25
[1] [2]25
Губы Бейли беззвучно зашевелились в безошибочном трехсложном восклицании.
– Да, – сказала Глэдис, – «О, дьявол!». Вы ошеломлены? Почему? Вы не одобряете?
– Не мое дело – одобрять или не одобрять, – без выражения ответил Бейли.
– Это значит – не одобряете.
– Это значит, что я ищу только информацию. Какая разница между мужем и любовником на Авроре?
– Если двое живут в одном доме какое-то время, они говорят друг об друге «жена» или «муж».
– Какой период времени?
– В разных регионах по-разному. В городе Эос это три месяца.
– И в это время они воздерживаются от сексуальных отношений с другими?
– Почему? – Глэдис резко подняла брови.
– Я только спрашиваю.
– Исключительность на Авроре немыслима. К мужу или любовнику – безразлично. Секс для удовольствия.
– И вы тоже искали других, когда были с Джандером?
– Нет. Это был мой выбор.
– Другие предлагали себя?
– Случалось.
– И вы отказывали.
– Я всегда могу отказаться. Это часть неисключительности.
– Но вы отказывали?
– Да.
– А те, кому вы отказывали, знали причину?
– Что вы имеете в виду?
– Они знали, что у вас муж – робот?
– У меня был м уж . Я не называю его мужемистероботом. Здесь нет такого выражения.
– Но они знали?
Она помолчала.
– Не знаю.
– Вы им говорили?
– Зачем бы я стала говорить?
– Не отвечайте вопросом на вопрос. Говорили вы им?
– Нет.
– Как вы могли избежать этого? Разве не естественно объяснить ваш отказ?
– Объяснений никогда не требуется. Отказ есть отказ, так его и принимают. Я вас не понимаю.
Бейли собрался с мыслями. Непонимание его и Глэдис не пересекалось, а шло параллельно. Он начал снова.
– На Солярии было бы естественным иметь робота в качестве мужа?
– На Солярии это немыслимая вещь. Мне и в голову не пришло бы подобное. На Солярии все немыслимо. И на Земле тоже. Разве ваша жена взяла бы когда-нибудь в мужья робота?
– Это не относится к делу.
– Возможно, но ваше впечатление – достаточный ответ. Мы с вами не аврорцы, но мы на Авроре. Я живу здесь два года и больше понимаю.
– Вы имеете в виду, что сексуальная связь человек-робот – обычное дело на Авроре?
– Не знаю. Знаю только, что это приемлемо, как приемлемо все, что касается секса все добровольное, дающее взаимное удовлетворение и не наносящее никому физического вреда. Кому какое дело, как индивидуум или любая комбинация индивидуумов находит удовлетворение? Кого тревожит, какие книги я читаю, когда ложусь спать или встаю, люблю ли кошек или не терплю розы? Так же относятся на Авроре и к сексу.
– Да, на Авроре, но вы родились не на Авроре и воспитывались не на их лад. Вы только что говорили, что не приспособились к этому безразличию в сексе, а сейчас его защищаете. Вы выражали отвращение к многократным бракам и неразборчивости в связях. Вы не говорили тем, кому отказывали, о причине отказа потому, возможно, что в глубине души стыдились иметь мужем Джандера. Может, вы знали, или подозревали, или просто предполагали, что такое необычно даже на Авроре – и вы стыдились.
– Нет, Илия, я не стыдилась. Если муж-робот необычен даже на Авроре, то это, возможно, потому, что не обычны такие роботы, как Джандер. Роботы на Солярии, на Земле и на Авроре – если не считать Дэниела и Джандера – могут дать лишь самое примитивное сексуальное удовлетворение. Они просто приспособление для мастурбации, механический вибратор, и больше ничего. Когда будет много человекоподобных роботов, появится и секс человек-робот.
– Как вы получили Джандера, Глэдис? Их было всего два, и оба в доме доктора Фастальфа. Доктор Фастальф просто дал вам его в полу-собственность?
– Да.
– Почему?
– По доброте, я думаю. Я была одинока, разочарована, несчастна, чужая в чужой стране. Он дал мне Джандера для компании, и я вечно буду ему благодарна. Это длилось всего полгода, но будет ценно для меня всю мою жизнь.
– Доктор Фастальф знал, что Джандер ваш муж?
– Он никогда не упоминал об этом, так что я не знаю.
– А в ы упоминали ?
– Нет.
– А почему?
– Не считала нужным. Но вовсе не из стыда.
– Как это случилось?
Глэдис напряглась и сказала враждебно:
– Зачем мне объяснять вам это?
– Глэдис, время идет. Не воюйте со мной на каждом шагу. Вы расстроены тем, что Джандер… что его нет?
