Постоянная должность (6)

- Вы пришли сюда, чтобы задавать вопросы о Ральфе Ньюфелде, или я могу чем-нибудь еще помочь вам?

- О парне, профессор. Я, видно, не могу выбросить его из головы. Странно. Просто все это было неправильно с самого начала.

- Как это "все было неправильно с самого начала"? - осторожно спросил Брэйд.

- Видите ли, проф, я ни черта не понимаю в химии. Поэтому я чувствовал себя довольно растерянно, когда первый раз оказался здесь. Но все-таки я давно занимаюсь своим делом, так давно, что не мог не почувствовать что-то неладное, хотя и говорил себе: "Остерегайся, Джек, ты суешься туда, где ничего не смыслишь".

- Я не понимаю вас.

- Это не так легко объяснить. Смотрите, профессор, возьмем вас... Скажем так: вы получили новый химикалий в пробирке и раздумываете, на что он сгодится. Бьюсь об заклад, вы можете сделать какое-то предположение даже еще до того, как вы его испытаете. Вы говорите себе: он похож на те штуки, которые взрываются; или: с ним надо быть поосторожней, это яд; или: это станет черным, если я к нему добавлю вон того порошка.

- Несомненно, - подтвердил Брэйд. - Если мне известна структурная формула нового соединения, я могу сделать определенные заключения относительно его свойств.

- И вы будете правы чуть ли не каждый раз, а?

- Полагаю, что я буду почти всегда прав.

- Наверняка. Это дается опытом. Своего рода ощущение, которое иногда не можешь и объяснить.

- Возможно, так, - неуверенно сказал Брэйд.

- Ладно, проф. Так вот, я двадцать пять лет работаю с людьми, как вы с химикатами. Я в этом деле получил такое образование, какое и не снилось: могу заметить, если что неладно с человеком. Иногда могу идти по неверному пути, как вы иногда можете ошибаться с вашими пробирками, но ведь в большинстве-то случаев и я и вы бываем правы, так?

Брэйд чувствовал, как тревога его растет, однако сохранил еще достаточно самообладания, чтобы понимать: весь этот разговор, возможно, предназначен лишь для того, чтобы испугать его.

Он спросил решительно:

- На что вы намекаете?

- Я хочу сказать вот что: когда я разговаривал с вами в четверг, вы были не в своей тарелке.

- Несомненно. Я никогда в жизни не видел мертвого тела. А это был один из моих аспирантов. Мне было не по себе.

- Я могу понять это, профессор. Честно. Но поглядите... - Доуни не спеша занялся своей сигарой, делая методические затяжки, поворачивая ее, чтобы убедиться, что она горит ровно. - Химия очень во многом похожа на стряпню, понимаете? Вы берете составные вещества. Вы смешиваете их, нагреваете или вытворяете с ними какую-нибудь другую чертовщину. Может быть, химия - более сложное дело, но если вы представите себе повара на кухне, то получите и картину химика в лаборатории. Теперь предположим, что повар делает торт. Ему нужны мука, молоко, яйца, ваниль, сода и бог знает что еще. Он ставит их все перед собой и начинает накладывать, смешивать и все такое. Но после того, как он попользуется всем этим, он оставляет банки и бутылки на столе. Может быть, он поставит молоко в холодильник, но, во всяком случае, не кинется в кладовку прятать остатки муки или ванили. Не так ли?

- Так, мистер Доуни. Но какое отношение имеет все это к нам?

- Видите ли, ваш парень делал свой торт и добавлял (Доуни бросил быстрый взгляд на карточку, которую вынул из кармана рубашки) ацетат натрия, но только вместо него положил цианид. Так почему же на его рабочем месте не было бутылки с цианидом? Почему она была поставлена назад на полку?

- Какая разница, где она была? (Брэйд знал разницу, но вопрос заключался сейчас в том, что по этому поводу думает грозный человек с круглым неинтеллигентным лицом.)

- Возможно, - рассудительно сказал Доуни, - что это ничего не значит. Возможно, она действительно была на столе возле него, и вы автоматически, без размышления поставили ее на полку, когда нашли тело. Вы это сделали?

Брэйд почуял ловушку. Он не осмелился солгать.

- Нет, - ответил он.

- Или, может быть, парнишка был чудаком? Отсыплет немного порошка и через всю комнату топает ставить бутыль на место? Но я заметил, что рядом с ним была только какая-то пустая бутыль и другая, где было немного порошка, так что он, пожалуй, принадлежал к тем людям, которые не спешат ставить вещи на место. Тогда это кажется странным.

Тонкие губы Брэйда оставались сжатыми. Он молчал.

- Это меня и обеспокоило, - продолжал Доуни. - Вы помните, я взял бутылку с ядом с полки, сделал какое-то движение и спросил: "Послушайте, проф, вас ничего не удивляет?" Я подумал, что мне следует проверить, заметили ли вы ту же странность. Я был убежден, что вы скажете: "Эй, как эта бутылка очутилась на полке, а не там, где он работал?" Только вы этого не сказали, проф. Вы были просто озадачены. Тогда я сказал себе: "Джек, с профом что-то не так. Он слишком ловок, чтобы быть таким глупым!" Видите, что я имею в виду? Вы - и химикалии, я - и люди.

