Глава 17

Глава 17

Гэри уселся за свой стол. Итак, он — премьер-министр, но особенный премьер-министр.

Все продумано просто прекрасно. Он может спокойно заниматься своим делом, вдали от дворцовых интриг. У него масса времени для математических вычислений.

Он, конечно, будет выступать перед народом по трехмерному головидео. Эти заботы возьмет на себя Вольтер. В конце концов, Вольтер и Жанна вполне могут подменить собой Гэри на всяких там встречах и конференциях, где необходимо участие премьер-министра. В компьютерной Сети оба они запросто могут принять облик Селдона.

Жанне нравятся публичные церемонии, особенно если она может там выступать за укрепление благочестия. А Вольтеру нравится изображать одного древнего деятеля, с которым он, кажется, был даже знаком — господина Макиавелли. Он говорил: «Ваша Империя — огромная ветхая развалюха с бесконечным множеством нюансов и заблуждений. За ней нужно присматривать».

А в остальное время они оба могут исследовать безграничное королевство виртуального пространства, огромный, непрерывно меняющийся лабиринт. Как сказал Вольтер, свой досуг они могут посвятить «разнообразным веселым причудам».

Пришел Юго, радостный и возбужденный.

— Гэри! Верховный Совет только что принял твои предложения по голосованию! Теперь каждый далити в Галактике — на твоей стороне.

Гэри улыбнулся.

— Пусть Вольтер выступит по трехмерному видео, в виде меня.

— Ага, такой скромный и доверительный — это сработает.

— Надо не забыть ту старинную шутку о проститутке. За обычную работу — обычная плата, а искренность — это уже отдельный разговор.

Юго радостно заржал, и вдруг недовольно сказал:

— А, знаешь, там еще эта женщина…

— О, нет…

Гэри совершенно забыл об академике Потентейт. Угроза, которую ему пока не удалось нейтрализовать. Она знает о Дорс, знает о роботах…

Не оставив ему времени на размышления, пожилая леди проскользнула в кабинет.

— Я так счастлива, что вы согласились со мной увидеться господин премьер-министр!

— Хотел бы я сказать то же самое о вас.

— А как ваша очаровательная супруга? Она здесь, поблизости?

— Сомневаюсь, что ей захочется с вами встретиться. Академик Потентейт расправила свои просторные одеяния и без приглашения уселась в кресло.

— Надеюсь, вы не приняли всерьез мой маленький намек?

— Мое чувство юмора не распространяется на шантаж и вымогательство.

Пожилая дама расширила глаза и с оттенком возмущения в голосе сказала:

— Ну, что вы! Я всего лишь пытаюсь найти подход к вашей администрации.

— Несомненно!

Имперские традиции не позволяли Гэри даже затронуть вопрос о возможной причастности академика Потентейт к заговору Ваддо на Сатирукопии.

— Я нисколько не сомневалась, что вам удастся заполучить министерское кресло. Мои маленькие выпады против вас — да, надо признаться, они были несколько дурного тона…

— Весьма.

— Вы человек немногословный — это большое достоинство. На моих друзей вы произвели огромное впечатление — тем, как решительно управились с мятежом тиктаков и с убийством Ламерка…

Так вот оно что… Уж очень убедительно Гэри доказал, что он — не тот рассеянный профессор, за которого они его принимали.

— Решительно? А может быть, лучше сказать — безжалостно?

— О, нет, что вы! Мы вовсе так не думаем. Вы были совершенно правы, позволив Сарку «взорваться ко всем чертям», как красноречиво вы это назвали. Невзирая на то что «Серые» так рвались влезть в это дело и залатать дыры. Очень мудро, да, и вовсе не безжалостно.

— Даже при том, что Сарк после этого, по-видимому, уже никогда не поднимет голову?

Это был вопрос, который он задавал сам себе долгими бессонными ночами. Люди умирали, чтобы Империя могла жить… как можно дольше.

Академик Потентейт только пожала плечами.

— Как я вам и говорила, мне хотелось бы наладить особые взаимоотношения с премьер-министром из нашего класса, и, признаюсь, так долго…

Как и множество других людей, с которыми Гэри был теперь знаком, она говорила для того, чтобы скрыть свои истинные мысли и намерения, а не для того, чтобы их открыть. Академик Потентейт все болтала и болтала, а Гэри думал, как бы совладать с узловыми понятиями в его уравнениях. Он уже успел обучиться непростому искусству делать вид, что внимательно следит за разговором и живо участвует в нем — движениями глаз, мимикой и ничего не значащими короткими фразами. Это было именно то, что обычно делает за человека фильтр-программа на трехмерном головидео. А Гэри теперь умел прекрасно обходиться своими силами, даже не задумываясь о лицемерии сидевшей перед ним дамы.