– Зачем вы спрашиваете?
– Вы хотите знать, что случилось?
– Опять-таки – зачем спрашиваете?
– Тогда помогите мне. Мне нужна вся информация, какую я могу получить, если я хочу хотя бы начать разработку этой, похоже, неразрешимой проблемы. Как Джандер стал вашим мужем?
Глаза Глэдис заволоклись слезами.
– Обычно роботы не носят одежды, но они так сконструированы, как будто одеты. Я хорошо знаю роботов, поскольку жила на Солярии, и у меня есть некоторый художественный талант…
– Я помню ваши световые формы.
Глэдис благодарно кивнула.
– Я составляла новые рисунки для новых моделей. Они, по-моему, более интересны, чем те, какими пользуются на Авроре. Некоторые из моих рисунков здесь на стене. Есть и в других местах в доме.
Глаза Бейли пробежали по рисункам. Он уже заметил их. Изображенные на них роботы не были натуралистическими – удлиненные, неестественно изогнутые. Теперь он видел, что искажение было задумано очень умно, как акцент; глядя на них с новой перспективы, он увидел, что эти детали напоминают одежду. В них было что-то от костюмов слуг Викторианской Англии – он видел такие в одной книге. Интересно, знала ли Глэдис о них, или это просто случайное совпадение? Когда Бейли впервые увидел эти рисунки, он решил, что Глэдис окружила себя роботами, имитируя жизнь на Солярии. Она говорила, что ненавидела эту жизнь, но это было только продуктом ее мыслящего мозга. Солярия была единственным домом, который она хорошо знала, и его нелегко отбросить – а может, и вообще невозможно. И этот фактор мог присутствовать в ее рисунках, даже если ее новые занятия дали ей более приятные мотивы.
– Я имела успех. Некоторые концерны, производящие роботов, хорошо платили мне за мои рисунки, и было очень много случаев, когда уже существующих роботов покрывали заново по моим указаниям. Это давало мне определенное удовлетворение и в какой-то мере компенсировало эмоциональную пустоту моей жизни.
Когда доктор Фастальф дал мне Джандера, робот, конечно, был в обычной одежде. Доктор был настолько добр, что дал мне множество сменной одежды для Джандера, но в ней не было ничего особенного, а мне хотелось купить более, на мой взгляд, подходящее. Это означало, что надо было тщательно измерить Джандера, потому что я хотела заказать одежду по моим рисункам. Джандер разделся, и тогда я полностью осознала, насколько он приближался к человеку. Ничего не было упущено, и те части, которые должны были напрягаться, и в самом деле напрягались и находились, как и у человека под контролем сознания. Я спросила, функционирует ли его пенис, Джандер ответил – да, я заинтересовалась, и он продемонстрировал.
Вы понимаете, что как ни похож он был на мужчину, я знала, что он робот. У меня есть некоторые колебания насчет прикосновения к мужчинам, и это наверняка играло какую-то роль в моей неспособности получить удовлетворение от секса с аврорцами. Но это был не мужчина, а я всю жизнь была с роботами и свободно могла касаться Джандера. Я быстро осознала, что хочу коснуться его, и он быстро понял, что я хочу этого. Он был тонко настроенным роботом и тщательно следовал Трем Законам. Не дать радость – это вызвать разочарование, которое можно расценить как вред, а он не мог вредить человеку. И он старался дать мне радость. И именно потому, что я знала о его желании дать мне радость – чего я никогда не видела в аврорских мужчинах – я и в самом деле радовалась и постепенно дошла до полной… я думаю, это и есть оргазм.
– Значит, вы были полностью счастливы?
– С Джандером? Да, конечно.
– Вы никогда не ссорились?
– Как же это возможно? Единственная его цель, единственный смысл его существования – быть мне приятным.
– А вас не смущало, что он делал это только для того, чтобы быть приятным вам?
– Не все ли равно, по какой причине кто-то что-то делает?
– И, когда вы узнали полноту чувств, у вас не разу не было желания сделать тоже с аврорцем?
– Это было бы бесполезно. Я хотела только Джандера. Теперь вы понимаете, каково мне было потерять его?
Обычно серьезное выражение лица Бейли стало торжественным.
– Я понимаю, Глэдис. Простите, что я недавно причинил вам боль – тогда я еще не вполне понимал.
Она заплакала, и он ждал, не зная, как утешить ее. Наконец, она вытерла глаза.
– Еще что-нибудь?
– Еще несколько вопросов на другую тему, и я больше не буду докучать вам. – И осторожно добавил: – Сегодня. Вы знаете, что многие считают доктора Фастальфа виновным в убийстве Джандера?