7. Аркадия

7. Аркадия

Дарелл, Аркади – писательница, род. 5 апреля 369 года Эры Основателей. Автор популярных художественных произведений. Известность писательнице принесла биографическая повесть о ее бабушке, Байте Дарелл. В течение нескольких столетий это произведение служило основным источником информации о Муле и эпохе его правления... Как и повесть «Воспоминания», роман «Давным-давно» изображает блестящий калганский свет периода раннего междуцарствия и основан на автобиографическом материале.

Аркадия Дарелл бодро сказала в транскриптор:

– А. Дарелл. «Будущее Плана Селдона».

Умолкла и подумала, что когда-нибудь, когда станет великой писательницей, она будет подписывать свои произведения именем Аркади.

Просто Аркади, без фамилии.

«А. Дарелл» – невыносимо пресное имя, только и годится, что для школьных работ по литературе и риторике. Все ученики в классе должны подписывать работы именно так, кроме Олинтуса Дама: у него выходит смешное сочетание. «Аркадия» хорошо для маленькой девочки, а кроме того, это прозвище ее исторической бабушки. У родителей совсем нет фантазии! А ей позавчера исполнилось четырнадцать, уже можно требовать от окружающих, чтобы признали ее взрослой и в честь этого именовали «Аркади».

Она поджала губы, вспоминая, как отец сказал, оторвавшись от проектора:

– Сейчас ты делаешь вид, что тебе девятнадцать, а что будет, когда тебе исполнится двадцать пять, а молодые люди будут думать, что тебе уже тридцать?

Из большого глубокого кресла, в котором сидела девочка, ей было видно зеркало, стоящее на комоде. Нога, на большом пальце которой вращалась домашняя туфля, выглядела несерьезно. Аркадия надела туфлю, поджала ногу и села, напрягая спину и вытягивая шею, которой не хватало двух дюймов длины до царственной.

Аркадия внимательно поглядела на свое отражение – до чего толстые щеки! Не размыкая губ, она разжала зубы и стала изучать свое лицо в удлиненном виде. Облизала и чуть выпятила губы, томно, как светская кокетка, прикрыла глаза... Почему у нее такие бессовестно румяные щеки?

Аркадия оттянула пальцами внешние уголки глаз, стараясь быть похожей на женщину из центральных звездных систем, но руки, прижатые к вискам, портили впечатление.

Она надменно вздернула подбородок, повернулась к зеркалу в полупрофиль и сказала на октаву ниже, чем говорила обычно:

– Папочка, если ты считаешь, что меня хоть сколько-нибудь интересует, что думают эти глупые молодые люди, ты глубоко... – тут она вспомнила, что в руке у нее включенный микрофон, ахнула и поскорее выключила его.

На светло-сиреневом листе бумаги с персиковой полосой полей значилось:

Будущее плана Селдона

Папочка, если ты считаешь, что меня хоть сколько-нибудь интересует, что думают эти глупые молодые люди, ты глубоко ой!

Аркадия с досадливой гримасой вынула из аппарата испорченный лист, и на его место с тихим щелчком вскочил новый.

Раздражение прошло быстро. Аркадия удовлетворенно улыбнулась. То что надо! Это начало романа!

Транскриптор ей подарили позавчера на первый «взрослый» день рождения. Она давно приставала к отцу:

– Папа, у всех в классе; у каждого, кто хочет хоть что-то собою представлять, есть транскриптор. Только самые отсталые пишут на ручных машинках!

Продавец сказал:

– Это самая компактная и самая простая в обращении модель. Ваш аппарат сам расставит знаки препинания согласно вашей интонации. Это неоценимое подспорье для образованного человека: помогает выработать грамотное произношение и ритмику речи.

Отец выслушал продавца и заказал аппарат, работающий от пишущей машинки, как будто его дочь – старая незамужняя учительница.

Пришлось потратить немножко больше капризных слов и слез, чем может позволить себе взрослая четырнадцатилетняя девушка, зато ко дню рождения ей принесли транскриптор именно той модели, какую она просила. Аппарат писал изящным женским почерком, выводя прелестнейшие заглавные буквы.

Написанное таким почерком, даже «Ой!» выглядело чрезвычайно мило.

