IX. Встреча со стаей (2)

– Как вы можете быть уверены?

– Я могу не знать, что предвидел, но если что-то случается впоследствии, я определю, если это действительно предвидено мной. Как мне кажется, я мог предвидеть опасных животных в этом мире.

– Что ж, – мрачно сказала Блисс, – мы могли бы умереть с помощью этих опасных животных, если бы не комбинация вашего предвидения и моей ментальности. В общем, давайте будем друзьями.

Тревиз кивнул.

– Если вы этого хотите. – Голос его звучал холодно, и это заставило Блисс поднять бровь, но в это мгновение в рубку ворвался Пилорат.

– Я думаю, – сказал он, – мы нашли это.

39

Обычно Тревиз не верил в легкую победу, но все же он был только человеком, склонным поверить убедительному доказательству. Мускулы его шеи и глотки напряглись, и все-таки он сумел выговорить:

– Местонахождение Земли? Вы обнаружили его, Янов?

Пилорат какое-то время смотрел на Тревиза, потом как будто увял.

– Э… нет, – сказал он, явно смущенно. – Не совсем это… Точнее, Голан, вообще не это. Об этом я и забыл. В руинах я обнаружил кое-что еще. Думаю, это не так уж и важно.

Тревиз глубоко вздохнул и сказал:

– Пустяки, Янов, каждая находка важна. Так что вы хотели сказать?

– Понимаете, – сказал Пилорат, – там почти ничего не уцелело. Двадцать тысяч лет бурь и ветров оставили немногое. Более того, растительная жизнь постепенно дичает, а животная… но все это пустяки. Дело в том, что «почти ничего» это не то же самое, что «ничего».

– Эти руины когда-то были публичной библиотекой, и там остались каменные или бетонные блоки с вырезанными надписями. Вы понимаете, старина, они плохо видны, но я сделал снимки одной из камер, находящихся на борту корабля, использовав способность компьютера к увеличению… Я не спросил разрешения, Голан, но это было важно, и я…

Тревиз нетерпеливо махнул рукой.

– Продолжайте.

– Я разобрал некоторые из этих надписей, оказавшиеся очень древними. Даже с увеличением и моим умением читать на древних языках, невозможно понять ничего, кроме одной короткой фразы. Она была крупной и вырезанной яснее всех прочих, вероятно потому, что называла этот мир. Фраза звучит так: «Планета Аврора», и я полагаю, что мир, на котором мы находимся, называется или назывался Авророй.

– Это может быть названием чего угодно, – сказал Тревиз.

– Да, но названия очень редко выбираются наугад. Я внимательно просмотрел свою библиотеку и нашел две старые легенды, с двух удаленных друг от друга миров, так что можно предположить их независимое происхождение, особенно, если вспомнить, что… впрочем, неважно. В обоих легендах Авророй называют зарю, поэтому можно предположить, что в некоем догалактическом языке, слово это означало зарю.

– Так уж сложилось, что словом «Заря» или «Рассвет» часто называли космические станции и другие сооружения, которые являлись первыми в своем роде. Если этот мир назван «Зарей» на каком-то языке, он тоже может быть первым в своем роде.

– И вы готовы предположить, что эта планета является Землей, а Аврора – ее альтернативное имя, поскольку она явилась зарей жизни и человека?

– Так далеко я не заходил, Голан.

Тревиз сказал с ноткой горечи.

– В конце концов у нее нет ни радиоактивности, ни спутника-гиганта, ни газового гиганта с огромными кольцами.

– Вот именно. Но Дениадор, похоже, считал ее одним из миров, некогда заселенных первой волной колонистов – космонитов. Если это так, имя Аврора может означать, что это первая планета космонитов. Возможно, в эту самую минуту мы находимся на старейшем человеческом мире Галактики, за исключением самой Земли. Разве это не здорово?

– Во всяком случае интересно, Янов. Но не слишком ли много выводов из одного названия?

– Это еще не все, – возбужденно сказал Пилорат. – Судя по моим записям, в Галактике сегодня нет мира с названием Аврора, и я уверен, что ваш компьютер подтвердит это. Как я уже говорил, есть миры и другие объекты с названием «Заря», но ни одного с названием «Аврора».

– А почему они должны быть? Если это догалактическое слово, едва ли оно будет популярно.

– Но названия остаются, даже если они ничего не значат. Если это был первый колонизированный мир, он должен быть известным. Это даже мог быть главенствующий мир Галактики. Конечно, должны быть и другие миры, называющие себя «Новая Аврора», «Младшая Аврора» или как-то еще. И эти другие…

– Возможно, – прервал его Тревиз, – это не был первый колонизированный мир. Возможно, он никогда не имел никакого значения.

– Мой дорогой друг, мое мнение подтверждает еще кое-что.

– И что же именно?

– Если первая волна поселений была захвачена второй, которой сейчас принадлежат все миры Галактики (по словам Дениадора), тогда вполне возможен период враждебных отношений между этими двумя волнами. Вторая волна – образуя миры, которые сейчас существуют, – не должна была пользоваться названиями, данными планетам представителями первой. Таким образом, можно утверждать, что название «Аврора» никогда не повторялось там, где были две волны колонистов, и что это мир первой волны.

Тревиз улыбнулся.

– Я получил подтверждение, как работает ваша мифология, Янов. Вы строите прекрасное здание, но, возможно, строите его из воздуха. Легенды говорят нам, что колонистов первой волны сопровождали многочисленные роботы, и что они явились причиной их уничтожения. Если мы найдем в этом мире робота, я соглашусь принять все предположения о первой волне, но вряд ли спустя двадцать тысяч лет…

– Но, Голан, – перебил его Пилорат, – разве я не говорил вам?.. Нет, конечно, не говорил. Я так возбужден, что перепутал порядок изложения. Там был РОБОТ!

40

Тревиз потер лоб, как будто тот внезапно заболел.

– Робот? Там был робот?

– Да, – сказал Пилорат, выразительно кивая головой.

– Откуда вы знаете?

– Потому что это был робот. Как я мог ошибиться, увидев его?

– Вы что, видели роботов прежде?

– Нет, но это был металлический объект, выглядевший как человек. Голова, руки, ноги, туловище. Конечно, он насквозь проржавел, а когда я подошел к нему… полагаю, вибрация от моего движения повредила его окончательно и, когда я потянулся, чтобы коснуться его…

– А зачем вам было касаться его?

– Ну… я не вполне верил своим глазам. Это было совершенно автоматически. Как только я коснулся его, он рассыпался. Но…

– Да?

– Прежде чем это произошло, глаза его слабо засветились, и он издал звук, как будто пытался что-то сказать.

– Вы хотите сказать, что он еще ДЕЙСТВОВАЛ?

– Только чуть-чуть, Голан. А затем он распался.

Тревиз повернулся к Блисс.

– Вы подтверждаете это, Блисс?

– Это был робот, и мы видели его, – сказала она.

– И он еще действовал?

– Когда он распался, – бесстрастно сказала Блисс, – я уловила слабый всплеск нейроактивности.

– Откуда могла взяться нейроактивность? У робота нет органического мозга, состоящего из клеток.

– Полагаю, он имел компьютеризованный эквивалент, – ответила Блисс, – и я почувствовала это.

– Вы почувствовали ментальность робота или человека?

Блисс скривилась.

– Это было слишком слабо, чтобы определить что-то, кроме самого факта явления.

Тревиз взглянул на нее, затем на Пилората и сказал голосом, в котором звучало раздражение:

– Это меняет все.