В какой-то мере он начал ее понимать. Власть как таковая для нее не имеет никакого значения. И ему придется научиться думать и действовать в таком же ключе. Но Гэри не мог допустить, чтобы это отразилось на его личности. Свою личную жизнь он будет защищать неумолимо и безжалостно.

Наконец Гэри удалось выпроводить старую ведьму, и он вздохнул с облегчением. Наверное, он выбрал правильный тон — резкий и безапелляционный. Полезно, когда тебя считают жестоким. Взять, к примеру, того парня, Нима. Гэри сумел найти его и даже доказать, что тот вел нечестную игру с «Технокомпанией».

Но зачем ему было уничтожать Нима? Благодарность более полезна и действенна. Гэри послал в Службу Безопасности коротенькую рекомендацию пристроить Нима к полезной деятельности, в которой его склонности к предательству не нашлось бы приложения. А службисты пусть уж сами подумают — какую именно работу предложить Ниму.

Гэри запустил дела, у него были определенные обязанности, которые следовало исполнить, прежде чем он скроется. Даже здесь, в Университете, на нем лежал определенный долг перед Империей.

Прибыла делегация «Серых». Они представили Селдону свои предложения о порядке выбора кандидатов на различные должностные посты в Империи. Результаты тестов неуклонно снижаются от столетия к столетию; некоторые полагают, что виной тому — расширение контингента допущенных к экзаменам. Они не принимали во внимание то, что Верховный Совет целенаправленно расширял этот контингент.

Другие обвиняли тестовую систему в необъективности и предвзятости. Жители крупных планет утверждали, что из-за привычки к высокой гравитации у них вырабатываются замедленные реакции. А люди с малых планет, на которых гравитация низкая, приводили противоположные доводы, подкрепленные диаграммами и статистическими расчетами.

В целом же мириады этнических и религиозных группировок объединились во «Фронт Действия» и выступали против предвзятости к их личностным особенностям, заложенной в тестовой системе экзаменов. Интересно, как это может одна и та же система ущемлять гражданские права нескольких сотен или даже тысяч этнически разнородных групп? Гэри даже решился заметить:

— Мне кажется, что это почти непосильная задача — ущемить в правах так много фракций сразу.

Решительная и энергичная дама из «Серых» страстно принялась объяснять, что предвзятость необходима для того, чтобы кандидаты соответствовали определенным имперским нормам — таким как, например, словарный запас, совокупность представлений и классовые возможности. И все это вместе «оставляет за бортом не таких, как все».

В качестве компенсации «Фронт Действия» требует введения обычных нормативов с некоторыми поправками на снижение этнических и социальных различий — чтобы компенсировать их недостаточное соответствие тестовым требованиям.

Это было вполне понятное требование, и Гэри готов был принять его без долгих раздумий. По-быстрому разобравшись с этим вопросом, он урвал бы кое-какое время на занятия психоисторическими уравнениями. Однако он обратил внимание на одну подробность…

Чтобы уменьшить повсеместное «недопонимание» тестовых программ, которое подтачивает возросшую политическую активность этнически своеобразных миров, «Фронт Действия» выдвигал также требование коренным образом «преобразовать» всю систему тестовых экзаменов в целом. Он требовал установить среднее значение экзаменационной оценки в тысячу баллов, в то время как за последние два столетия она снизилась до восьмисот семидесяти трех баллов.

— Это позволит сравнивать соответствие кандидатов разных лет нужным требованиям, не прибегая к вычислениям ежегодного среднего балла, — заявила энергичная дама.

— Вы полагаете, так мы получим равномерное распределение? — с отсутствующим видом спросил Селдон.

— Да, и прекратится оскорбительное сравнение нынешнего года с предыдущим!

— Но разве такие ограничения не снизят выраженность дискриминации в первую очередь в высших слоях отбираемого контингента? — спросил Гэри, сузив глаза.

— К сожалению, это так.

— Прекрасная идея! — сказал Гэри. Дама, похоже, искренне удивилась.

— Ну да, мы тоже так думаем.

— Мы ведь можем то же самое сделать с глобальными средними значениями…

— Что вы имеете в виду? Я не…

— Установим статистические нормативы так, что средний показатель будет, скажем, пятьсот баллов вместо нынешних четырехсот сорока шести, которые и запомнить-то не так просто.

— Но я не думаю, что принципы социальной справедливости…

— И тесты интеллекта тоже. Все это необходимо реорганизовать — несомненно. Вы согласны?
[1] [2]