X. После выступления (2)

[1] [2]

Глэдис улыбнулась.

– Можно сказать и так. Я погрузилась в размышления. Со мной это иногда случается.

– Счастливая женщина. Мои мысли никогда не бывают столь широки, чтобы я в них затерялся. Ну, вы примирились с возвращением на Аврору, мадам?

– Нет. И среди мыслей, в которых я потерялась, была и та, что я все еще не могу понять, зачем вам ехать на Аврору. Дело ведь не только в том, чтобы отвезти меня: это мог сделать любой грузовой корабль.

– Могу я сесть, мадам?

– Конечно. И нечего спрашивать, капитан. Я хотела бы, чтобы вы перестали обращаться со мной, как с аристократкой. Это становится утомительным. А если это ироническое указание на то, что я космонитка, тогда еще хуже. Я даже предпочла бы, чтобы вы звали меня Глэдис.

– Вы, кажется, хотите отказаться от вашей космонитской сущности.

– Я просто хочу забыть о несущественных различиях.

– Несущественных? Ваша жизнь в четыре раза длиннее моей.

– Как ни странно, я считала это скорее досадной невыгодой для космонитов. Скоро мы достигнем Авроры?

– На этот раз обходных маневров не будет. Через несколько дней делаем Прыжок, а там два-три дня – и Аврора.

– А зачем ВАМ ехать на Аврору, Диджи?

– Я мог бы сказать, что просто из вежливости, но в действительности я хотел бы воспользоваться случаем объяснить вашему Председателю или кому-то из его подчиненных, что произошло на Солярии.

– Разве они этого не знают?

– В основном знают. Они перехватывают наши сообщения, как делаем и мы в обратной ситуации. Однако они могут сделать неправильные выводы, и в этом случае я хотел бы их поправить.

– Каков же правильный вывод?

– Как вы знаете, надзиратели на Солярии обучены считать кого-либо человеком лишь в том случае, если он говорит по-соляриански. Это означает, что не только поселенцы, но и все космониты-несоляриане не считаются людьми. Точнее говоря, аврорцы, высадившиеся на Солярии, не были сочтены людьми.

Глэдис широко раскрыла глаза.

– Невероятно! Соляриане не стали бы программировать надзирателей относиться к Аврорцам так же, как к вам.

– Не стали бы? Они уже уничтожили аврорский корабль. Вы знаете об этом?

– Нет, я не знала.

– Уверяю вас, что это так. Аврорский корабль приземлился примерно в то же время, что и мы. Мы улетели, а они – нет. Видите ли, у нас были вы, а у них – нет. Отсюда возможен вывод, что Аврора не может автоматически считать союзниками другие Внешние Миры. При необходимости каждый Внешний Мир будет сам по себе.

Глэдис затрясла головой.

– Нельзя так обобщать. Возможно, солярианам трудно было заставить надзирателей реагировать благоприятно на пятьдесят акцентов и неблагоприятно на все остальные. Легче приучить их к одному акценту. Соляриане считали, что никто из Внешних Миров не высадится на их планете, когда она будет покинута.

– Да, я уверен, что аврорское руководство согласится с этим, поскольку людям всегда легче сделать приятный вывод. Но я хочу показать им также возможность и неприятного вывода, и пусть им станет действительно неуютно. Простите мое самомнение, но, по-моему, никто не сделает это лучше меня и, следовательно, именно я должен ехать на Аврору.

Глэдис как бы разрывалась. Она не хотела быть космониткой, она хотела быть человеком и забыть о том, что она называла «несущественными различиями». Но когда Диджи с явным удовлетворением говорил о том, как он поставит Аврору в унизительное положение, она почувствовала себя все-таки космониткой.

– Думаю, что Поселенческие Миры тоже имеют свои особенности. Разве каждый из них не сам по себе?

Диджи покачал головой.

– Вам может показаться, что это именно так, и я не удивляюсь, когда какой-нибудь Поселенческий Мир иногда ставит свои интересы выше общего блага, но у нас есть то, чего не хватает космонитам.

– А именно? Большее благородство?

– Конечно, нет. Мы не более благородны, чем космониты. Но у нас есть Земля. Это наш мир. Каждый поселенец посещает его по возможности часто. Каждый поселенец знает, что есть большой развитый мир с невероятно богатой историей, по культуре и экологической сложности отличающийся от того мира, к которому принадлежит поселенец. Поселенческие Миры могут ссориться друг с другом, но ссора не может кончиться насилием или разрывом отношений, потому что Земное Правительство немедленно призовет их к порядку, а решения Земли достаточны и не обсуждаются. Вот наши три преимущества, мадам Глэдис: отсутствие роботов, позволяющее нам строить новые миры своими руками; быстрая смена поколений, дающая постоянную перемену; и, самое главное, Земля, дающая нам центральный стержень.

– Но космониты… – начала было Глэдис и замолчала.