Однако, пора приступать к домашнему заданию. Аркадия с деловым видом отложила в сторону испорченный лист бумаги, села ровно, подтянула живот, набрала в легкие воздуха и начала, тщательно выговаривая каждый звук, следя за интонацией и дыханием:

– «Будущее Плана Селдона», – она вложила в эти слова весь свой патриотический пыл. – «Я уверена, что история Фонда хорошо известна всем нам, имевшим счастье воспитываться и получить образование в школах Термина, у знающих и опытных учителей».

«Неплохо! Такое начало должно понравиться этой карге мисс Эрклинг».

– «История нашего государства явилась воплощением в жизнь плана Хари Селдона. Сейчас всех волнует вопрос: будет ли в дальнейшем претворяться в жизнь мудрый план Хари Селдона или он будет предательски сорван, если еще не сорван.

Чтобы понять это, полезно вспомнить суть Плана.»

Эту часть написать было несложно: материал они недавно изучали в курсе Новой Истории.

– «Почти четыреста лет назад, когда Первая Галактическая Империя шла по пути упадка к неминуемой гибели, Хари Селдон был единственным, кто видел приближение конца. На основе законов психоистории, математический аппарат которой бесповоротно утерян...»

Аркадия запнулась. Она не была уверена, что правильно продиктовала слово «бесповоротно». А-а, пустое, транскриптор не ошибается.

– «...Селдон и работающие с ним ученые проследили, по какому пути пойдет развитие Галактики. Они выяснили, что, предоставленная самой себе, Империя развалится, а за ее распадом последует тридцатитысячелетний период хаоса и анархии.

Предотвратить падение Империи было уже невозможно, но остался шанс сократить период хаоса. Селдон разработал план, предусматривающий создание новой империи на обломках старой всего за тысячу лет. Заканчивается четвертое столетие этого тысячелетия, не одно поколение людей сменилось на Термине, а План все действует.

Хари Селдон организовал два Фонда науки, по одному в каждом конце Галактики, выбрав время и место их основания так, чтобы наилучшим образом решить свою психоисторическую задачу. В одном из Фондов, основанном на Термине, Селдон сконцентрировал новейшие достижения и сильнейших специалистов в области естественных наук. Основанная на достижениях естественных наук техника помогала нашему Фонду отражать нападения соседних варварских королевств – бывших провинций Империи. Более того, под предводительством отважных и мудрых людей, таких, как Сэлвор Хардин и Хобер Мэллоу, способных правильно истолковать План, Фонд покорил эти королевства. Прошли столетия, но все наши планеты помнят эти события.

Со временем Фонд подчинил своему экономическому влиянию большую часть Сайвеннского и Анакреонского секторов Галактики и успешно отразил нападение великого генерала Империи Бела Райоза. Казалось, ничто не может расстроить план Селдона. Кризисы, которые предвидел Селдон, наступали в назначенное им время и успешно преодолевались. Преодоление очередного кризиса знаменовало новый гигантский шаг Фонда по пути к миру и Второй Империи. И вот...»

Аркадии не хватило воздуха, и она перешла на шепот, но транскриптор записал предложение все тем же ровным, красивым почерком.

– «...когда от Империи, этого колосса на глиняных ногах, не осталось ничего, кроме жалких обломков, которыми управляли ничтожные диктаторы, пришел Мул».

Эту фразу Аркадия позаимствовала из видеотриллера, но она знала, что мисс Эрклинг не заподозрит ее в плагиате, потому что не слушает ничего, кроме симфоний и научно-популярных передач.

– «Появление этого странного человека не было предусмотрено Планом.

Мул был мутантом, рождение которого невозможно предсказать. Он обладал необычайной способностью управлять человеческими эмоциями и подчинять, таким образом, людей своей воле. С головокружительной быстротой он превратился из бродяги в завоевателя и основателя империи и, в конце концов, покорил даже Фонд.

И все же Мулу не удалось стать властелином Галактики. Его остановила мудрость и смелость великой женщины».

Здесь перед Аркадией встала обычная проблема. Отец запрещал ей вспоминать о том, что она внучка великой Байты Дарелл. Однако, это всем было хорошо известно, а Байта действительно была великая женщина и на самом деле остановила Мула.

