XVIII. Нулевой закон (1)

XVIII. Нулевой закон

92

Келдин Амадейро чувствовал себя несчастным. Гравитация Земли была на треть выше, чем на Авроре, воздух был на треть плотнее, звук и запах вне жилища тоже неприятно отличались, и здесь не было домов, сколько-нибудь претендовавших на цивилизованность.

Роботы построили различные убежища, было много пищевых запасов и были импровизированные удобства, функционально адекватные, но отвратительно неадекватные во всех других отношениях.

Хуже всего, что после довольно приятного утра настал новый день, и слишком яркое земное солнце начало припекать. Скоро температура будет слишком высокой, воздух – слишком влажным. И что еще – появились изящные насекомые. Амадейро сначала не понял, откуда у него на руках мелкие зудящие припухлости, но Мандамус объяснил ему.

– Проклятье! – бормотал Амадейро, почесываясь. – Они могут ввести инфекцию!

– Я думаю, – сказал с явным безразличием Мандамус, – что иногда они это и делают. Но не всегда же. У меня есть лосьон для облегчения зуда, и можно жечь некоторые препараты, которые насекомые не переносят, но дело в том, что я и сам нахожу этот запах непереносимым.

– Зажгите их, – сказал Амадейро.

Мандамус продолжал тем же тоном:

– И я не хочу делать ничего лишнего, даже пустякового: запах или дымок увеличивают шанс обнаружить нас.

Амадейро презрительно прищурился.

– Вы сами неоднократно говорили, что в этот район никогда не заходят ни люди, ни полевые роботы.

– Это верно, но не с математической точностью. Это социологическое наблюдение, и тут всегда возможны исключения.

Амадейро нахмурился.

– Лучший путь к безопасности – закончить проект. Вы сами сказали, что будете готовы сегодня.

– Это тоже социологический расчет, доктор Амадейро. Я ДОЛЖЕН был быть готов сегодня. И я хотел бы. Но математически гарантировать не могу.

– А когда вы СМОЖЕТЕ гарантировать?

Мандамус развел руками.

– Доктор Амадейро, я, кажется, уже объяснял вам, но повторю еще раз: это дело заняло у меня семь лет. Я рассчитывал еще на несколько месяцев личного наблюдения за различными релейными станциями на земной поверхности. Я не могу теперь сделать это, потому что мы должны закончить до того, как нас засечет, а то и остановит этот робот Жискар. Это значит, что я должен делать проверку только через наших гуманоидных роботов. Я не могу верить им, как самому себе. Я должен проверить и перепроверить их рапорты и, может быть, мне придется посетить самому одно или два места, прежде чем я буду удовлетворен. Это займет несколько дней. Ну, может, одну-две недели.

– Две недели? Это невозможно. Сколько, по-вашему, я могу терпеть эту планету, Мандамус?

– Сэр, в один из своих предыдущих визитов я оставался на этой планете почти год, а в другой – больше четырех месяцев.

– И вам это нравилось?

– Нет, сэр, но у меня была работа, и я ее делал… не жалея себя, – Мандамус холодно взглянул на Амадейро.

Амадейро покраснел и сказал сдержанным тоном:

– Ну, ладно. Так на чем мы остановились?

– Я еще проверяю рапорты, которые приходят. Как знаете, мы работаем не с гладко налаженной лабораторной системой: мы имеем дело с разнородной планетной корой. К счастью, радиоактивные материалы широко распространены, но в местах опасно тонких, и нам пришлось поместить в таких местах реле и оставить роботов. Если эти реле поставлены не так или в неправильном порядке, атомный усилитель заглохнет и все эти годы тяжелых трудов пойдут насмарку. Может также случиться, что волна локализованного усиления будет иметь взрывную силу, что вызовет взрыв, а остальную часть коры не заденет. В обоих случаях ущерб будет незначительный.

Мы хотим, доктор Амадейро, иметь радиоактивные материалы, чтобы значительная часть коры медленно… ровно… неуклонно… – он произносил эти слова с большими интервалами, – становилась все более и более радиоактивной, так что Земля постепенно станет непригодной для жизни. Общественная структура планеты распадется, и Земля, как место пребывания человека, отомрет. Полагаю, доктор Амадейро, что вы хотите именно этого. Я описывал вам это в свое время, и вы этого хотели.

– Я и сейчас хочу этого, Мандамус. Не валяйте дурака.

– Тогда терпите дискомфорт, сэр, или уезжайте, а я через некоторое время все сделаю.

– Нет, нет, – забормотал Амадейро, – я должен быть здесь, когда это будет сделано, но я ничего не могу поделать со своим нетерпением. На какое время вы рассчитали процесс? Я имею в виду – сколько времени пройдет от начала первой волны усиления до того, как Земля станет необитаемой?

– Это зависит от степени усиления, с какой я начну. Я точно еще не знаю, какая степень потребуется, потому что она зависит от общей эффективности реле, поэтому я подготовил инвариантное управление. Я хочу установить период от одного до двух столетий.

