Стихотворения (7)
[1] [2] [3] [4]Взывает в рупор режиссер,
Юпитера горят,
Послушный мечется актер,
Стрекочет аппарат.
Густая, потная жара,
И в ярости огней
Идет привычная игра
Восторгов и страстей.
Но вот, покинув павильон,
К пустыням золотым
Перелетает аппарат,
И оператор с ним.
Перелетает аппарат
В песчаную страну,
В опустошенную мечеть,
Под низкую луну.
Верблюды, брызгая слюной,
Через пески идут.
Их стережет орел степной,
Их волки стерегут.
А в кишлаке звенит зурна,
Узбеки пляшут в лад,
И под чадрой поет жена…
Стрекочет аппарат.
Здесь конь промчится на закат,
Здесь ветер пропоет,
Но передвинут аппарат —
И перед ним завод.
Маховики кричат навзрыд,
И угольный нагар
Лопатой в толковой дыре
Колышет кочегар.
И, наклонившись над станком,
Спокоен и космат,
Нарезывает токарь винт…
Стрекочет аппарат.
Знамена в хвое молодой,
И в хвое юный мир,
Глядят веселые глаза
На шахматный турнир…
И в клубной зале человек,
Читающий доклад,
Стоит меж хвои голубой…
Стрекочет аппарат.
Суда уходят в океан,
В простор ночей и льда,
Их будет омывать рассол,
Им будет петь вода…
И ледовитая страна
Медведей и лисиц
Приветствует дымок из труб
Веселым визгом птиц.
Поднялись льдины над водой,
И сполохи горят —
Полощет вымпел судовой…
Стрекочет аппарат.
В певучей сутолоке толп
Иль там, где лес гудит,
Треножник аппарата встал,
И ручка дребезжит…
Взывает в рупор режиссер,
Юпитера горят.
Послушный мечется актер,
Стрекочет аппарат.1925
«Еще не умолк пересвист гранат…»
Еще не умолк пересвист гранат —
Не стаял в лугах туман,
Убитый еще не истлел солдат,
Где фанзы и гаолян.
Над желтой Цусимой японский флаг
Расцвел хризантемой злой, —
И, воя котлами, пошел «Варяг»
В подводный туман глухой…
Еще не окончился поход,
Солдатский не сгинул вал,
Как яростным призраком пятый год
Над скорбной землею встал…
Он вышел из черных фабричных дыр,
Из грохота мастерских
В клокочущий флагами юный мир,
В сверкание мостовых…
Он вышел на улицу,
в говор толп,
В раскатистый гул шагов,
Он шапку надвинул, —
вперед пошел
На яростный блеск штыков…
О выстрелы, песни;
вперед, вперед!
Нагайки и храп коней!
Над этой сумятицей, пятый год,
Ты вырос еще грозней…
И слышно — По селам идет молва:
«Народ в городах восстал,
На бой с государем встает Москва,
И Питер винтовку взял…»
Ой, волен и грозен мужичий дух,
Напорист, угрюм и крут, —
Ой, красный влетает, свистя, петух
В помещичий уют…
Матросская сила гудит, вольна,
Сквозь ветер летит вперед, —
По Черному морю бежит волна,
Над морем туман встает…
Кружит над «Потемкиным» красный флаг,
В орудие вбит снаряд! —
Идешь — так удвой торопливый шаг,
Вперед — не гляди назад!
Всё смешано в гущу:
предсмертный стон,
Стрельбы закипевшей гром,
И в свисте нагаек, в огне икон
Худой и взлохмаченный поп Гапон,
Размахивающий крестом.
Всё свалено в яму…
Тяжелый шаг
Мятущихся толп умолк,
Изодран на клочья кровавый флаг,
Что выполнил грозный долг…
И ветер над скорбной землей поет:
«Где мощь твоя, пятый год!»
И розовой зорькой полощет рань:
«Ты спишь, подымись, восстань!»
