XIV. Дуэль (1)
[1] [2] [3] [4]XIV. Дуэль
65
Глэдис следила за шаром Авроры на экране. Его облачный покров, казалось, охватывал полукругом толстый серп, блестящий от солнца.
– Мы, конечно, не настолько близко, – сказала она.
– Нет, – улыбнулся Диджи, – мы видим ее через мощные линзы. Нам еще осталось несколько дней, считая спиральное приближение. Если бы поставить антигравитационную тягу, о которой физики только мечтают, но сделать, похоже, пока не могут, космический полет был бы проще и быстрее. А сейчас наши Прыжки могут безопасно доставить нас лишь на приличное расстояние от планетной массы.
– Странно, – задумчиво сказала Глэдис.
– Что странно, мадам?
– Когда мы летели на Солярию, я думала: «Я еду домой», но когда высадилась там, обнаружила, что я вовсе не дома. Теперь мы идем к Авроре, и я думаю: «Вот теперь я еду домой», но нет, эта планета тоже не дом.
– Где же тогда дом, мадам?
– Сама начинаю задумываться. Но почему вы так упорно зовете меня «мадам»?
Диджи удивился.
– Вы предпочитаете «леди Глэдис»?
– Это тоже насмешливая почтительность. Разве вы так настроены по отношению ко мне?
– Конечно, нет. Но как еще поселенец должен обращаться к космонитке? Я пытаюсь быть вежливым и соблюдать ваши обычаи, чтобы вы чувствовали себя хорошо.
– Но я не чувствую себя хорошо. Называйте меня просто «Глэдис». Ведь я зову вас Диджи.
– Это мне вполне подходит, хотя перед моими людьми я предпочту, чтобы вы называли меня капитаном, и я буду звать вас мадам. Дисциплину надо поддерживать.
– Да, конечно, – рассеянно ответила Глэдис и снова посмотрела на Аврору. – У меня нет дома, – она вдруг повернулась к Диджи. – Вы могли бы взять меня на Землю, Диджи?
– Вероятно, – с улыбкой сказал он. – Но вы не захотите… Глэдис.
– Я думаю, что захочу, если не утрачу храбрость.
– Но ведь существует инфекция, а космониты ее боятся, верно?
– Может быть, даже излишне. В конце концов я знала вашего Предка и не заразилась. Я была на его корабле и осталась жива. И вы сейчас рядом со мной. И я даже была в вашем мире, где тысячи людей окружали меня. Я думаю, что выработала некоторую сопротивляемость.
– Должен сказать вам, что на Земле в тысячу раз больше народу, чем на Бейли-мире.
– Пусть так, – тепло сказала Глэдис. – Я полностью изменила свои мысли о многих вещах. Я говорила вам, что после более чем двух столетий жизни ничего не остается, а оказывается – есть. То, что произошло со мной на Бейли-мире – моя речь и ее воздействие на людей – было совершенно новым, чем-то таким, что я никогда ранее не представляла. Я словно родилась заново, начала с первого десятилетия. Теперь мне кажется, что если Земля убьет меня, это даже хорошо, потому что я умру молодой и пытающейся бороться со смертью, а не старой, усталой, приветствующей ее.
– Здорово! – сказал Диджи, поднимая руки шутливо-героическим жестом. – Вы говорите, как в историческом фильме. Вы когда-нибудь видели их на Авроре?
– Конечно. Они очень популярны.
– И вы их повторяете или в самом деле имеете в виду то, что говорите?
Глэдис засмеялась.
– Полагаю, что говорю довольно глупо, Диджи, но, как ни странно, именно это я имела в виду, когда сказала – если не утрачу храбрость.
– В таком случае мы поедем на Землю. Не думаю, что вас будут рассматривать как военную ценность, особенно если вы сделаете полный рапорт о событиях на Солярии и дадите честное слово космонитки – если это у вас принято – что вернетесь обратно.
– Но я не хочу возвращаться.
– Когда-нибудь можете захотеть. А теперь, миле… я хотел сказать, Глэдис, мне всегда приятно разговаривать с вами и меня вечно подмывает потратить на это больше времени, но я нужен в рубке управления. Вообще-то они могут обойтись и без меня, но лучше будет, чтобы они этого не обнаружили.
66
– Это твоя работа, друг Жискар?
– Что ты имеешь в виду, друг Дэниел?
