20. «Я знаю..»

20. «Я знаю...»

Хомир не заметил, как прошли последние два месяца войны. Став чрезвычайным посредником, он оказался в центре межзвездной политики и нашел это положение весьма приятным.

Больших сражений уже не было. Случилось несколько стычек, неспособных что-либо изменить в ходе войны. Мирный договор был подписан на выгодных для Фонда условиях. Штеттин сохранил кресло Первого Гражданина, но лишился всего остального. Его флот был распущен, доминионы получили независимость.

Им предоставили право войти в состав Фонда или же остаться самостоятельными государствами.

Формально война окончилась на одном из астероидов звездной системы Термина, на котором располагалась старейшая военная база Фонда. Со стороны Калгана договор подписал Лев Меирус. Хомир был заинтересованным наблюдателем.

Все это время он не видел ни доктора Дарелла, ни других членов тайного общества. Однако, Мунн не торопился: его новость могла подождать.

Он всякий раз улыбался, воображая, как будет ее рассказывать.

Через несколько недель после подписания мира доктор Дарелл вернулся на Термин. В тот же день в его доме собрались люди, которые собирались там десятью месяцами ранее.

Обед тянулся долго, потом подали вино. Никто не решался заговорить о деле.

Первым нарушил молчание Джоуль Турбор. Разглядывая свой бокал на свет, он пробормотал:

– А вы интриган, Хомир! Как ловко все провернули.

– Я? – рассмеялся Мунн громко и весело. – Я здесь ни при чем. Все сделала Аркадия. Кстати, Дарелл, что с ней? Я слышал, она возвращается с Трантора?

– Вы слышали правду, – ответил Дарелл. – Корабль, на котором она летит, прибывает на этой неделе.

Раздались радостные возгласы.

– Тогда все в порядке, – сказал Турбор. – На такой успех мы и не надеялись. Мунн побывал на Калгане и вернулся. Аркадия побывала на Калгане и на Транторе и тоже возвратилась. Война окончилась нашей победой. Вы говорите, историю можно предсказать. Кто мог предсказать все, что мы пережили за эти десять месяцев?

– Чему вы радуетесь? – кисло спросил Антор. – Можно подумать, что мы выиграли настоящую войну. Да это была просто склока, которую нам навязали, чтобы отвлечь наше внимание от настоящего противника.

Все нахмурились, только Хомир Мунн улыбался непонятно чему.

Антор яростно стукнул кулаком по ручке кресла.

– Я говорю о Втором Фонде, о котором вы не хотите не то что говорить, но даже вспоминать. Неужели вы уступили стадному чувству и вместе со всеми идиотами предаетесь эйфории победы? Так давайте обниматься, целоваться, кричать ура и бросать в окна конфетти! Израсходуйте запас радости и вернемся к делу. Перед нами стоят те же проблемы, что и десять месяцев назад. Неужели вы думаете, что психологи Второго Фонда стали слабее оттого, что мы уничтожили эскадру-другую кораблей?

Антор тяжело дышал, лицо его покраснело.

Мунн негромко спросил:

– Антор, вы позволите мне высказаться или будете продолжать обвинительную речь?

– Говорите, Хомир, – сказал Дарелл, – только давайте воздержимся от красивых слов. Иногда они хороши, но сейчас совершенно излишни.

Хомир Мунн взял со стола графин с вином, наполнил стакан и откинулся в кресле.

– Меня послали на Калган, – сказал он, – для работы над документами Мула. Я работал в его дворце несколько месяцев. Это не моя заслуга. Я уже говорил, что вход во дворец мне обеспечило вмешательство Аркадии. Моя заслуга в том, что я знаю о Муле и его времени больше, чем кто бы то ни было. Работа над документами, хранящимися во дворце, позволила мне добавить к первоначальным знаниям много нового и ценного. Поэтому я могу вернее оценить опасность, исходящую от Второго Фонда, чем наш пылкий друг.

– Хорошо, – снисходительно бросил Антор. – Во сколько вы ее оцениваете?

– Ни во сколько. Опасность равна нулю.

– Нулю? – удивленно переспросил Элветт Семик.

– Конечно. Друзья, Второго Фонда не существует!

Антор побледнел и закрыл глаза.

– Более того, – продолжал Мунн, наслаждаясь произведенным впечатлением, – его никогда не было.

– На чем вы основываете столь неожиданное заключение? – спросил Дарелл.

– Оно отнюдь не неожиданное, – возразил Мунн. – Всем известно, что Мул пытался отыскать Второй Фонд. Однако, никому не известно, как целеустремленно Мул искал его. Он не жалел на это ни людей, ни кораблей, но ничего не нашел.

– Он и не должен был что-либо найти, – перебил Турбор с нетерпением.

– У Второго Фонда есть средства защиты от любопытных.

– Но не от таких, как Мул. Я не могу изложить вам за пять минут содержание пятидесяти томов, в которых собраны отчеты о поисках. По договору с Калганом, документы Мула переходят в собственность Исторического музея имени Селдона. Когда их туда доставят, вы сможете с ними ознакомиться. В последнем томе черным по белому написано то, что я вам сказал: Второго Фонда не было и нет.

