21

21

Приближался вечер. Лагранж-I стоял уже низко над горизонтом. День выдался ясный, теплый, и Борис Вернадский был им доволен. Он сделал кое-какие интересные измерения, в его яркий свитер причудливо менял свои цвета от часа к часу по мере того, как солнца передвигались по небосводу.

Сейчас Вернадский отбрасывал длинную красную тень, и только нижняя ее треть, совпадавшая с тенью от Лагранжа-II, была серой. Он протянул руку, и от нее упали две тени – нечеткая оранжевая футах в 15 от него и более густая голубая в той же стороне, но футах в пяти.

Все это так ему нравилось, что у него не вызвало никакого неприятного чувства даже появление поодаль Марка Аннунчио. Вернадский отставил в сторону свой нуклеометр и помахал рукой:

– Иди сюда!

Юноша робко приблизился.

– Здравствуйте.

– Тебе чего-нибудь надо?

– Я… я просто смотрел.

– А! Ну, смотри. Знаешь, что я делаю?

Марк замотал головой.

– Это нуклеометр, – сказал Вернадский. – Его втыкают в землю, вот так. У него наверху – генератор силового поля, так что его можно воткнуть в любой камень.

Продолжая говорить, он нажал на нуклеометр, и тот на два фута погрузился в выход каменной породы.

– Видишь?

У Марка заблестели глаза, и это доставило Вернадскому удовольствие. Он продолжал:

– По бокам его стержня есть микроскопические атомные устройства, каждое из которых испаряет около миллиона молекул окружающей породы и разлагает их на атомы. Потом атомы разделяются по массе и заряду ядер, и результаты можно прямо считывать вот с этих шкал наверху. Понимаешь?

– Не очень. Но это полезно знать.

Вернадский улыбнулся и сказал:

– Мы получаем содержание различных элементов в коре. На всех водно-кислородных планетах эти цифры примерно одинаковы.

Марк серьезно сказал:

– Из тех планет, которые я знаю, больше всего кремния содержит Лепта 32,765 %. В составе Земли его только 24,862 %. По весу.

Улыбка застыла на лице Вернадского. Он сухо спросил:

– Слушай, парень, ты знаешь такие цифры для всех планет?

– Нет, это невозможно. По-моему, они еще не все исследованы. В «Справочнике по коре планет» Бишуна и Спенглоу есть данные только для 21 854 планет. Их я, конечно, знаю все.

Обескураженный Вернадский продолжал:

– А на Малышке элементы распределены еще более равномерно, чем обычно. Кислорода мало – по моим данным, в среднем каких-нибудь 42,113 %. Кремния тоже мало – 22,722 %. Тяжелых металлов в 10 – 100 раз больше, чем на Земле. И это не местное явление: общая плотность Малышки на 5 % выше земной.

Вернадский и сам не знал, зачем он все это говорит мальчишке.

Отчасти потому, что всегда приятно иметь внимательного слушателя. Когда не с кем поговорить о своей профессии, иногда становится одиноко и грустно. Он продолжал, начиная получать удовольствие от своей лекции:

– С другой стороны, легкие элементы распределены тоже более равномерно. В составе океанов здесь не преобладает хлористый натрий, как на Земле, а довольно много магниевых солей. А литий, бериллий и бор? Они легче углерода, но на Земле и на всех других планетах встречаются очень редко. А на Малышке их много. Все три этих элемента составляют около 0,4 % коры, а на Земле – только 0,004 %.

Марк дотронулся до его рукава.

– А есть у вас список всех элементов с их содержанием в коре? Можно его посмотреть?

– Пожалуйста.

Вернадский вынул из заднего кармана брюк сложенную бумажку, протянул ее Марку и сказал, усмехнувшись:

– Только не публикуй эти цифры раньше меня.

Марк бросил взгляд на листок и протянул его Вернадскому.

– Ты уже? – удивленно спросил тот.

– Да, – задумчиво ответил Марк. – Теперь я помню их все.

Он повернулся и пошел прочь, не попрощавшись. Вернадский поглядел ему вслед, пожал плечами, вытащил из земли свой нуклеометр и зашагал в сторону лагеря.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.