Брэйд сердито сказал:

- Какого черта! Я был расстроен. Я не мог трезво рассуждать.

- Согласен, проф. Это дело было достаточно необычным, поэтому я решил немного порасспрашивать людей, прежде чем покончить с ним. И вы знаете что? Кое-кто сказал мне, что достаточно сунуть в порошок ложку, и вы поймете ацетат это или цианид.

Брэйд вновь заколебался и опять решил, что лгать небезопасно:

- В определенном смысле, да.

- Затем мне сказали, что этот паренек, Ральф, был таким аккуратным, что просто непонятно, как он мог допустить подобную ошибку. Он всегда все проверял дважды. Это правда, профессор?

- Да, он был очень аккуратен.

- Ладно, будем считать так, профессор. - Добродушная улыбка не сходила с ярко-красного лица Доуни. - Вы были настолько расстроены, что ничего такого мне не сказали. Вы даже не сказали, что парнишка вряд ли мог перепутать бутылки. А ведь у вас было два дня, чтобы остыть, и все-таки вы не позвонили мне, дескать, я тут кое о чем поразмыслил и кое что забыл вам сказать. Может быть, поэтому мое первое чувство в отношении вас - удивление - имело какое-то основание.

- Не слишком большое, - возразил Брэйд с неожиданным раздражением. - Я ведь не смыслю в этих вещах. Я не детектив. Вот и все.

Доуни кивнул:

- Да. Согласен. Само по себе это не так уж много. Но поглядите-ка на все это снова. Может быть, вы и были сильно расстроены, но вот не забыли же вы попросить у меня парнишкин ключ от лаборатории. Вспомните-ка!

- Да, попросил.

- Отлично! А почему? Вы могли бы, скажем, позвонить на следующий день, или прийти в полицейский участок, чтобы забрать его, или оставить его у нас, потому что у вас, вероятно, был свой ключ. Но вы попросили. Зачем?

Брэйд взорвался:

- Я просто вспомнил тогда об этом ключе - вот и все. ("Боже мой, - с безнадежностью подумал Брэйд. - Я запутываюсь в этих сетях!")

Доуни поднял пухлую руку:

- Конечно, конечно. Может быть, этим все объясняется. Я не спорю. И все-таки я подумал: а нет ли другого объяснения? Такая уж у меня работа искать другие объяснения. Должно быть, вы здорово беспокоились, чтобы никто без вашего ведома не вошел в лабораторию. Может быть, вас нервировало, что у полиции ключ? - Пепел на его сигаре стал длинным. Он осторожно стряхнул его. Я просто поинтересовался.

Брэйд понял, что совершил ошибку, отказавшись пообедать. Пустота в желудке и запах сигарного дыма вызывали дурноту, мысли его как-то притупились.

- Уверяю вас, ни о чем таком я и не думал.

- А я посчитал, что мне вас следует проверить, проф. Выйдя от вас, я еще послонялся возле окон. В лаборатории парнишки зажегся свет и горел довольно долго. Вы ушли на добрый час позже меня. Поэтому я велел моим ребятам принести сюда парнишкин ключ и опять зашел в лабораторию. Оказалось, вы там работали. Там были расставлены некоторые химикалии, которых раньше не было, и несколько бутылочек с порошком.

Поэтому я попросил приехать сюда одного из наших химиков. У нас в полиции тоже есть химики, проф. Он все осмотрел и сказал, что, возможно, вы здесь проводили опыты на цианид. Он взял немного порошка из этих бутылочек, проверил в полицейской лаборатории и сказал, что в них ацетат. Итак, что вы делали в лаборатории, профессор?

Брэйд не видел никакого выхода. Тихим, ровным голосом он рассказал Доуни, что он делал в лаборатории Ральфа в четверг вечером, о колбе с цианидом и ее сестрах с ацетатом, о методе работы Ральфа.

- И вы не рассказали этого нам?

- Нет.

- Боялись, что окажетесь впутанным в дело об убийстве?

- Вы правы, - боялся.

- Что ж, вы поступили неправильно. Это только усилит подозрения присяжных.

- Почему? - возбужденно воскликнул Брэйд. - Будь я убийцей, мне не нужно было бы проверять колбы. Я бы знал, что в них.

- Если вы не убийца, зачем вам надо было скрытничать? Вот чем будут интересоваться присяжные. А поскольку вы начали с утайки, они станут допытываться, какого черта вы действительно делали в лаборатории. Может быть, вы не говорите правды и сейчас...

- Клянусь вам...

- Не нужно клясться мне. Приберегите это для судейской комнаты, если дело дойдет до этого. - Он опять отряхнул свою сигару и сказал: - Суть в следующем: вы с самого начала считали, что это - убийство.

- Убийство или самоубийство.

- Самоубийство?

- Да, вы тоже думали о возможности самоубийства. По крайней мере прошел слух, что вы задавали вопросы о настроении Ральфа перед его смертью.

- А кто же вам это сказал, хотел бы я знать?

- Какое это имеет значение?

- Никакого. Просто хотел посмотреть, скажете ли вы мне это. Конечно, я задавал вопросы, чтобы обмозговать возможность самоубийства, хотя не очень в него верил: самоубийцы обычно оставляют записки.
[1] [2] [3] [4]