Глава 6

Глава 6

Уже несколько дней подряд стояла хорошая погода – теплая и солнечная, такое на незащищенной куполами дворцовой территории случалось крайне редко.

Хари помнил: Дорс как-то рассказывала ему о том, почему именно этот район Трантора, где зимы были так холодны и так часто лили дожди, был избран местом постоянной резиденции монархов.

«То есть, – сказала она тогда, – по сути дела, никто это место не избирал. На заре формирования Транторианского Королевства тут располагалось поместье правящей моровианской фамилии. Когда же Королевство стало Империей, у Императоров был большой выбор мест для резиденции – летние курорты, зимние дворцы, охотничьи поместья, дачи на побережье. Но в то время, когда планета мало-помалу начала покрываться куполами, один из Императоров, живший как раз здесь, так полюбил это место, что его оставили нетронутым. И именно потому, что только это единственное место осталось незащищенным, в нем и появилось нечто особенное, уникальное, и эта уникальность приглянулась следующему Императору, и так далее, и так далее. Вот так родилась эта традиция».

И, как всегда, когда слышал нечто подобное, Селдон задумался: что могла по этому поводу сказать психоистория? Можно ли было с ее помощью предсказать, что какой-то участок поверхности Трантора останется без купола? Допустим, это можно было бы предсказать, но наверняка ответа на вопрос о том, какой именно участок ожидает такая судьба, не последовало бы. Но может быть, и первый вопрос остался бы без ответа? Может быть, с помощью психоистории удалось бы установить, что непокрытыми броней останутся несколько участков поверхности, а может быть, не останется ни одного? Как можно было опираться в расчетах на личные желания или нежелания некоего императора, который в критический момент оказался на престоле и принял решение… да мало ли что могло на него тогда найти – хоть умопомрачение! Вот так возникает хаос – хаос и безумие.

Клеон I, без сомнения, наслаждался прекрасной погодой.

– Я старею, Селдон, – признался он. – Да не мне вам об этом говорить. Мы ведь с вами ровесники. Нет, конечно, то, что мне неохота играть в теннис или идти на рыбалку, это само по себе вовсе не признаки старости… кстати говоря, пруд недавно вычистили… ну, так вот: почему-то мне стало гораздо более приятно просто гулять по парку.

Разговаривая, Император грыз орешки, по форме напоминавшие столь любимые на Геликоне тыквенные семечки, но крупнее и не такие нежные на вкус. Клеон аккуратно разгрызал скорлупу и отправлял семечки в рот.

Селдон не был большим любителем этих орешков, но, конечно же, не смог отказаться, когда Император угостил его, и вынужден был съесть несколько штук.

Рука Клеона была занята скорлупой, и он растерянно смотрел по сторонам, не зная, куда бы их выбросить. Урны-дезинтегратора поблизости не было. Зато неподалеку, вытянувшись по струнке, как и следовало в присутствии Императора, и почтительно склонив голову, стоял садовник.

– Садовник! – окликнул его Клеон.

Садовник поспешно приблизился.

– Сир!

– Выбросьте куда-нибудь мусор, – сказал Клеон, пересыпая скорлупу в услужливо подставленную ладонь садовника.

– Слушаюсь, сир.

– Тогда уж и у меня заодно заберите, Грубер, – попросил Селдон.

Грубер протянул руку и почти застенчиво проговорил:

– Слушаюсь, господин премьер-министр.

Он поспешно удалился, а Император с любопытством посмотрел ему вслед.

– Вы что, знакомы с ним, Селдон?

– О да, сир. Старый приятель.

– Садовник? Ваш старый приятель? Кто он такой? Может, бывший математик? Неудачник какой-нибудь?

– Нет, сир. Ничего такого. Может быть, вы помните один случай. Это произошло тогда, когда… – Селдон прокашлялся, придумывая, как бы более тактично и осторожно назвать случившееся. – Когда, вскоре после того как вы своей милостью назначили меня премьер-министром, моей жизни угрожал некий сержант.

– А, покушение, – небрежно проговорил Клеон и поднял глаза к небесам, словно искал там успокоения. – Просто не понимаю, почему это все так боятся произносить это слово.

