18

18

Как ни быстро действовал Фастальф, Дэниел среагировал еще быстрее. Бейли, совершенно забывший о существовании Дэниела, увидел смутный рывок, услышал неопределенный звук, а затем Дэниел уже стоял рядом в Фастальфом, держал прибор для пряностей и говорил:

– Надеюсь, доктор Фастальф, что я ничем не повредил вам.

Бейли смутно отметил, что по другую сторону Фастальфа стоял Жискар, а все четыре робота, бывшие у дальней стены, теперь подошли почти к самому обеденному столу.

Слегка задохнувшийся, растрепанный Фастальф сказал:

– Нет, Дэниел. Ты действовал отлично. – Он возвысил голос. – Вы все действовали хорошо, но помните, что вы не должны медлить, даже если я сам участвую. – Он мягко рассмеялся и снова сел, приглаживая волосы. – Извините, мистер Бейли, что я напугал вас, но я чувствовал, что демонстрация будет более убедительной, чем все мои слова.

Бейли, перед этим рефлекторно съежившийся, ослабил ворот и сказал чуточку хрипло:

– Боюсь, что я ожидал только слов, но признаю, что демонстрация была убедительной. Я рад, что Дэниел оказался достаточно близко, чтобы обезоружить вас.

– Никто из них не был достаточно близко, но Дэниел был ближе других и поэтому подбежал первым. Он подошел достаточно быстро, чтобы мягко управиться со мной. Будь он дальше, он мог бы вывихнуть мне руку или сбить меня с ног.

– Неужели он зашел бы так далеко?

– Мистер Бейли, я дал инструкции защищать вас, а я у ме ю давать инструкции . Они не поколебались бы спасти вас, даже если бы для этого пришлось повредить мне. Конечно, они постарались бы причинить мне минимум вреда, как это и сделал Дэниел. Он повредил только моему достоинству и растрепал мне волосы. И пальцы у меня немного онемели.

Он печально сгибал их.

Бейли глубоко вздохнул, пытаясь оправиться от короткого замешательства.

– А стал бы Дэниел защищать меня без ваших инструкций?

– Без сомнения. Не думайте, что реакция робота – просто да или нет, вверх или вниз, внутрь или наружу; это обычная ошибка непрофессионалов. Тут дело в скорости реакции. Мои инструкции насчет вас были так сформулированы, что потенциал, и так очень высокий в роботах моего дома, включая Дэниела, стал еще выше. Следовательно, реакция на явную опасность для вас исключительно быстрая. Я знал, что так должно быть, и поэтому мог замахнуться на вас со всей возможной для меня быстротой и дать вам наиболее убедительную демонстрацию моей неспособности повредить вам.

– Да, но я не вполне благодарен вам за нее.

– О, я целиком и полностью доверяю своим роботам, особенно Дэниелу. Мне слишком поздно пришло в голову, что если бы я тут же не выпустил прибор, Дэниел мог бы – против своей воли или ее эквивалента у робота – сломать мне руку.

– А мне пришло в голову, что это был глупый риск с вашей стороны.

– Я тоже так подумал… постфактум. Если хотите, швырните прибор в меня; Дэниел сразу же предупредит ваше движение, хотя и не с такой скоростью, поскольку, он не получал специальных инструкций о моей безопасности. Надеюсь, что он будет достаточно проворен и спасет меня, но… я предпочел бы не проверять. – Фастальф улыбнулся.

– А если на дом будет сброшено с воздушной машины какое-нибудь взрывное устройство?

– Мои роботы не могут защитить от всего, но подобные террористические акты невероятны на Авроре. Думаю, мы не будем горевать по этому поводу.

– Я не буду. И у меня нет серьезных подозрений, что вы представляете для меня опасность. Я просто хотел исключить все возможности. Теперь мы можем продолжить разговор о деле.

– Да, – сказал Фастальф, – несмотря на это дополнительное драматическое отвлечение, мы все еще стоим перед задачей доказать, что умственное замораживание Джандера произошло случайно.

Теперь Бейли помнил о присутствии Дэниела. Он повернулся к роботу и неловко спросил:

– Дэниел, может быть вам тяжело, что мы говорим об этом деле?

– Партнер Илия, я предпочел бы, чтобы друг Джандер все еще функционировал, но, поскольку, он не действует и не может быть исправлен, самое лучшее – предупредить подобные инциденты в будущем. Так что разговор об этом мне скорее приятен, чем тяжел.

– Тогда, Дэниел, скажите: в ы верите , что доктор Фастальф не ответственен за конец вашего друга Джандера? Вы простите меня, доктор Фастальф, за мой вопрос?

