АПРЕЛЬ-93 (1)

[1] [2] [3] [4]

АПРЕЛЬ-93

Моя родословная — Как мы ленились — Антисемитизм — Холокост — Разговор о терроре

Апрель в Израиле, как и у нас, начинается с 1 апреля, то есть всяческими хохмами. В качестве наиболее близкого мне примера приведу сочинение под названием «Родословная. Потомок царя Петра и де Бальзака», которое напечатал еженедельник «Окна».

Цитирую:

1. ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

«История российско-еврейского рода Бовиных была исследована крупнейшим генеалогом XIX века князем Петром Александровичем Долгоруковым, автором исторической монографии «Долгорукие, Долгоруковы и Долгорукие — Аргутинские». Но прежде чем мы приступим к изложению поистине удивительных находок князя в архивах старинных русских родов, необходимо сказать несколько слов о нем самом.

Пушкинисты, например, серьезно подозревают, что хромоногий князь является соавтором (если не вообще единственным автором) анонимного письма Пушкину о зачислении поэта в «Орден рогоносцев»: это письмо и послужило поводом для роковой дуэли с Дантесом. Подозрение, высказываемое уже современниками, сделало князя изгоем в светском обществе. Чтобы как-то реабилитировать себя, он занялся генеалогией: человеку, от которого зависело выведение той или иной дворянской родословной, не принято было отказывать от дома. Он зарекомендовал себя признанным специалистом в своей узкой области и уже претендовал было на получение высокой государственной должности, но тут наступила эпоха Александра-Освободителя, и таланты «князя-бегемота» (прозвище, данное ему другим князем — Петром Вяземским) новому начальству не понадобились.

Тогда он отомстил обществу страшным образом! Князь Петр уехал в самое «кодло ведьм» — в Лондон и сделался, говоря нынешним языком, невозвращением; вступил в дружеский контакт с Герценом и Огаревым, в параллель с «Колоколом» стал выпускать свой журнал, наполненный самым неприятным для правительства материалом — придворными сплетнями о жизни тогдашней «номенклатуры». Кто с кем сожительствовал, кто вовсе не потомок знатного рода, а совсем даже бастард, кто у кого взятки брал, кто дурной болезнью болеет — вот содержание журнала, каждый номер которого сотрясал петербургский свет и московский «Аглицкий клуб».

О том, какое значение придавало правительство публикациям князя, свидетельствует следующий факт: после его смерти по распоряжению родственника, шефа жандармов кн. Долгорукого, в Лондон отправился самый ловкий из агентов третьего отделения — под видом богатого отставного полковника Постникова. Сумев понравиться Огареву, тот при его посредстве купил у душеприказчика покойного князя весь оставленный тому архив — якобы для его последующего издания! Архивные секреты Долгорукого попали «лазоревым» господам, служившим в здании у Цепного моста (ныне — Санкт-Петербургский горсуд). Затем господин Филиппеус, шеф канцелярии третьего отделения, приказал выбрать самые безобидные бумаги и… издать их якобы нелегальным образом. Тем самым посмертно компрометировалась репутация грозного «разоблачителя светских секретов»! Проверить аутентичность текстов оказалось невозможно: оригиналы хранились в сундуках третьего отделения.

В тех же бумагах, которые господин Филиппеус не пропустил когда-то в печать, а сохранил в архиве третьего отделения, и обнаружили современные историки тайну происхождения фамилии Бовиных. Документы были опубликованы сравнительно недавно в нью-йоркском «Новом журнале» — скорее всего в связи с назначением одного из отпрысков рода первым послом России в Израиле.

2. ЛИНИЯ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Как известно, Петр Первый являлся бисексуальным гигантом. Придворных дам он рассматривал как совокупный царский гарем, с некоей отличительной особенностью: в отличие от повелителя правоверных, повелитель православных представлял своих дам в пользование мужчинам своего двора на правах их законных и незаконных жен на то время, когда дамы были не нужны самому любвеобильному «Минхеру Питеру».

То же, если верить Долгорукому, относится и к красивым мальчикам: знаменитые денщики государя — светлейший князь и герцог Ижорский Александр Меншиков, генерал-прокурор правительствующего сената Ягужинский, генерал-поручик Румянцев и отец великого полководца, генерал-аншеф из армии Василий Суворов начали свою службу не с военного поприща, а с постели патрона.