Но воды идут, разбивая лед,
Но падает ярый гром,
Семнадцатый дышит над миром год,
Увенчанный Октябрем.1925
Стихи о поэте и романтике
Я пел об арбузах и о голубях,
О битвах, убийствах, о дальних путях,
Я пел о вине, как поэту пристало..
Романтика! Мне ли тебя не воспеть,
Откинутый плащ и сверканье кинжала,
Степные походы и трубная медь…
Романтика! Я подружился с тобой,
Когда с пожелтевших страниц Вальтер Скотта
Ты мимо окна пролетала совой,
Ты вызвала криком меня за ворота!
Я вышел… Ходили по саду луна
И тень (от луны ль?) над листвой обветшалой…
Романтика! Здесь?! Неужели она?
Совою была ты и женщиной стала.
В беседку пойдем. Там скамейка и стол,
Закуска и выпивка для вдохновенья:
Ведь я не влюбленный, и я не пришел
С тобой целоваться под сизой сиренью…
И, тонкую прядь отодвинув с лица,
Она протянула мне пальцы худые:
— К тебе на свиданье, о сын продавца,
В июльскую ночь прихожу я впервые…
Я в эту страну возвратилась опять,
Дорог на земле для романтики мало;
Здесь Пушкина в сад я водила гулять,
Над Блоком я пела и зыбку качала…
Я знаю, как время уходит вперед,
Его не удержишь плотиной из стали,
Он взорван, подземный семнадцатый год,
И два человека над временем встали…
И первый, храня опереточный пыл,
Вопил и мотал головою ежастой;
Другой, будто глыба, над веком застыл,
Зырянин лицом и с глазами фантаста…
На площади гомон, гармоника, дым,
И двое встают над голодным народом,
За кем ты пойдешь? Я пошел за вторым —
Романтика ближе к боям и походам…
Поземка играет по конским ногам,
Знамена полнеба полотнами кроют.
Романтика в партии! Сбоку наган,
Каракуль на шапке зернистой икрою…
Фронты за фронтами.
Ни лечь, ни присесть!
Жестокая каша да сытник суровый;
Депеша из Питера: страшная весть
О черном предательстве Гумилева…
Я мчалась в телеге, проселками шла;
И хоть преступленья его не простила,
К последней стене я певца подвела,
Последним крестом его перекрестила…
Скорее назад! И товарный вагон
Шатает меня по России убогой…
Тут новое дело — из партии вон:
Интеллигентка и верует в бога.
Зима наступала колоннами льда,
Бирючьей повадкой и посвистом вьюжным,
И в бестолочь эту брели поезда
От северной стужи к губерниям южным.
В теплушках везла перекатная голь,
Бездомная голь — перелетная птица —
Менять на муку и лиманскую соль
Ночную посуду и пестрые ситцы…
Степные заносы, ночные гудки.
Романтика в угол забилась, как заяц,
В тюки с табаком и в мучные мешки,
Вонзаясь ногтями, зубами вгрызаясь…
Приехали! Вился по улицам снег.
И вот сквозь метелицу, злой и понурый,
Ко мне подошел молодой человек:
«Романтика, вы мне нужны для халтуры!
Для новых стихов не хватило огня,
Над рифмой корпеть недостало терпенья;
На тридцать копеек вдохните в меня
Гражданского мужества и вдохновенья…»
Пустынная нас окружает пора,
Знамена в чехлах, и заржавели трубы.
Мой друг! Погляди на меня — я стара:
Морщины у глаз, и расшатаны зубы…
Мой друг, погляди — я бездомная тень,
Бездомные песни в ночи запеваю,
К тебе я пришла сквозь туман и сирень, —
Такой принимаешь меня?
«Принимаю!
MySQL: 0.0117 s, 10 request(s), PHP: 0.1003 s, total: 0.1119 s, document retrieved
from database.