Диджи улыбнулся с легкой горечью.

– Вы хотели сказать, что космониты тоже потомки землян и Земля тоже их планета? Фактически правильно, но психологически неверно. Космониты сделали все, чтобы отмежеваться от своего наследства. Они не признают себя выходцами с Земли. Будь я мистиком, я бы сказал, что космониты, оторвавшись от своих корней, долго не просуществуют. Но я не мистик, поэтому не выскажусь в такой форме, но все равно они долго не просуществуют, я уверен.

– Он помолчал и добавил с некоторым смущением, как бы осознав, что его экзальтация задела Глэдис за живое: – Но, пожалуйста, думайте о себе, как о человеке, а не поселенце. Человечество выживет то ли в виде поселенцев, то ли в виде космонитов, то ли в виде тех и других вместе. Думаю, что в виде поселенцев, но, может, я и ошибаюсь.

– Нет, – сказала Глэдис, стараясь не выражать эмоций, – я думаю, что вы правы… если только люди не перестанут отличать космонитов от поселенцев. Это и есть моя цель, – научить их не различать.

– Но я задерживаю ваш обед, – сказал Диджи, взглянув на часы. – Могу я поесть с вами?

– Конечно.

Диджи встал.

– Тогда я пойду и принесу. Я бы послал Дэниела или Жискара, но не хочу привыкать приказывать роботам. Кроме того, хотя команда и обожает вас, ее обожание вряд ли распространяется на ваших роботов.

Глэдис в сущности не хотелось есть, когда Диджи принес еду. Она еще не могла привыкнуть к недостатку тонкости во вкусе пищи, приготовление которой было, видимо, унаследовано от земного. Но особо неприятной еда не была, и Глэдис флегматично ела. Диджи заметил недостаток энтузиазма в ней и спросил:

– Надеюсь, пища не вредна вам?

– Нет. Видимо, я привыкаю. Сначала было несколько неприятных эпизодов, но ничего серьезного.

– Рад этому. Но вот что, мадам…

– Да?

– Можете ли вы представить причину, по которой аврорское правительство столь настойчиво желает вернуть вас? Дело не в вашем обращении с надзирательницей и не в вашей речи. Требование было выслано до того, как они могли узнать об этих событиях.

– В таком случае, – грустно сказала Глэдис, – я вовсе не нужна им. Я никогда не была нужна.

– Но что-то должно быть. Я не говорил вам, что письмо было от имени Председателя Совета Авроры.

– В данном случае именно этого Председателя можно рассматривать как подставное лицо.

– Да? И кто же стоит за ним? Келдин Амадейро?

– Точно. Значит, вы его знаете?

– О, да, – мрачно ответил Диджи. – Центр неизменного фанатизма. Человек, который был политически стерт доктором Фастальфом два столетия назад, но выжил и угрожает нам снова. Вот пример долголетия мертвой руки.

– Но тут такая странность: Амадейро – человек мстительный. Он знает, что причиной его поражения, о котором вы упоминали, был Илия Бейли, и уверен, что я тоже принимала в этом участие, и его крайняя неприязнь распространяется и на меня. Если Председатель хочет видеть меня, то потому лишь, что этого хочет Амадейро, а зачем я нужна Амадейро? Он должен быть рад, что избавился от меня. Наверное, именно поэтому он и послал меня с вами на Солярию, рассчитывая, что ваш корабль погибнет, и я вместе с ним. Это ничуть не огорчило бы Амадейро.

– Не стал бы оплакивать, да? Но вам, надо полагать, никто не сказал: «Поезжайте с этим дураком-поселенцем, и мы порадуемся, что вас там убьют?»

– Нет. Мне сказали, что вы страшно нуждаетесь в моей помощи, что в настоящее время не существует политики сотрудничества с Поселенческими Мирами, и для Авроры будет великим благом, если я по возвращении сообщу обо всем, что происходит на Солярии.

– Да, конечно, они должны были сказать так. Но когда, вопреки их ожиданиям, наш корабль вернулся, а аврорский погиб, им, конечно, хотелось узнать из первых рук о происшедшем. Следовательно, когда я увез вас на Бейли-мир, вместо Авроры, они взвыли и потребовали вашего возвращения. Так вполне могло быть. Но сейчас-то им известна вся история, так зачем вы им? Хотя они это знают из гипервидения Бейли-мира и, может быть, не принимают на веру. Но все-таки…

– Что все-таки, Диджи?

– Все-таки инстинкт мне говорит, что в их послании сквозят не только желание выслушать ваш отчет. За настойчивостью требования, мне кажется, скрывается что-то другое.

– Но ничего другого не может быть. НИЧЕГО, – сказала Глэдис.

– Хотел бы я знать, – сказал Диджи.

47

– Я тоже хотел бы знать, – сказал ночью Дэниел из своей ниши.
[1] [2]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.