговорить о делах.
Позавчера встреча состоялась.
Утром 6 июня я вышел из дому. Народу на улице было больше обычного. Лица прохожих сияют надеждой. Люди собираются кучками вокруг тех, у кого в руках газеты, заглядывают через плечо, стараясь прочесть что-нибудь, делятся новостями">

8.6.1944

8.6.1944

Вот уже несколько дней собираюсь я к Ицхаку и Цивье, которые вернулись на сгоревшую раньше "малину" на Панской, 5.

Нам, последним из центрального комитета Дрора, надо было встретиться и поговорить о делах.

Позавчера встреча состоялась.

Утром 6 июня я вышел из дому. Народу на улице было больше обычного. Лица прохожих сияют надеждой. Люди собираются кучками вокруг тех, у кого в руках газеты, заглядывают через плечо, стараясь прочесть что-нибудь, делятся новостями. Не иначе как что-то стряслось. Подхожу к Маршалковской и вижу: толпа осаждает продавцов газет, газеты рвут из рук, и не каждому достается экземпляр. Я тоже бросился доставать газету, и мне посчастливилось.

"Второй фронт" - "Англичане и американцы высадились в Нормандии" бросились в глаза кричащие заголовки в газете "Курьер Варшавски".

Я зачитался описанием того, как англичанам удалось ступить на французскую землю и не заметил, что со всех сторон меня окружили прохожие: каждый хочет взглянуть, а один от волнения даже стал читать вслух.

Но для меня нет ничего более опасного, чем общество людей, и мне захотелось поскорей выбраться из окружения. Я проталкиваюсь вперед, толпа за мной. Тогда я сделал вид, что очень тороплюсь, сложил газету и унес ноги.

Радостное известие, надежда на то, что мы стоим перед поворотным пунктом в истории войны, - все это захватило меня, и я не заметил, как оказался у цели.

Я постучал в дверь на Панской, 5, выпалил условленный пароль. И не успел я оглянуться, как на меня набросились Ицхак Цукерман, Марек Эдельман и Кайщак. Возбужденные открытием второго фронта, они, в наказание за опоздание, накинули мне на голову одеяло и, дотащив до топчана, всыпали мне, сколько полагается. Они дрались всерьез, а я сопротивлялся, как мог, отбиваясь руками и ногами. Цивья на моей стороне, она пытается их оттащить от меня. Хозяйка пытается взять нас в руки и напоминает, что война еще не кончена, и мы все еще скрывающиеся. Меня отпустили.

Наша встреча, само собой разумеется, была доброй и сердечной, тем более, что она состоялась в такой день - в день открытия второго фронта. В честь двойного праздника мы выпили "лехаим" и закусили, как люди, которых разделяли материки и океаны и которые, наконец, встретились друг с другом.

Разговор вертелся вокруг нашего положения, мы строили догадки, пытались заглянуть в будущее, но больше всего нас воодушевляло то, что близится конец этой бесконечной войне, война должна кончиться!

Вечером мы втроем - Ицхак, Цивья и я, - обсуждали новости из Эрец-Исраэль, положение евреев в лагерях и укрытиях. Мы решили, что надо встретиться с оставшимися в живых членами центрального комитета Поалей-Цион (Ц.С.), чтобы договориться о вступлении нашего движения в Крайову Раду Народову, которая объединяет подпольные левые и демократические силы просоветской ориентации.

Мы, конечно, понимали, что наше участие в КРН не играет серьезной роли, ибо мы теперь представляем не живую еврейскую общественность, а лишь ту, которая ушла в небытие. Мы расценивали наш шаг как символ, как доказательство нашей солидарности с идеями движения.

Два дня, проведенные мною на Панской, 5, пролетели как миг. Мы расстались, обменялись взглядами, в которых застыл немой вопрос:

"Встретимся ли снова?", "Не разлучит ли нас навсегда злая минута?"

Я вернулся к себе.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.