– Может быть, потому, – сказал Селдон, в душе презирая себя за то, что лесть теперь так легко срывалась у него с языка, – что все мы гораздо больше печемся о том, как бы чего-нибудь непредвиденного не случилось с нашим Императором, чем вы сами, сир.

Клеон иронично усмехнулся.

– Ну-ну… А при чем тут Грубер? Так его зовут?

– Да, сир. Мандель Грубер. Уверен, вы вспомните, как обстояло дело. Некий садовник бросился мне тогда на помощь. Он был готов голыми руками защищать меня, не испугавшись вооруженного сержанта.

– Ах да. Так это он самый и есть?

– Да, сир, это он. С тех пор я считаю его своим другом и почти всякий раз, когда прогуливаюсь по парку, встречаю его. У меня такое впечатление, что он взялся меня оберегать. И, естественно, я питаю к нему самые добрые чувства.

– А я вас и не виню нисколько… Кстати, раз уж мы коснулись этого вопроса… как поживает ваша отважная супруга, доктор Венабили? Что-то я ее редко вижу.

– Она ведь историк, сир. Вся в прошлом.

– Слушайте, вы ее не боитесь? Я бы боялся, будь я на вашем месте. Мне рассказывали, как она налетела на сержанта. Его можно пожалеть.

– Она горой стоит за меня, сир. Боится. Правда, в последнее время бояться нечего. Все спокойно.

Император задумчиво посмотрел в ту сторону, куда ушел садовник.

– А мы как-нибудь вознаградили этого человека?

– Я позаботился об этом, сир. У него жена и две дочери, и я так устроил, что для каждой из дочерей отложена значительная сумма на образование их детей в будущем.

– Хорошо. Но я думаю, его стоит повысить в должности. Он хороший садовник?

– Превосходный, сир.

– А наш главный садовник Малькомбер, или как его там – что-то не припомню… похоже, он уже не слишком годится для этой работы. Ему уже давно за семьдесят. Как вы думаете, а Грубер справится?

– Уверен, справится, сир, но только он безумно любит свою работу. Она позволяет ему подолгу бывать на свежем воздухе при любой погоде.

– Забавная рекомендация. Ну ничего, я думаю, он справится и с руководящей работой, а мне нужен кто-то, кто сумел бы придумать кое-какие новшества. Гм-м-м… в общем, я подумаю. Может быть, ваш друг Грубер – как раз тот человек, который мне нужен… Да, Селдон, что вы, кстати говоря, имели в виду, сказав, что в последнее время все спокойно?

– Только то, сир, что никаких признаков недовольства среди придворных не отмечается. Неизбежная тенденция к интригам так близка к минимуму, как не была никогда.

– Вы бы так не говорили, Селдон, будь вы на моем месте. Послушали бы вы всех чиновников с их вечными жалобами. И как вы только можете мне говорить, что все тихо и спокойно, когда мне каждую неделю докладывают о серьезнейших авариях на Транторе?

– Подобные происшествия случаются всегда, сир.

– Что-то не припомню, чтобы они когда-либо случались чаще, чем за последнее время.

– Очень может быть, сир, так оно и есть. Коммуникации стареют. Для того чтобы произвести необходимый капитальный ремонт, нужен определенный срок, необходимо произвести колоссальный объем работ и вложить значительные средства. А сейчас не то время, когда люди спокойно воспримут рост налогов.

– Такого времени никогда не бывает. Похоже, людям не слишком нравятся все эти аварии. Этому следует положить конец, и вы, Селдон, проконтролируйте этот вопрос. А что говорит по этому поводу психоистория?

– То же самое, что элементарный здравый смысл: все на свете приходит в негодность.

– Ну… в общем, можно считать, настроение у меня теперь испорчено на весь день. Ладно, разбирайтесь сами, Селдон.

– Слушаюсь, сир, – спокойно кивнул Селдон.

Император зашагал ко дворцу, а Селдон подумал о том, что и у него самого настроение на весь день испорчено. Эти аварии на Транторе были той самой альтернативой, которая ему меньше всего была по душе. Но как их прекратить и перебросить кризис на Периферию?

Психоистория молчала.