Зеркальное отражение

- И репутация твоего хозяина для тебя важна?

- Да, сэр.

- Ты считаешь необходимым защищать его репутацию?

- Да, сэр.

- Наравне с его жизнью?

- Нет, сэр.

- Наравне с репутацией какого-нибудь другого человека?

После некоторого колебания Р. Айд сказал:

- Тут не может быть общего ответа, сэр. В каждом подобном случае решение будет зависеть от конкретных обстоятельств

Бейли помолчал, собираясь с мыслями. Этот робот рассуждал много тоньше и логичнее, чем те, с которыми ему приходилось иметь дело до сих пор. И он вовсе не был уверен, что сумеет расставить ему ловушку. Бейли сказал:

- Если бы ты решил, что репутация твоего хозяина важнее репутации другого человека, например, Альфреда Гумбольдта, ты бы солгал, чтобы защитить репутацию своего хозяина?

- Да, сэр.

- Солгал ли ты, давая показания о споре твоего хозяина с доктором Гумбольдтом?

- Нет, сэр.

- Но если бы ты солгал, ты отрицал бы это, чтобы скрыть свою ложь, не так ли?

- Да, сэр.

- В таком случае, - сказал Бейли, - рассмотрим ситуацию поподробнее. Твой хозяин, Дженнан Себбет, имеет репутацию замечательного математика, но он еще очень молод. Если доктор Гумбольдт сказал правду и твой хозяин, не устояв перед искушением, действительно совершил неэтичный поступок, его репутация, конечно, несколько пострадает. Но у него впереди вся жизнь, и он успеет искупить свой поступок. Его ждет много блестящих открытий, и со временем все забудут эту попытку плагиата, объяснив ее опрометчивостью, свойственной молодым людям. То есть для него все еще поправимо. Если же, с другой стороны, искушению поддался доктор Гумбольдт, то положение создается гораздо более серьезное. Он уже стар, и главные его свершения относятся к прошлому. До сих пор его репутация оставалась незапятнанной. И этот единственный проступок на склоне лет зачеркнет все его славное прошлое, а у него не будет времени поправить дело. За остающиеся ему годы он вряд ли сумеет сделать что-нибудь значительное. По сравнению с твоим хозяином доктор Гумбольдт теряет гораздо больше, а возможностей поправить случившееся у него гораздо меньше. Таким образом, ты видишь, что положение доктора Гумбольдта намного более серьезно и чревато, несомненно, более опасными последствиями, не так ли?

Наступила долгая пауза. Затем Р. Аид сказал ровным голосом:

- Мои показания были ложью. Работа принадлежит доктору Гумбольдту, а мой хозяин попытался присвоить ее, не имея на то права.

- Прекрасно, - сказал Бейли. - По распоряжению капитана корабля ты не должен никому ничего говорить о нашей беседе, пока тебе не будет дано на это разрешение. Можешь быть свободен.

Экран померк, и Бейли, затянувшись, выпустил клуб дыма.

- Капитан все слышал, Дэниел?

- Разумеется. Он единственный свидетель, не считая нас.

- Очень хорошо. А теперь давай другого робота.

- Но зачем, друг Элидж? Ведь Р. Айд во всем признался!

- Нет, это необходимо. Признание Р. Айда ничего не стоит.

- Ничего?

- Абсолютно ничего. Я объяснил ему, что доктор Гумбольдт находится в худшем положении чем его хозяин. Естественно если он лгал, защищая Себбета, то тут он сказал бы правду, как он и утверждает. Но если он говорил правду раньше, то теперь он солгал бы, чтобы защитить Гумбольдта. Это по-прежнему зеркальное отражение, и мы ничего не добились.!

- Но в таком случае чего мы добьемся, допросив Р. Престона?

- Если бы зеркальное отражение было абсолютно точным, мы ничего не. добились бы. Но одно различие существует. Ведь кто-то из роботов начал с того, что сказал правду, а кто-то солгал. И вот тут симметрия нарушена. Давайте-ка мне Р. Престона, а если запись допроса Р. Айда готова, я хотел бы ее просмотреть.;

На стене вновь появилось изображение. Р. Престон ничем не отличался от Р. Айда, если не считать узора на грудной пластинке.