– Леди Глэдис желает ехать на Землю и, возможно, даже не возвращаться. Это желание настолько противоречит тому, что пожелал бы космонит, что я подозреваю в нем твою работу над ее мозгом.
– Я даже не касался его, – сказал Жискар. – Очень трудно изменить человеческий мозг, находясь в клетке Трех Законов, потому что безопасность его находится в прямой зависимости от трудности.
– Так почему же она хочет ехать на Землю?
– Опыт на Бейли-мире сильно изменил ее точку зрения. У нее есть миссия – обеспечить мир в Галактике, и она горит желанием работать для этого.
– В таком случае, друг Жискар, не лучше ли тебе убедить своими методами капитана ехать на Землю сейчас же?
– Это вызовет трудности. Аврорские власти настаивают, чтобы мадам вернулась на Аврору, и лучше будет так и сделать, приехав хотя бы на время.
– Но это может быть опасным.
– Значит, ты все еще думаешь, друг Дэниел, что они хотят именно моего возвращения, потому что узнали о моих способностях?
– Не вижу других причин их настойчивости в отношении леди Глэдис.
– Похоже, что думать как человек – это ловушка. Становится возможным предполагать несуществующие затруднения. Даже если кто-то на Авроре и подозревает о моих способностях, я сотру эти подозрения. Бояться нечего, друг Дэниел.
И Дэниел неохотно ответил:
– Будь по-твоему, друг Жискар.
67
Глэдис задумчиво осмотрелась, небрежным жестом отослала роботов прочь.
Она смотрела на свою руку, сделавшую этот жест, словно видела ее впервые. Этой рукой она пожала руки каждому члену экипажа корабля, прежде чем сесть в маленький модуль, отвезший ее и Диджи на Аврору. Она обещала вернуться, и команда громко приветствовала ее, а Нисс прогудел: «Мы не улетим без вас, леди!».
Приветствия были ей очень приятны. Ее роботы служили ей честно, преданно, терпеливо, но никогда не приветствовали.
Диджи, с любопытством смотревший на нее, сказал:
– Ну вот, теперь вы дома, Глэдис.
– Я в своем доме, – тихо сказала она. – Этот дом стал моим с тех пор, как доктор Фастальф отписал мне его два столетия назад, но все-таки он мне кажется чужим.
– Он чужой для меня, – сказал Диджи. – Мне кажется, я в нем потеряюсь, если останусь тут один, – он оглядел богато украшенную мебель и искусно декорированные стены.
– Но вы не будете один, – сказала Глэдис. – Мои домашние роботы будут с вами, они получили точные инструкции и сделают все для вашего удобства.
– Они поймут мой поселенческий акцент?
– Если не поймут, попросят вас повторить. Тогда вы должны говорить медленно и делать жесты. Они приготовят вам еду, покажут, как пользоваться приспособлениями в комнате для гостей, и будут зорко следить, чтобы вы не делали того, что гостю не полагается. Если понадобится, они вас остановят, но без какого-либо вреда для вас.
– Я надеюсь, они не сочтут меня нечеловеком.
– Как надзирательница? Нет, это я вам гарантирую, хотя ваша борода и акцент могут смутить их настолько, что их реакции замедлятся на одну-две секунды.
– И они станут защищать меня от непрошенных гостей?
– Стали бы, но здесь таких не бывает.
– Совет может захотеть взять меня.
– В этом случае он пошлет своих роботов, а мои завернут их обратно.
– А если их роботы пересилят ваших?
– Этого не может быть. Дом неприкосновенен.
– Бросьте. Вы хотите сказать, что никто никогда…
– Никто никогда, – повторила она немедленно. – Вы просто останетесь здесь, и мои роботы позаботятся о всех ваших нуждах. Если вы захотите связаться с вашим кораблем, с Бейли-миром, даже с Советом Авроры, роботы точно знают, что надо сделать. Вам стоит только поднять палец.
Диджи сел в кресло, вытянулся и глубоко вздохнул.
– Как мудро, что мы не допускаем роботом в Поселенческие Миры. Вы знаете, как быстро я скатился бы в лень и праздность, если бы остался в подобном обществе? Самое большее через пять минут. Собственно говоря, я уже развращен, – он зевнул. – Они не обидятся, если я усну?
– Конечно, нет. Если вы уснете, они присмотрят, чтобы вокруг вас было тихо и темно.
Диджи вдруг выпрямился.
– А если вы не вернетесь?
– Почему не вернусь?