Фастальф жестом одобрил, и Дэниел сказал:

– Доктор Фастальф утверждает, что он не виноват, значит, он не виноват.

– У вас нет сомнений на этот счет?

– Никаких.

Фастальфа, казалось, это развлекало.

– Вы делаете перекрестный допрос робота, мистер Бейли.

– Знаю. Но я не могу полностью считать Дэниела роботом, потому и спросил.

– Перед любым бюро расследования его ответы ничего не стоят. Его позитронные потенциалы заставляют его верить мне.

– Но я не Бюро расследования, и я расчищаю поросль. Позвольте мне вернуться назад. Либо вы сожгли мозг Джандера, либо это случилось благодаря редкому стечению обстоятельств. Вы уверяете, что я не могу доказать этого стечения обстоятельств, и мне остается лишь задача доказать, что вы тут не при чем. Иными словами, если я докажу, что вы не имели возможности убить Джандера, то у нас останется единственная альтернатива – редкая случайность.

– А как вы это сделаете?

– Три пункта: средство, возможность и мотив. Вы имели средство убить Джандера – теоретическую способность так манипулировать им, чтобы это привело к умственному замораживанию. Но была ли у вас возможность? Был ли робот у вас в это время?

– Нет. Он был у другого человека.

– Долго?

– Примерно восемь месяцев.

– А-а, это интересный пункт. Вы были с ним – или вблизи – во время разрушения? Короче, можем ли мы доказать, что вы были слишком далеко от него?

– Боюсь, что это невозможно. Тут широкий интервал времени, когда это могло быть сделано. Изменения в роботе не эквивалентны трупному окоченению человеческого существа. Робот либо функционирует, либо нет. Но мое пребывание в том или другом месте не имеет значения.

– Почему?

– Мой дорогой мистер Бейли, ведь это не физическая атака, вроде моего недавнего притворного нападения на вас. То, что случилось с Джандером, не требовало моего физического присутствия; Джандер мог находиться хоть на другой стороне Авроры – я мог бы до него добраться электронным путем, отдать ему приказы и вызвать умственное замораживание. Решающий шаг не потребовал бы много времени…

– Значит, – быстро сказал Бейли, – кто-то за короткое время мог бы сделать случайное движение, имея в виду нечто совершенно другое, обычное?

– Нет! Ради бога, землянин, дайте мне сказать. Я уже говорил вам, что все это не так. Вызов умственного замораживания был бы долгим, сложным и извилистым процессом, требующим величайших знаний и ума, и он не мог быть сделан никем случайно. Вот если бы я желал это сделать, я осторожно вызвал бы перемены и реакции, постепенно, в течении месяцев, а то и лет, пока не довел бы Джандера до разрушения. И за все это время он не показал бы никаких признаков надвигающейся катастрофы, как вы шли бы в темноте к обрыву и даже у самого края не знали бы, что земля вот-вот исчезнет из-под ваших ног. Таким образом я подвел бы его к краю, и одного простого замечания с моей стороны было бы достаточно, чтобы он сделал последний шаг в пропасть. Понимаете?

Бейли сжал губы, не сумев скрыть разочарования.

– Итак, возможность у вас была. И средство. Теперь насчет мотива. Может здесь мы что-то сделаем. Эти человекоподобные роботы – ваши. Они основаны на вашей теории, вы следили за каждым шагом их создания. Они существуют благодаря вам и только вам. Вы назвали Дэниела своим первенцем. Это ваши творения, ваши дети, ваш дар человечеству, ваш шаг к бессмертию. Зачем бы вам уничтожать эту работу? Зачем вам разрушать жизнь, созданную чудом вашей мыслительной работы? – Бейли сам почувствовал, как растет его красноречие, и на миг вообразил себя обращающимся к Бюро расследования.

Фастальф улыбнулся.

– Ну, мистер Бейли, вы ничего об этом не знаете. Как вы можете утверждать, что моя теория – результат чуда мыслительной работы? Может, это просто тупое продолжение уравнения, чего никто не потрудился сделать до меня?

– Не думаю, – сказал Бейли, стараясь остыть. – Если никто, кроме вас, не понимает позитронного мозга настолько, чтобы иметь возможность его разрушить, вряд ли кто-то, кроме вас, может его создать. Вы будете отрицать это?

– Нет, не буду. Однако, мистер Бейли, – лицо Фастальфа стало угрюмым, – ваш тщательный анализ делает все только хуже для нас. Мы уже согласились, что лишь у меня одного были средство и возможность. Случилось так, что у меня есть и мотив, самый лучший в мире, и мои враги знают это. Как мы докажем, что я этого не сделал?