Добрый день, Р. Престон, - сказал Бейли, держа перед собой запись допроса Р. Айда.

- Добрый день, сэр, - ответил Р. Престон. Голос его ничем не отличался от голоса Р. Айда.

-- Ты камердинер Альфреда Гумбольдта, не так ли?

-Да, сэр.

- И давно ты у него служишь?

- Двадцать два года, сэр.

- И репутация твоего хозяина для тебя важна?

- Да, сэр.

- Ты считаешь необходимым защищать его репутацию?

- Да, сэр.

- Наравне с его жизнью?

- Нет, сэр.

- Наравне с репутацией какого-нибудь другого человека?

После некоторого колебания Р. Престон сказал:

- Тут не может быть общего ответа, сэр. В каждом подобном случае решение будет зависеть от конкретных обстоятельств.

Бейли сказал:

- Если бы ты решил, что репутация твоего хозяина важнее репутации другого человека, например, Дженнана Себбета, ты бы солгал, чтобы защитить репутацию своего хозяина?

-Да, сэр.

- Солгал ли ты, давая показания о споре твоего хозяина с доктором Себбетом?

- Нет, сэр.

- Но если бы ты солгал, ты отрицал бы это, чтобы скрыть свою ложь, не так ли?

-Да, сэр.

- В таком случае,-сказал Бейли, - рассмотрим ситуацию поподробнее. Твой хозяин; Альфред Гумбольдт, имеет репутацию замечательного математика, но он старик. Если доктор Себбет сказал правду и твой хозяин, не устояв перед искушением, действительно совершил неэтичный проступок, его репутация, конечно, несколько пострадает. Но у него впереди вся жизнь, и он успеет искупить свой поступок. Однако его почтенный возраст и замечательные открытия, которые он делал на протяжении столетий, перевесят этот единственный неверный шаг и заставят забыть о нем. Эта Попытка плагиата будет объяснена утратой чувства реальности, свойственной старикам. Если же, с другой стороны, искушению поддался доктор Себбет, то положение создается гораздо более серьезное. Он молод, и репутация его не столь прочна. При обычных обстоятельствах его ждали бы столетия, чтобы он мог совершенствовать свои знания и делать великие открытия. Теперь же он будет всего этого лишен - из-за единственной ошибки молодости. Будущее, которое он теряет, несравненно больше, чем то, которое еще осталось твоему хозяину. Таким образом, ты видишь, что положение доктора Себбета намного более серьезно и чревато, несомненно, более опасными последствиями, не так ли?

Наступила долгая пауза. Затем Р. Престон сказал ровным голосом:

-Мои показания были ло... Внезапно он умолк и больше не издал ни одного звука.

- Так что же ты хотел сказать, Р. Престон?- спросил Бейли. Робот молчал.

- Боюсь, друг Элидж, -вмешался Р. Даниил, - что Р. Престон находится в состоянии полного отключения. Он вышел из строя.

- Наконец-то мы добились асимметричности, - сказал Бейли. - Теперь мы можем установить, кто виновен.

- Каким же образом, друг Элидж?

- А вот подумайте. Предположим, я - человек, который не совершил преступления, что известно моему личному роботу. Мае не нужно предпринимать никаких действий. Мой робот скажет правду и подтвердит мои слова. С другой стороны, если я - человек, который совершил преступление, мне будет нужно, чтобы мои робот солгал. А это сопряжено с определенным риском: хотя робот в случае необходимости и солжет, стремление сказать правду окажется достаточно сильным. Другими словами, правда оказывается намного, надежнее лжи. Чтобы обезопасить себя, человек, совершивший преступление, скорее всего прикажет роботу солгать. В результате Первый Закон будет подкреплен Вторым Законом, и, возможно, в значительной степени.
[1] [2] [3] [4]