– «Как это произошло, известно немногим.»

Если придется читать сочинение вслух, эту фразу нужно будет прочесть с особым нажимом. Кто-нибудь обязательно спросит, как это произошло, и тогда Аркадии придется, рассказать. Нельзя не рассказать, если просят.

Аркадия продумала оправдательную речь, которую произнесет перед отцом, и продолжала:

– «Пять лет Мул деспотически правил Союзом Миров, в который входил Фонд, затем, в силу неизвестных причин, превратился в просвещенного правителя. Существует мнение о том, что перемена в настроениях Мула произошла в результате вмешательства Второго Фонда, основанного когда-то Селдоном. Однако, до сих пор точное местонахождение Второго Фонда, как и его роль в развитии Галактики, не установлено, поэтому утверждение о вмешательстве Второго Фонда остается...»

Аркадия хотела сказать «беспочвенным», но не рискнула.

– «...необоснованным. Четверть века прошло с тех пор, как умер Мул.

Повлияло ли его правление на ход истории? Он прервал выполнение Плана Селдона и, казалось, даже расстроил его. Однако, после его смерти Фонд воспрянул, как нова[2] из холодного пепла погасшей звезды.»

Это сравнение Аркадия придумала сама.

– «Снова планета Термин стала центром торговой федерации, почти такой же обширной и богатой, как прежде, но более миролюбивой и демократичной.

Возможно, это было запланировано. Возможно, мечта великого Селдона жива, и через шестьсот лет родится Вторая Галактическая Империя. Я верю в это...»

Неуклюжий оборот, но без него не обойдешься. Мисс Эрклинг обязательно напишет красным через всю страницу: «Вы даете лишь изложение фактов. Не видно рассуждений и вашего отношения к написанному. Думайте! Выражайте себя! Проникните в свою душу!» – «Проникните в душу». Что она понимает в душах! Разве у человека с таким кислым лицом есть душа!

– «...потому что никогда еще политическая ситуация не складывалась так благоприятно для нас. Времена наследственных мэров-деспотов миновали, мы вернулись к свободным выборам. Нет больше мятежных торговых миров; нет несправедливости, сопутствующей общественному укладу, при котором все богатства страны сосредоточены в руках немногих.

Поэтому нет причин бояться неудачи. Некоторые считают, что нам угрожает Второй Фонд, однако им нечем подтвердить свои опасения, кроме смутных подозрений и суеверий. Мне кажется, что вера в себя и в великий План Хари Селдона должна вытеснить из наших сердец и умов все сомнения...»

Как неприятно это писать, но к концу сочинения требуется что-нибудь такое...

– «Я считаю, что...»

Будущее Плана Селдона осталось неясным, потому что Аркадия услыхала тихий стук в окно, вскочила на подлокотник кресла и увидела за стеклом улыбающееся лицо с правильными чертами и прижатым к губам указательным пальцем.

После паузы, достаточной, чтобы почувствовать удивление, она соскочила с кресла, подошла к дивану, стоявшему под окном, взобралась на него и вопросительно взглянула на гостя.

Его улыбка погасла. Вцепившись побелевшими от напряжения пальцами правой руки в подоконник, левой он сделал быстрое движение. В ответ Аркадия открыла защелку и отодвинула нижнюю треть окна, впустив в комнату теплый весенний воздух.

– Все равно вы не влезете, – с довольным видом сказала она. – Наши окна экранируются и впускают только своих. Если вы попытаетесь влезть, сработает сигнализация и поднимется шум.

Помолчав, Аркадия добавила:

– Вы поступаете неблагоразумно, стоя на карнизе. Вы можете упасть, сломать шею и помять наши цветы, редкие и очень дорогие.

– Чтобы этого не случилось, – сказал мужчина, опасавшийся того же, что и Аркадия, но по-иному оценивавший ценности, – снимите, пожалуйста, экран и впустите меня.

– Это невозможно, – ответила Аркадия. – Вероятно, вы ошиблись адресом, потому что я не из тех девушек, которые впускают мужчин к себе в спальни в такое время.
[1] [2] [3]