Но, конечно, состязаться с дамами в сем виде услуг они никак не могли. Нашим читателям, конечно, известны имена Анны Монс, г-жи Гамильтон (от нее произошли все Хомутовы), которой суровый любовник отрубил голову и поцеловал в мертвые уста (см. стихи Андрея Вознесенского), и, конечно, имя Марты Рабе, ставшей первой русской императрицей Екатериной Первой.

Меньше известно, что внезапное возвышение некоторых дворянских фамилий объясняется тем, что их отпрыски, носившие старинное имя, вышли на самом деле из семени государя. Так, возвышение Мусиных-Пушкиных, а не просто Пушкиных («Я просто Пушкин, не Мусин», не случайно оговорил поэт в «Моей родословной») легко объяснить прозвищем, данным Петром наследнику своего министра юстиции: он назвал его: «Мойсын-Пушкин». Строгановы, бывшие в XVI–XVII веках всего лишь богатыми пермскими купцами, вдруг сделались сиятельнейшими графами — и все благодаря сексуальным заслугам неутомимой в сем виде «службы царской» г-жи Строгановой. Румянцевы из провинциальных дворян сделались столичными графами: «князь-бегемот», например, был убежден, что знаменитый полководец Румянцев-Задунайский — незаконный сын великого государя.

Про исток рода Бовиных Петр Александрович Долгорукий повествует так:

«Государь-император был человеком большого великодушия и справедливости, не мог он терпеть женского горя. Однажды на ассамблее, когда гости уже все попали в плен к Бахусу, государь приметил, что младшая дочь вице-канцлера барона Шафирова сидит на царском пиру пригорюнившись. Девица была толстая, коротконогая, с крючковатым носом и черными глазами — зело похожая на полоцких жидовок, от коих ее отец Шафиров и вел род. Охотников на нее не находилось, хотя вице-канцлер был у государя в большом фаворе. Петр Алексеевич задумался, смахнул чарку любимого вина «эрмитаж» и с чувством произнес: «Белка, Белка, не могу смотреть, как ты через девичесть свою страдаешь», — и тут же на канапе, перед глазами верных своих слуг, избавил девушку от надоевшей девичьей обузы. После чего выдал замуж за лейтенанта флота, сына знаменитого дьяка-дипломата Возницына, пожаловав их наследнику большое имение под Шкловом с двумя тысячами крепостных.

В царствование Анны Иоанновны (возможно, под влиянием еврейских родственников жены) этот Возницын прошел гиюр, был в том уличен и сожжен в 1738 году на костре (вместе со своим наставником евреем Борухом Лейбовым).

Внучка Возницыных сошлась с генералом Зоричем, фаворитом Екатерины Второй, сосланным в Шкловский край. Их незаконные дети были отданы на воспитание в семью местных раввинов — так возникла известная фамилия Шкловских. Один из ее отпрысков стал в XX веке крупнейшим физиком, другой — анархистом, третий — известным эсером и литературоведом, за что и приговорен М. Булгаковым к образу Шполянского в романе «Белая гвардия». Что же касается Маргариты, то Рита Шкловская, руководящая иерусалимским издательством «Библиотека Алия», и в чертах лица обнаруживает весьма заметное сходство с послом России.

3. ЛИНИЯ ОНОРЕ ДЕ БАЛЬЗАКА

Как известно, Бальзак женился в Бердичеве на польской графине Эвелине Ганской. Вскоре после смерти писателя его вдова родила в Париже дочку Жермену. Вернувшись на родину своей матери, Жермена вышла замуж за одного из Шкловских. Их сын и дал начало фамилии Бовиных.

Семейное предание гласит, что мальчик был невероятно смел и ходил в местный лес с ружьишком охотиться на волков. Мужики прозвали смелого паныча Бовой-королевичем — по имени героя старинного французского рыцарского романа, ставшего позднее персонажем русских народных легенд.

Повзрослев, Роман-Бова увлекся духовным поприщем. Он женился на дочери местного священника, родил нескольких детей и унаследовал приход тестя. Илья Ефимович Репин был покорен колоритной наружностью шкловского архидьякона и изобразил его на своем знаменитом портрете.

Читатели, надеюсь, простят мне умолчание о дальнейших перипетиях семьи священников Бовиных: во избежание дипломатических недоразумений между великими ближневосточными державами и из желания соблюсти необходимый политес, «о том, что было дале, мы лучше помолчим». Предоставим лучше слово тому, кого в его благородной деятельности не могут не вдохновлять образы его великих предков, — послу России в Израиле его превосходительству г-ну А. Е. Бовину.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.