– А если меньше?

– Если мы установим меньший период, части земной коры быстрее станут радиоактивными, планета быстрей разогреется и опасность возрастет. Это означает, что значительное количество населения не успеет вовремя уехать.

– Ну и что?

Мандамус задумался.

– Чем быстрее Земля будет разрушаться, тем более вероятно, что земляне и поселенцы заподозрят технологическую причину и, скорее всего, обвинят нас. Поселенцы яростно нападут на нас и будут сражаться за свой священный мир до последней капли крови, лишь бы только покарать нас. Мы уже говорили с вами об этом, и вы, кажется, согласились. Гораздо лучше дать больше времени, за которое мы сможем подготовиться к худшему и за которое сбитая с толку Земля решит, что медленно растущая радиоактивность – непонятный им природный феномен. По моему мнению, сегодня это стало более важным, чем вчера.

– Вот как? – Амадейро тоже нахмурился. – У вас глупый пуританский взгляд, и я уверен, что вы ищите способ взвалить ответственность за это на мои плечи.

– В данном случае это нетрудно, сэр. Совершенно неразумно было посылать робота уничтожить Жискара.

– Наоборот, если это удалось. Жискар единственный, кто может уничтожить нас.

– Сначала он должен был найти нас, а он не нашел. Да если бы и нашел – мы же опытные роботехники. Вы думаете, что мы могли бы не справиться с ним?

– Василия думала, что справится, а она знала его лучше, чем мы… и не смогла. И военный корабль, который должен был получить его и уничтожить на расстоянии, тоже не справился. И вот он высадился на Земле. Его надо было уничтожить любым способом.

– Он не был уничтожен. Сведений об этом не было.

– Осторожное правительство всегда придерживает дурные известия, а здешние чиновники хоть и варвары, но, видимо, осторожны. А если наш робот попался и был допрошен, он должен был войти в непроницаемый блок. Это значит, что мы потеряли робота – мы можем позволить себе это – но ничего больше. И если Жискар все еще существует, тем больше оснований у вас поспешить.

– Если мы потеряем робота, мы потеряем больше: они там могут установить место этого центра. Во всяком случае, не следовало посылать здешнего робота.

– Я взял того, что был под руками. И он ничего не выдаст. Я думаю, вы можете поверить моему программированию…

– Замерзнет он или нет, он одним своим существованием выдает свое аврорское происхождение. Земные роботехники – а они есть на этой планете – будут уверены в этом. Тем больше причин сделать радиоактивность медленной. Должно пройти достаточное время, чтобы земляне забыли об инциденте с роботом и не ассоциировали его с прогрессирующим изменением радиоактивности. Нам нужно самое малое сто лет, а то и двести.

Он отошел еще раз осмотреть свои инструменты и снова установить контакт с реле 6 и 10, которые все еще считал сомнительными. Амадейро смотрел ему вслед с презрением и сильной неприязнью, бормоча про себя:

– Да, но я не проживу два столетия, вероятно, не проживу и одного. Ты-то проживешь, а я – нет.

93

В Нью-Йорке было раннее утро. Жискар и Дэниел установили это по постепенному усилению активности.

– Где-то наверху, вероятно, рассвет, – сказал Жискар. – Однажды в беседе с Илией Бейли два столетия назад он назвал Землю Миром Утренней Зари. Долго она будет таким миром? Или уже перестает им быть?

– У тебя мрачные мысли, друг Жискар, – сказал Дэниел. – Не лучше ли заняться тем, что надо сделать сегодня, и сохранить Землю, как Мир Утренней Зари?

В квартиру вошла Глэдис в халате и шлепанцах.

– Смешно, – сказала она. – Земные женщины идут утром по коридорам в общественные туалеты растрепанными и небрежно одетыми, а выходить должны в полном порядке. Видимо, сначала надо быть растрепой, чтобы потом очаровывать ухоженным видом. Видели бы вы, какие взгляды на меня бросали, когда я вышла оттуда в халате. Не торчать же мне там все утро, занимаясь собой.

– Мадам, – сказал Дэниел, – могу я поговорить с вами?

– Только недолго, Дэниел. Ты ведь знаешь, что сегодня большой день и мои утренние встречи вот-вот начнутся.

– Именно об этом я и хотел поговорить, мадам. В этот важный день нам лучше не быть с вами.

– Почему?

– Эффект, который вы должны произвести на землян, может сильно уменьшиться, если вы окружите себя роботами.

– Так я не буду окружена. Вас только двое. Как я буду без вас?

– Вам надо привыкать к этому, мадам. Пока мы с вами, вы очень сильно отличаетесь от землян. Это выглядит так, словно вы боитесь их.

– Но ведь мне нужна КАКАЯ-ТО защита, Дэниел. Вспомни, что случилось вчера.

– Мадам, мы не предвидели того, что случилось, и не могли бы защитить вас. К счастью, мишенью были не вы: бластер был направлен в голову Жискара.
[1] [2] [3] [4]