– Что же, в таком случае, остановило Мула? – спросил Семик.

– Как что? Смерть! Она всех нас рано или поздно останавливает. Мнение о том, что Мула остановили таинственные сверхчеловеки, – величайшее заблуждение нашей эпохи. Это результат предвзятого отношения к действительности.

Всем известно, что Мул был уродом, как нравственным, так и физическим. Он умер, когда ему не было и сорока. Работа души истощила и без того слабые ресурсы его тела. В последние годы жизни он был насквозь больным человеком. А в лучшую свою пору он был слаб, как котенок. Он завоевал Галактику и умер. Удивительно, что он не умер раньше. Запаситесь терпением, друзья, изучите отчеты о поиске Второго Фонда – и вы сами прочтете то, чему сейчас не хотели верить. Попробуйте стать на другую точку зрения.

– В самом деле, давайте попробуем, – задумчиво произнес Дарелл. – Это в любом случае будет полезно. Как вы предлагаете с этой точки зрения объяснить характер энцефалограмм, которые Антор показал нам почти год назад?

– Очень просто. Сколько лет вашей науке? На какой стадии развития она находится?

– Согласен, мы в самом начале пути, – сказал Дарелл.

– Вот именно. Поэтому нельзя быть уверенным, что плато, которое вы с Антором называете плато марионетки, порождено чьим-то вмешательством в деятельность мозга. Это можно предполагать, но нельзя этого с уверенностью утверждать. Очень легко объяснить непонятное, призвав на помощь сверхъестественную силу. Это свойственно человеку. В Галактике много изолированных планетных систем, где цивилизация деградировала до первобытного состояния. Дикари, живущие на этих планетах, приписывают необъяснимые явления природы: грозы, засухи, наводнения – деятельности разумных существ, обладающих более мощным разумом. Увы, мы тоже дикари и несвободны от этой слабости, которая называется антропоморфизм. Мы мало знаем об устройстве собственного мозга и все необъяснимое сваливаем на суперменов, вместо того, чтобы попытаться найти нужное объяснение. Мы не знаем, зачем Селдон...

– О, вы помните Селдона! – перебил Антор. – Я думал, вы забыли, что был такой. Между прочим, он сказал, что Второй Фонд существует. Как объяснить это с вашей точки зрения?

– Я говорил, что мы не знаем, зачем Селдон убеждал нас в существовании Второго Фонда. Мы не знаем всех его целей. Второй Фонд был хорошим пугалом для наших врагов. Без него мы не одержали бы победу над Калганом. Турбор, вы помните, о чем писали в своих последних статьях?

Турбор зашевелился в своем кресле.

– Я понимаю, чего вы хотите. В конце войны я был на Калгане, Дарелл, и должен сказать, что боевой дух калганцев был крайне низок. Я читал их газеты – калганцы заранее были согласны на поражение. Они не испытывали ни малейшей надежды на победу, потому что были уверены, что в трудную минуту Второй Фонд придет на помощь Первому.

– Совершенно верно, – сказал Мунн. – Я пробыл на Калгане всю войну. Я сказал лорду Штеттину, что Второго Фонда нет, и он мне поверил. Он не боялся Второго Фонда, но не мог заставить людей разувериться в том, во что они верили всю жизнь. Второй Фонд – очень хитрый ход Селдона на шахматной доске Вселенной.

– Вы лжете, – Антор в упор посмотрел на Мунна.

Хомир побледнел.

– Я не считаю нужным не то что отвечать, но даже принимать к сведению подобные заявления.

– Я не хотел вас обидеть. Вы не можете не лгать; вы лжете, сами того не понимая. Но все равно лжете.

Семик положил на рукав Антора сморщенную руку.

– Остыньте, мальчик.

Антор грубо стряхнул его руку и продолжал:

– Простите, но вы вывели меня из терпения. Я видел этого человека всего несколько раз, но могу сказать, что он разительно переменился. Вы знаете его всю жизнь, но ничего не замечаете. С ума сойти можно! Разве это Хомир Мунн? Это не тот Хомир Мунн, которого я знал раньше!

Немая сцена.

– Вы хотите сказать, что я подставное лицо? – крикнул Мунн.

Все зашумели. Антор пытался их перекричать:

– Нет, не в обычном смысле, но тем не менее это так. Замолчите! Послушайте меня!

Вы помните, каким был Хомир Мунн до отъезда на Калган? Это был типичный интроверт, который стеснялся слово сказать, заикался, нервничал.

Разве этот человек похож на него? У него уверенный голос, складная речь, он спорит с нами и не заикается. Разве это прежний Хомир Мунн?

Все смутились, даже Мунн, а Антор продолжал.

– Его нужно проверить.

– Каким образом? – спросил Дарелл.

– Вы еще спрашиваете? Самым простым: снять энцефалограмму и сравнить с той, что мы снимали десять месяцев тому назад.

Антор посмотрел на помрачневшего библиотекаря и страшным голосом произнес:
[1] [2] [3]